Коля без боли

В кафе, где мы должны были встретиться с Колей Свиридовым, я выбрала самое тихое место — в арке помещались только двое не очень высоких и не очень плотных людей. Я влезла еле-еле, но, когда в дверях появился Коля, поняла: надо срочно пересаживаться. Потому что красавец Коля в арочные рамки не поместится: рост у парня в восемнадцать лет перевалил за метр девяносто, телосложение крепкое, а лицо такое, что, наряди Колю в кафтан, он запросто бы сошел за молодого благородного сеньора с полотен эпохи Возрождения. На Коле была объемная модная куртка, в которой он просидел весь наш разговор — сказал, что так ему спокойнее. Потом добавил, что раньше вообще был невероятно стеснительным — ни за что бы не смог поговорить о личном с незнакомцем, но болезнь сделала его смелее. И научила принимать все.

Что? Да многое: и саму жизнь, и смерть, и подарки судьбы вроде встречи с фондом «ДоброСвет» или помощи совершенно сторонних людей.

Мы пересели в людное место, и Николай своим глубоким голосом начал рассказывать историю родного поселка Анна, что в Воронежской области. Говорил о генерале Ростопчине и имении князей Барятинских. Люди за соседними столиками утихали, официанты замедляли ход, а я втайне гордилась, что сегодня у меня такой интересный собеседник, и косилась на Колину анкету — не верилось, что все, что там написано, — про него.

Боль и любовная анестезия

Коля Свиридов рос спокойным любознательным мальчиком, много читал и любил музыку. Папа работал агрономом, мама в поселковой администрации занималась вопросами сельского хозяйства. Жили они мирно и счастливо, пока в семь лет с Колей не стали происходить странные вещи. Вот, к примеру, пятна. Началось с маленького между глазом и переносицей, тогда врачи приняли его за аллергию. Пятен становилось все больше, очаги их — все шире, лечение не помогало, и только спустя три года стало ясно, что это псориаз. Когда с псориазом разобрались и более-менее выдохнули, обрушилась новая беда.

Пришла она в понедельник, 4 марта 2019 года. Коле было уже 16 лет.

«Я так точно запомнил дату, потому что 4 марта у моей любимой учительницы истории, она же моя родная тетя, — Коля краснеет, — день рождения. У нас вообще в семье все педагоги, врачи и немного работников сельского хозяйства. Так вот, был понедельник — тяжелый день. Я отсидел пять уроков, а на шестом у меня начало темнеть в глазах — я не волновался: с кем не бывает? Поехал домой, начал переодеваться, чтобы пойти к репетитору по математике, и упал в обморок. Папа, к счастью, был дома, и вместо репетитора мы поехали в больницу».

Если бы в тот момент у Коли взяли кровь, то она бы показала, что дела у парня ой как плохи, но кровь не взяли, а давление и температура были в норме — пациента отправили домой. Там все продолжилось: Коля старался резко не вставать и ходить так, чтобы в случае падения было за что ухватиться. Прошло 5 марта. 6-го начали адски болеть зубы — настолько, что невозможно было даже лежать на боку — чувствовалось давление подушки. Поехали с папой в стоматологию, но там ничего не нашли.

7-го марта боль из зубов сползла в ноги: пульсировала, била, колола и резала. А тут ведь праздники: в больницу только по скорой, а что там скажешь? Ноги болят? Значит, кости растут, в подростковом возрасте такое бывает. Никаких же видимых повреждений не было.

8 марта Коля хотел признаться в чувствах девочке, которая ему нравилась. Задумал это давно, но как быть, когда он еле ходит? Собрался, взял цветы и поковылял к ее дому. Попросил выйти на несколько минут. Дальше — туман: и страшно, что надо все это говорить, и сладко, что не оттолкнула. Даже боль, кажется, ушла на те несколько минут, что они стояли друг напротив друга. Она тоже смущалась: спрашивала, почему он не ходит в школу, а он еще не знал почему — промямлил что-то, попрощался и пошел домой, пока еще действовала любовная анестезия.

На следующий день поехали на обследование в частную клинику. Там сдали все анализы, но опять — ничего.

«Видимо, в них даже не смотрели, потому что, когда я уже приехал в детскую областную больницу, показатели в крови зашкаливали в сорок раз», — виновато улыбается Коля.

Свиридова положили на полное обследование — в тот же день боль проглотила Колю полностью. Трудно даже было понять, есть ли в организме место, которое не болит. Ни читать, ни смотреть фильмы он не мог. И спать не мог, потому что внутри его сжимало и сворачивало, словно Коля не человек, а полотенце. В пять утра он позвонил маме и задал всего один вопрос: «Я больше не могу терпеть, что мне делать?»

Мама приехала, и вскоре их отправили в другую больницу — теперь уже онкологическую.

«Лишь бы не то самое»

Рассказывая о том, как они добирались в больницу, как захлебывалась слезами мама, как он сам шептал про себя: «Лишь бы не то самое», Коля старательно избегает слова «рак». Получается: «та больница», «те клетки», «та болезнь».

В очереди на «тот анализ» он упал в обморок — медбратья подняли Колю, отнесли в палату, в которой он впервые увидел то, чего никогда и ни за что видеть бы не хотел, — детей с печатью «того самого». Мальчика лет семи, девочку лет пяти и розового грудничка у мамы на руках — у женщины от слез лицо рыхлое, как хлебный мякиш, и совершенно белое, как соль.

Коля старался смотреть куда-то в сторону, а куда, если вокруг только это и есть? И его мама рядом точно такая же, не похожая на саму себя. Коля у них один. Самый умный, самый красивый, самый лучший. Это же несправедливо!

«Ну мам, ну успокойся. Может, будет и не то самое».

И слезы. Слез столько, хоть простыни в них стирай.

* * *

Пункция показала острый лейкоз. И восемь месяцев Коля с мамой провели в больнице. В боксе на две семьи: ребенок + родитель. Соседи приходили и уходили, а Коля с мамой оставались на капельнице. Вскоре Коля понял, что лучше этих людей, которые каждые две недели меняются в его боксе, глубоко в сердце не пускать — очень трудно потом расставаться. Еще понял, что дела у него идут не очень, потому что три химии не помогли, а после четвертой Коля «превратился в рыбу» — даже думать от боли не мог, только вращал глазами и просил вколоть ему хоть что-то, лишь бы все это закончилось.

Вкололи, потом сделали финальный анализ — и осели. Причем все: и врачи, и Коля с мамой — потому что лечение не помогло. Надо было делать новую диагностику, а это опять время, деньги и силы, которых уже не было. И надежда на выздоровление стала меньше, тоньше и хрупче. Как и сам Коля: за время лечения он сильно похудел. И еще эти синие губы.

Как забыть об «этой болезни»?

Дополнительные анализы сделали в медицинском исследовательском центре детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Д. Рогачева. Оплатил их воронежский фонд «ДоброСвет» — он помогает детям и молодым взрослым в возрасте до 25 лет с онкологическими и гематологическими заболеваниями. Помогает лекарствами, расходными материалами, но главное — исследованиями, которые часто нельзя сделать в региональной больнице. А чем быстрее их сделают, тем больше шансов на жизнь. Яркий пример — Коля. После уточненных анализов стало ясно, что у Свиридова другая разновидность лейкоза — лимфома Беркитта. Особенность этого заболевания в высокой степени злокачественности: раковые клетки выходят за пределы лимфатической системы, поражают костный мозг, кровь, спинномозговую жидкость. И это фантастическое, просто невероятное везение, что лимфому успели рассмотреть до момента, когда болезнь перешла в необратимую фазу.

А уточнить успели благодаря «ДоброСвету», потому что у родителей Коли больших денег не было. Нет, они бы искали, занимали, брали кредиты, но время бы шло и шло. И шансы на выздоровление бы таяли. За пять лет работы проекта «Срочная диагностика» сотрудники «ДоброСвета» оплатили 237 обследований (это больше 5,5 миллиона рублей). Работают они быстро и слаженно.

Вот как с Колей: пришли в палату, объяснили, как дальше жить, сделали фото для сбора средств, на котором он и вышел с синими губами. Потому что после новой химии пострадала слизистая, во рту появились очень болезненные нарывы — приходилось полоскать рот спецраствором. Эта фотография и пошла на сайт «ДоброСвета», а под ней был рассказ о том, что с Колей произошло в последние месяцы. Что фонд объявил несколько сборов, помог с покупкой лекарств на сумму 1 209 910 рублей, а 71 900 рублей было потрачено на диагностику.

Так в школе узнали про Колин рак. И девочка, которая нравилась Коле, тоже наконец-то все узнала. В этой точке маховик остановился и закрутился в обратную сторону: деньги собрали, лечение помогло, Коля пошел на поправку.

* * *

В октябре 2019 года его выписали в состоянии стойкой ремиссии. Это значит, что раковых клеток у Коли Свиридова больше нет. Но есть какие-то ограничения — вроде того, что ему нельзя пить кофе, перегружаться тренировками или подолгу быть на солнце. Но это такие мелочи!

Коля учится в Воронежском государственном университете. Получает юридическое образование и увлекается историей. У него есть девушка — та самая, к которой он шел на больных ногах 8 марта. У Коли прекрасные отношения с родителями — в телефоне много семейных фото. То есть у студента Свиридова все хорошо. И теперь он старается помогать тем, кому повезло меньше.

«Раньше мы с мамой не верили, что деньги, которые собирают фонды, действительно идут больным детям, но теперь, когда меня спасли благодаря сборам, верим».

Так что сегодня мы собираем деньги не Коле, а тем ребятам, которые сейчас лежат в онкогематологическом отделении Воронежской областной детской клинической больницы № 1 и которым помогает фонд «ДоброСвет». Деньги нужны на оплату срочной диагностики, ведь правильно поставленный диагноз — это сохраненная жизнь. Жизнь будущего врача, музыканта, агронома или историка. Одна, вторая, третья, пятая, триста двадцать седьмая — на ранних стадиях в юном возрасте рак лечится хорошо. Пожалуйста, поддержите фонд и подопечных «ДоброСвета»! Ведь главное — не упустить момент.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!