В России рак груди занимает первое место среди онкозаболеваний у женщин. У 60-65 процентов из них гормонозависимый рак. Это значит, что рост опухоли находится в зависимости от женских гормонов: эстрогенов и прогестерона. Терапия, которую назначают для того, чтобы уменьшить влияние гормонов на опухоль, эффективна в 70 процентах случаев. В оставшихся 30 процентах метастазы увеличиваются в размерах, их становится больше. И у этого есть свои причины
«Не идти, а бежать к доктору»
Чем раньше пациентка придет к врачу, тем больше у нее шансов на увеличение продолжительности жизни. Рассчитать свой риск заболеть раком груди можно, оценивая основные факторы риска.
возраст: после 40 лет риск заболеть РМЖ увеличивается;
наследственность: если у мамы, бабушки, сестры или дочери, особенно до 45 лет, был выявлен рак молочной железы, риск увеличивается до 85 %;
начало менструации до 12 лет и климакс после 55;
первые роды после 30 лет или их отсутствие;
радиотерапия в детском и подростковом возрасте;
лишний вес и ожирение;
употребление алкоголя, курение, неправильное питание.
Обнаружить опухоль можно самой. Осматривать грудь нужно раз в месяц.
Осмотреть грудь в зеркале. Насторожить должны изменение величины, формы и контуров груди.
Остаться у зеркала и поднять руки. Насторожиться нужно, если при этом грудь сместилась вверх, в сторону или вниз, на ней появились вмятины или возвышения, изменилась форма, сосок втянулся или из него выделилось несколько капель жидкости.
Осмотреть и пощупать кожу груди. Насторожиться нужно, если она потеряла эластичность, изменила цвет, покраснела, на ней появилась сыпь, опрелости, «лимонная корка», уплотнения, бугорки, язвочки.
Ощупать грудь стоя: сначала пройтись подушечками пальцев по поверхности груди, чтобы выявить неглубокие образования, а потом прощупать всю грудь от ключицы до нижнего края ребер и от грудины до подмышки. Подмышку тоже нужно пальпировать, чтобы не пропустить увеличение лимфоузлов.
Ощупать грудь лежа. Так надежнее: лежа легче добраться до всех тканей.
Осмотреть и ощупать сосок. Насторожиться нужно, если сосок втянут, мокнет, изменил цвет и форму, из него выделяется жидкость при нажатии.
Иллюстрация: Ксения Горшкова для ТД
С симптомами лучше всего обращаться к маммологу. Заведующая отделением химиотерапии Московского научно-исследовательского онкологического института имени П. А. Герцена, доктор медицинских наук Лариса Владимировна Болотина советует найти в своем городе маммологический центр или, если такого нет, просто записаться к маммологу. А еще раз в год стоит найти время на рутинный скрининг: до 40 лет делать УЗИ молочных желез, после 40 — маммографию. Рак груди можно и нужно лечить. Самое главное — не бояться и успеть.
«Вначале у меня был страх, я просто не была готова к операции и я с ней опоздала. Сейчас у меня первая группа инвалидности, и я бы все сделала для того, чтобы сделать операцию, — рассказывает одна из пациенток доктора, Миталина. — А тогда я думала: “Я хорошая, со мной ничего такого не случится”. Поэтому, как только вы что-то маленькое заметили в груди, нужно не идти, а бежать к доктору».
Миталина: «С операцией я опоздала»
«Я заболела в 2014 году. Мне было 56 лет. Увидела, что изменилась грудь, это было очень заметно. Симптомы развивались в течение полугода. Шишечка была не очень большой, когда я ее обнаружила, а потом стала увеличиваться. Началось кровотечение из груди. Сначала была самонадеянность: “А вдруг пройдет?” Когда я обратилась к врачу, у меня уже была затянутая ситуация. Операцию было делать бессмысленно, мне ее и не предлагали. Опухоль большая, грудь — сплошное месиво. Сначала надо было ее подлечить, — рассказывает Миталина. — Сейчас у меня опухоль стала меньше. Была пять сантиметров, а стала 35 миллиметров. Метастазов меньше. Если бы мне назначили терапию раньше, думаю, мне сразу стало бы лучше».
Иллюстрация: Ксения Горшкова для ТД
О том, что у нее мутация PIK3CA, Миталина узнала после шести лет непрерывной гормоно- и химиотерапии — и в таблетках, и внутривенно. Опухоль то уменьшалась, то снова увеличивалась, а «месиво», которое мешало операции, не проходило — после нескольких курсов лечения из груди по-прежнему шла кровь. А когда грудь наконец пришла в норму и врачи заговорили об удалении опухоли, у Миталины обнаружили множественные метастазы: в печени, шейно-грудных позвонках, лопатке, подвздошной кости.
Лариса Владимировна Болотина объясняет, почему метастазы в жизненно важных органах в большинстве случаев ставят крест на операции: любое хирургическое вмешательство — стресс для организма, а лечить метастазы все равно придется, и на это нужны силы.
Мутацию PIK3CA Миталине диагностировали в этом году — направили результаты биопсии трехгодичной давности в Национальный медицинский исследовательский центр онкологии имени Н. Н. Блохина. Потом назначили таргетное лечение — его Миталина принимает уже восемь месяцев.
«Таблетки всегда легче принимать, чем химию в вену. Ты живешь обычной жизнью: встал, таблетку выпил и пошел заниматься своими делами. А после химии слабость, нужно полежать, тошнотные состояния бывают. И от нее нет волос. Этот препарат легче переносится, волосы на месте, слабости нет», — говорит Миталина.
Метастазов у Миталины стало меньше, но они все еще есть — значит, речь об операции пока не идет. Она говорит, что сама виновата: испугалась, затянула, упустила момент. Назначенная ей после выявления мутации терапия работает и после одного, и после двух, и после трех курсов другого лечения. Но повернуть время вспять и отменить итоги поздней диагностики она не может.
Светлана: «Прогноз был хороший — и вот что вышло»
«У меня была ранняя стадия гормонозависимого рака. Говорили: “Вылечите и можете смело забыть”. Прогноз был хороший — и вот что из этого вышло», — рассказывает Светлана. Ей 43 года, семь лет назад она сама случайно нащупала у себя уплотнение в груди. В тот же день сделала УЗИ — сначала опухоль выглядела как доброкачественная, но после пункции стало ясно: это рак. Через месяц Светлане удалили грудь, потом она прошла курс химиотерапии, лучевой, стала принимать гормонотерапию, делать уколы для укрепления костей. Тогда микрометастазы были только в одном лимфоузле. Четыре с половиной года Светлана принимала гормонотерапию, регулярно ходила к онкологу, делала УЗИ и жила нормальной жизнью. Но болезнь отступила ненадолго.
Иллюстрация: Ксения Горшкова для ТД
После очередного курса гормонотерапии у Светланы в легких появилась жидкость — лечение перестало помогать, рак дал метастазы и проник в плевру. Врач предложила сделать еще один анализ на мутацию: блоки и стекла Светланы отправили в Санкт-Петербургский Национальный медицинский исследовательский центр онкологии имени Н. Н. Петрова. Когда пришел результат, стало ясно, почему лечение помогало, но недолго, и хороший прогноз не оправдался: у Светланы нашли мутацию гена, которая отвечает за агрессивное течение болезни и резистентность к гормонам, — PIK3CA.
«Так и вышло, что какое-то время гормональная терапия действовала, а потом перестала, — объясняет Светлана. — Это как с антибиотиками: через какое-то время организм привыкает — и наступает резистентность. Тогда, семь лет назад, от моей мутации еще не было лекарств. А если нет лекарств, то и смысла отправлять меня на диагностику не было». Сейчас таргетное лечение при мутации PIK3CA существует.
Мутация PIK3CA встречается у четырех из десяти пациенток с люминальным раком молочной железы.
Обычно выживаемость напрямую зависит от того, как быстро пациентка обратилась к врачу, но метастазы, вызванные этой мутацией, победить сложнее, потому что мутация является одной из причин развития устойчивости к гормонотерапии.
Светлана сделала все «по учебнику»: не стала тянуть с походом к врачу, успела прооперироваться, наблюдалась, лечилась. Но метастазы все равно множились — оказались поражены легкие и кости. Через пять лет непрерывной гормонотерапии у Светланы начала болеть нога. В какой-то момент стало сложно ходить, помогали только обезболивающие. КТ показала метастазы в тазобедренном суставе, нога держалась чудом и в любой момент могла сломаться — Светлану прооперировали, сустав заменили, и пришлось учиться ходить заново. Она хромает до сих пор.
Иллюстрация: Ксения Горшкова для ТД
Сейчас Светлана получает новое лечение — жидкости в легких больше нет, метастазы уменьшаются. Для того чтобы получать таргетную терапию, нужно диагностировать у пациентки мутацию PIK3CA.
Определять мутацию PIK3CA рекомендуется всем пациенткам с гормонозависимым (люминальным А или В) HER2-отрицательным распространенным или метастатическим раком молочной железы, в том числе в следующих случаях:
- при появлении метастазов на фоне проводимой гормонотерапии или после ее завершения;
- на фоне терапии метастатического рака молочной железы;
- в тех случаях, когда метастазы обнаружили в момент обращения к врачу. По словам Ларисы Владимировны Болотиной, если у пациентки, помимо опухоли в молочной железе, сразу обнаружились очаги в печени, легких или других органах, ее тоже имеет смысл тестировать на наличие мутации.
Лариса Владимировна Болотина подчеркивает: «Мутация PIK3CA — не единственная причина, по которой эндокринная терапия гормонозависимого рака не дает результатов. Бывает, что это происходит, потому что рецепторов эстрогена в клетках опухоли слишком мало — 10% и меньше. Иногда эти рецепторы мутируют. Но не провести вовремя тестирование — значит лишить человека шанса на эффективное лечение. И возможно, на нормальную жизнь».
Направить на диагностику может только врач-маммолог, самой пациентке никаких документов и справок собирать не нужно. Программу диагностики проводит Российское общество клинической онкологии (RUSSCO). Диагностика проводится бесплатно для всех пациентов с гормонозависимым (люминальным А или В) HER2-отрицательным распространенным или метастатическим раком молочной железы.
Узнать подробнее о мутации PIK3CA можно также на сайте, посвященном раку молочной железы поднимитеруки. рф
Материал подготовлен при поддержке компании «Новартис»
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!