Мамина радость

Как все начиналось

Марина с мужем тринадцать лет как приемная семья и даже приемные бабушка и дедушка. Трое «первенцев» уже выросли: старшая дочка сама мама и в первый год малышей с мужем жила у Марины, пока очередь на свою квартиру не подошла. 

Валерий и Марина Небогатиковы, городок «Надежда»Фото: Светлана Булатова для ТД

Сейчас взрослые дети приезжают в гости, а дома у 55-летней Марины и 67-летнего Валерия растут четверо парнишек — все подростки. Только один из них своерожденный.

Началось-то это все почти случайно. Лучшая подруга не могла иметь детей, решила усыновлять и позвала с собой Марину в школу приемных родителей — за компанию, ребенка брать никто не обязывает. Окончили школу, подруга взяла крохотного малыша. Пеленки, проблемы — обычное дело. А Марина с Валерием сели и сверились друг с другом: в детских домах такие же дети. Беда у ребенка, такие достались мама-папа или трагедия какая приключилась. Надо помочь.

Тогда как раз у Марины появился кровный малыш — и семья решила: ну раз декрет, то самое время приемных детей брать, все равно же дома сидеть. Валерий тогда из летчиков по возрасту ушел на пенсию, и с самого начала супруги были родителями наравне.

Старшая дочка с братом пришли в семью в свои девять и семь. Я удивляюсь: «С малышом — и сразу таких больших?» Марина смеется: «Так я тогда думала, это, наоборот, легче! Я ведь как рассуждала: главное — сказать, как надо. И они, открыв рот, возьмут и тут же гладко все сделают. Ведь жили ж нехорошо, неблагополучно, а тут дом большой, у каждого комната появляется, и на юг мы летаем, и столько сразу перспектив! Нет, оказалось, все не так работает, конечно».

Огромный труд

В детстве Марина в семье росла одна. Вспоминает сейчас: была избалованным ребенком — две бабушки, два дедушки, тети-дяди, мама с папой, и «все что-то дарили, давали, куклы-шоколадки, конфеты…» Зато есть что отдавать, наверное, теперь.

Перед приемом в семью парнишек они уже консультировались у психологов фонда «Найди семью» — как, мол, потянем? Выдержит семья? Получили ответ: выдержит. Брали потихонечку, по одному, чтобы успевать пройти адаптацию. 

Сейчас Марина рассказывает о трудностях спокойно и со смехом. А раньше переживала и горячилась, не хватало знаний — приходилось многому учиться.

У одного сына проблемы со здоровьем. У другого — со взрослыми в его жизни. Много было отказов, возвратов, то возвращали в кровную семью, то изымали обратно… Были и ночевки на улице. В семью Марины он попал в десять лет. И началось долгое объяснение с нуля, что это такое — жить в семье. 

Встал, заправил кровать, умылся и пошел есть — вроде бы обычная история, вроде бы ничего тут сложного нет, вроде бы такие простые навыки и знания о себе дети, растущие в семье, получают гораздо раньше, чем в шестнадцать лет. И все подростки уж это-то умеют точно. А вот нет, не все. Иногда приходится человека ростом выше себя учить смывать за собой в туалете. И учить долго-долго, месяцами. Потому что человек привык совсем к другому. 

Носил одежду? Моемся, в воскресенье надо взять чистую. Но не складывать обратно грязную, а потом снова ее надевать — «оно полежало, оно теперь чистое». 

Эта история повсюду: с заботой о себе, с едой, с выстраиванием своего времени. С умением видеть, что сначала, что потом, с умением учиться. Раньше домашку в школу делать и не нужно было, ставили оценки просто так, «из жалости». Один из детей читал как первоклассник, значения многих слов просто не понимал, писал с трудом и по знаниям был отлично готов для первого класса, но только в пятый переходил… 

Раз за разом приходится кропотливо обращать внимание детей на все эти мелочи, из которых складывается жизнь. И огромный труд — менять это. 

Когда больше половины жизни прожито в детском доме, перестроиться очень сложно. Все решает воспитатель. Сегодня идем в цирк — оделись-собрались, за руку всех взяли, посадили в автобус и повезли в цирк. В столовую — строем. Однажды, рассказывает Марина, взяли ребенка в гости как наставники, поехали гулять, приезжают домой, а девочка говорит: «Ой, а где обед?» «Сейчас переоденемся — и буду готовить», — отвечает Марина. А у нас, говорит ребенок, когда мы откуда-то приезжаем, обед сразу дают. 

Смешно тогда было… Ну как смешно, добавляет Марина, конечно, грустно. Гораздо проще было бы так и делать за детей все — или просто заставлять, приказывать, продолжать их жизнь, выстроенную кем-то старшим, как было в детском доме. Только потом выросшие взрослые не умеют жить свою жизнь — вообще никак. 

В семье учат думать и принимать решения самостоятельно. Например, принимать свои лекарственные препараты, которые у части детей пожизненные. Если этому не научиться в семье, то потом, в самостоятельной жизни, человек их просто-напросто бросит. А бросать их нельзя.

Сейчас сын свои таблетки пьет сам, с гордостью говорит Марина. Сам принимает, сам следит, сколько осталось в блистере, сам говорит, что пора ехать за новыми. Вначале, конечно, их давала мама. И сколько было разговоров, сколько объяснений! Но уже последние полгода подросток взял эту ответственность на себя.

Одной не справиться

Когда человек не жил хорошо, он не знает спокойствие и заботу на вкус, поэтому повторяет плохие ситуации снова и снова, как будто приговорен к ним, как будто это тупик. Даже очень маленький ребенок с травмой оставленности имеет за плечами свою историю, и ее не отменить. Невозможно сделать вид, что ничего не было: ни потерь, ни предательств, ни боли. И дома эта боль начинает выходить. 

Работы очень много. «Я бы одна ни за что не справилась», — говорит Марина. Помогал центр поддержки приемных семей «Найди семью»: психолог работал с состоянием ребенка и травмами, дефектолог — с пробелами в умении учиться, с пропущенными звеньями в развитии, а с родителями много бесед вели кураторы центра. Подсказывали, как работать со сложностями, как строить доверие и привязанность, как помогать, оставаясь и принимающей, и при этом воспитывающей. 

Без всего этого никакой счастливой семьи не получится — это совсем не то же самое, что с кровными или с детьми, взятыми в семью малышами. Хотя и с вырастающими малышами нужно много сил для того, чтобы помочь им справиться с собственной болью, ведь дети помнят все, даже то, что не всегда могут рассказать связно. На тренингах и занятиях для приемных детей проигрывают живые ситуации, через которые ребенок может отпустить то, что болит. И без этого Марине и ее семье было бы гораздо сложнее жить. 

Да и свои собственные эмоции родителям тоже надо куда-то девать! Бывает и ревность, и боль — в этом помогают группы для приемных мам и пап, на которых раз за разом узнаешь: все это нормально, всему есть объяснение, с этим сталкиваются многие, и тебе есть где получить поддержку.

Я намеренно обхожусь в этих рассказах без детских имен — я тоже приемная мама и знаю, как может ранить ребенка такое вот препарирование в публичном пространстве. Важно беречь приватность: дети живут в том же сетевом пространстве, что и мы с вами. Да и не так важны имена, чтобы понять эти истории. Важно то, что одним родителям эту работу не вытянуть: нужна помощь. И государство ее, эту помощь, дает только формально. Психолог от опеки чаще всего выполняет просто надзорную функцию, да и не хватает компетенций: работе с травмой у нас в госучреждениях не учат. 

Дыры закрывают фонды. Именно там есть нужные родителям знания, и именно этой работе нам с вами очень нужно помочь. Даже небольшое регулярное пожертвование поможет людям, которые день за днем делают эту, на первый взгляд совсем не героическую, работу. Благодаря которой дети не останутся за бортом жизни. Поддержите, пожалуйста, и вы.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!