Злые горошины

Мы сидим напротив друг друга, Оксана — в кресле у книжного шкафа. Благодаря чтению медицинской литературы она раньше врачей заподозрила, что у нее может быть рак. 

— Все началось банально: после вторых родов у меня в правой груди появились маленькие горошины, — говорит Оксана. — В женской консультации заверили, что это фиброаденома и, если горошины не увеличиваются, их можно просто наблюдать. 

Десять лет «пульки» вели себя хорошо. В 2018 году одна из них начала резко расти. В женской консультации отправили сначала к гинекологу, который ничего не нашел, потом — к маммологу, он, в свою очередь, — к онкологу. Из-за огромных очередей в Свердловский областной онкодиспансер попасть к нему Оксана смогла только спустя четыре месяца. К тому моменту грудь уже начала болеть, а нервы — сдавать. 

Получив результаты пункции спустя две недели, онколог предположила, что у Оксаны доброкачественное новообразование. Но все-таки направила к более узкому специалисту — онкологу-маммологу. И отдала на руки медкарту. 

— Взглянув в карту и прочитав заключение, я, человек без медицинского образования, сразу поняла, что речь идет о злокачественной опухоли — это было написано черным по белому, — вздыхает Оксана и оправдывает врача: — Наверное, она и сама не была уверена в диагнозе.

«Ну-ка не реви, прими как должное»  

Через месяц в екатеринбургском онкодиспансере врач вновь взял у Оксаны пункцию и твердо сказал:

— Это рак. Ну-ка не реви, а прими как должное и начинай лечиться.

— У него такой наплыв пациентов, огромные очереди и совсем мало времени на одного человека, — объясняет Оксана резкий тон доктора, который довел ее до слез.

В марте 2019 года Оксану прооперировали. Через два дня Оксана уехала домой. Чувствовала себя отлично и даже не предполагала, какие последствия может повлечь за собой уже удаленная «пулька».  

Спустя несколько дней, исследовав вырезанную после операции опухоль, врачи установили, что у Оксаны гормонозависимое злокачественное образование с низкой степенью злокачественности (растет медленно и имеет низкий шанс давать метастазы. — Прим. ТД). Позже окажется, что статус опухоли сложнее, а специалисты не раскрыли его до конца. 

— Мне позвонили из больницы, сказали, что края опухоли поражены, значит, она вырезана не полностью. Нужно удалять всю грудь.

После второй операции Оксана чувствовала себя неплохо: лимфоузлы удалили, но отека не было — руку удалось разработать практически сразу. В местном онкодиспансере сказали, что лучевая и химиотерапия не нужна. Так как опухоль росла из-за женских гормонов, назначили гормональную терапию, чтобы искусственно ввести в состояние менопаузы. Оксана все переносила стойко — в 46 лет она и так понимала, что скоро войдет в менопаузу.

Через полгода Оксана сделала КТ, которое ничего не показало. Врач сказала:

—Ты вошла в ремиссию, поздравляю. Можешь спокойно жить.

Оксана была счастлива. Она не знала, что самые тяжелые испытания еще впереди.

«Ты себя накручиваешь»  

Весной 2020 года в России началась эпидемия коронавируса, Оксана с мужем вышли на удаленку и уехали на дачу. Погода выдалась теплой, работы на даче было много. Неожиданно в июне у Оксаны разболелась спина. Она списала это на перенапряжение. Потом перестали помогать обезболивающие. Потом боль стала невыносимой.

Специалист, которая делала МРТ в частной клинике, поставила под вопросом метастазы в позвонке и остеохондроз — по словам врачей, он мог развиться из-за медикаментозной терапии, — и наказала срочно бежать к онкологам. Но срочно не получилось: Оксана позвонила в онкодиспансер 2 июля, прием назначили только на 28 августа из-за очередей.

Когда подошло время приема, состояние сильно ухудшилось. Нижняя часть тела отказывала, женщина едва могла самостоятельно передвигаться. Но каково было удивление Оксаны, когда онколог, к которому она попала, взглянув на МРТ, воскликнул:

— Что это за специалисты, которые написали вам такие заключения?! У вас грыжа и остеохондроз, не придумывайте себе и не морочьте голову! 

Оксана, пораженная словами врача, застыла в кабинете и выдавила: 

— На основании чего вы сделали такой вывод? Вы ведь даже не проводили исследования.

— Ладно, давай, если хочешь себя успокоить, назначим процедуру с контрастом, которая покажет, что у тебя в костях. А пока пей обезболивающее.

По итогам процедуры специалисты написали, что все в норме, но в одном позвонке есть неравномерное накопление контраста. Оксану это насторожило. Но не врача. Он сказал: 

— Вот видишь, значит, ты себя накручиваешь, — это остеохондроз и грыжа. 

Сил у Оксаны не осталось, только боль. В тот момент она с трудом выдохнула:

— Назначьте мне дополнительные исследования! Если там неравномерное накопление контраста, значит с этим позвонком что-то не так!

— Чего ты хочешь? — устало спросил доктор.

Оксана попросила новое направление на КТ. Тот согласился. Оксана прошла его. Забрала заключение. Заглянула в листок. Голова закружилась, ей стало дурно. Позвоночник, ребра, тазовые кости, печень — все было поражено метастазами. Шел октябрь — Всемирный месяц борьбы с раком молочной железы.

«Не знаю, что с вами делать, у нас уволился анестезиолог»

— Мне было так обидно, что даже в этот период врачи старались отмести саму вероятность рака, хотя должно быть наоборот: нужно проверить и исключить самое страшное, а не делать вид, что онкологии не существует, — Оксане сложно говорить об этом, она плачет. Со второй стадии рака она резко перешла в четвертую.  

Оксана записалась к химиотерапевту и онкологу, чтобы они провели консилиум. Через пару дней ей позвонили из регистратуры и сказали, что время записи изменилось, специалистов нужно поменять местами: сначала идти к химиотерапевту, потом — к онкологу. 

На приеме у химиотерапевта Оксана предположила, что назначенное лечение не помогло и только усугубило ситуацию: болезнь быстро прогрессирует. 

— Изучив огромный массив литературы, я понимала, что за то время опухоль могла переродиться и стать агрессивнее, поэтому спросила, будут ли у меня брать биопсию повторно, — рассказывает она. — На что химиотерапевт сказала, что ничего брать не будут и лечение не поменяют. Это повергло меня в шок. Единственное, что предложили, — удалить яичники. Для этого мне нужно было взять карту у онколога. 

Оксана пошла в кабинет к общему онкологу. Когда та узнала, что пациентка попала к химиотерапевту, минуя ее, стала на Оксану кричать:

— Зачем ты тогда вообще ко мне пришла, если уже попала к химиотерапевту, какие назначения я должна тебе делать?! — с этими словами швырнула медицинскую карту.

На этом абсурд не кончился. Когда Оксана пришла, чтобы оформиться в стационар перед операцией, из кабинета врача выбежала медсестра и сказала:

—Не знаю, что с вами делать, у нас уволился анестезиолог. Заходите, доктор решит.

Врач отложил операцию, но озвучил другие причины: у Оксаны на фоне сильных обезболивающих развился гастрит. 

— Я и так потеряла время, а мне говорят две недели лечить гастрит. Думаю, гастрит был предлогом, чтобы отправить меня домой из-за увольнения анестезиолога.

Конец абсурда

Оксана поняла, что в местном онкодиспансере ей не помогут и нужно брать все в свои руки — времени на маневр с четвертой стадией может быть совсем мало. Тогда ее дочь нашла фонд медицинских решений «Не напрасно», который помогает онкопациентам по всей России. Это спасло Оксане жизнь.

Оксана заполнила заявку на сайте сервиса «Просто спросить» — одного из проектов фонда. Рассказала свою историю, приложила все заключения. Через несколько дней ей пришел ответ: специалисты-онкологи подробно расписали, какое лечение ей необходимо при метастазах, в какие федеральные центры можно обратиться за помощью.

— Впервые я поняла, что есть заинтересованные в моей истории люди, — вспоминает Оксана.

Оксана выбрала для лечения московский институт Блохина. Записаться на бесплатную консультацию удалось сразу: прием был буквально через два дня после звонка в регистратуру. В екатеринбургском онкодиспансере сначала не поняли, зачем ехать в федеральный центр, но Оксана твердо сказала:

— На протяжении долгого времени мне не оказывается помощь, назначенное лечение неэффективно.

Завотделением пожал плечами и подписал направление, с которым Оксана полетела в Москву.  

В институте Блохина Оксану срочно госпитализировали: опухоль разрушила позвонок, произошел компрессионный перелом, нужно было делать операцию.

Московские врачи провели все необходимые обследования и выяснили, что у Оксаны очень редкая злокачественная опухоль, которая встречается всего у 5% женщин.

— Впервые не я уговаривала специалиста провести дополнительный анализ, а они сами говорили о необходимости обследований, — рассказывает Оксана.

Курс гормональной терапии отменили, назначили химиотерапию. Оксана продолжает летать в Москву. С каждой химиотерапией очаги уменьшаются, идет положительная динамика. 

— У нас в обществе принято думать: если ты онкобольной, то только ложиться и помирать. А мы можем жить и лечиться, полноценно трудиться, общаться с людьми.

В фонде медицинских решений «Не напрасно» работает сервис «Просто спросить», где онкологи из числа выпускников Высшей школы онкологии бесплатно консультируют онкопациентов и дают шанс на эффективное лечение. Пожалуйста, подпишитесь на небольшое регулярное пожертвование в пользу фонда — с нашей поддержкой «Не напрасно» продолжит обучать лучших в стране онкологов и помогать пациентам. Каждый имеет право знать, что его жизнь можно спасти.

Материал создан при поддержке Фонда президентских грантов

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!