«Тут не спешат помогать»

Почему попавшие в Крым беженцы столкнулись с голодом и бездействием властей

После начала «спецоперации» беженцы потекли в Крым отовсюду: из регионов Украины, занятых войсками, из Донбасса, из пунктов временного размещения в других частях России. По словам руководителя республиканского МЧС Сергея Садаклиева, в регион через пункты пропуска прибыло более 150 тысяч человек. К такому потоку Крым оказался не готов. Изначально республика планировала принять 4788 беженцев, из них 544 в Севастополе. Сейчас в городе официально на учете состоят 7918 нуждающихся в помощи. Неофициально их в три с лишним раза больше.

Крымское МЧС попросило правительство исключить республику из числа регионов для размещения беженцев, чтобы освободить гостиницы для туристов. Украинцев планируют разослать в другие регионы, в основном в Башкортостан и Удмуртию. Пока же у пункта раздачи гуманитарной помощи проправительственного движения «Мы вместе» в Севастополе по адресу: улица Ленина, 18, стоят многочасовые очереди за едой. Собирают ее Красный Крест и жители Крыма — которые опасаются пострадать за то, что помогают беженцам.

Надеются на поддержку добрых людей

Телеграм-чат «Беженцы Севастополь» полон просьб о помощи людей, нуждающихся в еде, лечении и деньгах на аренду квартиры. «Ситуация критическая. Дети маленькие, что делать дальше, не знаем. Надеемся на поддержку добрых людей», — молит одна участница. «Будьте осторожны, не устраивайтесь водителем в грузовое такси ***, — предупреждает другая. — Муж отработал 25 дней, ничего не дали. Официально не устраивают — и теперь докажи, что ты там работал».

О почти одинаковых бедах рассказывают беженцы и с украинскими флагами, и с георгиевскими ленточками на аватарке.

Двадцать третьего февраля, накануне «спецоперации», Екатерина выехала с мужем и пожилой мамой из Донецка в Россию. С нею были два маленьких ребенка — ее собственный и брата. Самого брата мобилизовали в армию ДНР. Первоначально семью разместили в Курской области. Беженцев кормили и обеспечивали крышей над головой, однако вскоре стало ясно, что работы там нет. Семья понадеялась найти ее в курортном Крыму. Хотя муж еще до вторжения получил российское гражданство, легально устроиться не удалось: для этого нужна регистрация, а она платная. Неофициальный контракт вышел боком: зарплату постоянно задерживают и неизвестно, заплатят ли вообще. Потратив последние деньги на аренду квартиры, семья зарегистрировалась в пункте «Мы вместе».

«Говорили, что будут выдавать продукты каждые десять дней, — жалуется Екатерина. — В первый раз я с двухлетним ребенком простояла часа четыре, даже беременных не пропускали. Второй раз еду выдали через две недели и в два раза меньше. Крупы, муку, макароны, бутылку масла, четыре банки консервов на семью. Что люди принесут. Даже сахара не было. В третий раз получили талон. Бытовую химию по нему дали в мизерном количестве, а о продуктах сказали, что нет и неизвестно, когда будут. Я звонила две недели подряд, ситуация не поменялась. Однажды появились продукты, но их выдавали только многодетным».

Семья выживала на запасах крупы и консервов, привезенных из Курска. После призыва о помощи в соцсетях незнакомая крымчанка принесла курицу и йогурты. Свой мотив она объяснила просто: «Я знаю, что такое голод». Семья растягивает оставшуюся еду и надеется, что муж все же получит зарплату. В Донецк Екатерина возвращаться не хочет: по рассказам родственников, там не работает водопровод и «бьют хуже, чем в 2014-м, в десять раз».

Другая семья с двумя детьми попала в Крым из-под Харькова — путь эвакуации в Украину перекрыли, а гибнуть под бомбежкой не хотелось. Они поселились в Феодосии. Там ситуация еще хуже, чем в Севастополе.

«Мы, беженцы, сами должны выискивать, выпрашивать, — рассказывает Мария (имя изменено по просьбе героини). — Раз в месяц приходим в пункт гуманитарной помощи — и нам дают то, что принесли люди. Как правило, крупу и немного консервов, тушенки не было ни разу, только рыба и паштет. Средств гигиены практически нет. Тут есть центр гуманитарной помощи “Единой России”, но они все отправляют в Донбасс, Запорожье и Херсон. В лагерях беженцев на материке лучше, там трехразовое питание. Но никто не знает, сколько это продлится».

Мария мечтает вернуться домой. Но это пока невозможно, и она пытается приспособиться к жизни там, где очутилась.

«Крым всегда был отдельным государством. Тут не спешат помогать. На просьбу о помощи отвечают: “Идите работать, в Крыму легко никогда не было”. Муж и старшая дочь работают. Но эти люди не понимают, что мы остались без всего. Совсем. Мы просто пытаемся выжить».

Два источника помощи

«Наш регион не входит в число получающих господдержку, — говорит Сергей Титов, руководитель севастопольского отделения Красного Креста. — Здесь только два источника гуманитарной помощи — пожертвования севастопольцев и наша организация».

В Красном Кресте Сергей работает бесплатно, как волонтер. К середине дня его мобильник почти сел  — по его словам, ежедневно он отвечает более чем на сотню звонков беженцев. От беседы по видео Титов отказывается — «слишком агрессивен и несдержан в выражениях», но по телефону обрисовывает серьезность проблемы.

«Такого количества беженцев на душу населения, как в Севастополе, нет ни в одном регионе России. Всего в городе зарегистрировано около 7,9 тысячи нуждающихся в помощи. В апреле Красный Крест выдал для них полторы тысячи продуктовых наборов. В мае — порядка 400. Каждый рассчитан недели на две. Второго июня из центрального аппарата организации пришло 60 тонн продуктов. Потребности Севастополя — 150—180 тонн. Склад мы вынуждены снимать за свои деньги, поскольку город предоставил помещение, негодное для разгрузки еды. Грузчиков тоже оплачиваем сами».

По словам Сергея, сейчас в приоритете — помощь жителям разрушенных украинских городов. Беженцы в Крыму не столь важны. Никто пока с голоду не умер, в больницу с истощением не попал — и нечего правительство ругать.

«Севастополь — не город для беженцев, это военный город, — чеканит руководитель Красного Креста. — Сейчас, когда на Украине погибают наши ребята, гуманитарную помощь для беженцев приносят меньше. Вся надежда, что поможет Россия».

Договариваться с федеральным центром, по мнению Титова, должна организация «Мы вместе»: «У них полномочия, склады, поддержка правительства. Мы помогаем чем можем. Вся эта нагрузка на 90 процентов легла на жителей Севастополя».

Председатель регионального общественного добровольческого движения «Мы вместе — Севастополь» Виктория Кашлякова от комментариев «Таким делам» отказалась, сославшись на занятость. В тот же день, 6 июня, на странице организации в соцсети «ВКонтакте» появилась запись, что за время «спецоперации» беженцам выдано более 211 тонн гуманитарной помощи, собранной Красным Крестом и крымчанами, — немногим больше, чем ежемесячная потребность. Не считая названия движения, самый частый тэг на странице — #СвоихНеБросаем.

Волонтеры и провокаторы

Житель Севастополя Михаил (имя изменено) решил помочь стекающимся в город беженцам сразу после начала конфликта. Он призывал в соцсетях помочь голодающим, собирал деньги, покупал продукты: «Все, что я привозил, огромная толпа разбирала за пятнадцать минут. Я был уверен, что скоро все наладят. Но в последние годы низового движения нет, безопасно работать могут лишь государственные волонтеры. Хорошо, что они есть, но этого мало».

Движение «Мы вместе» выдает беженцам талоны, но некоторые жалуются, что полтора месяца не могут получить по ним продукты: не доходит очередь.

«Многие вынуждены унижаться, просить, с раннего утра стоять в очередях, — рассказывает Михаил в беседе с журналисткой Ксенией Бабич, тоже родившейся в Крыму. — Люди разных политических взглядов привозят еду, но мало и нерегулярно. Нет даже примерного расписания, все стихийно, в хаосе».

Ксения полтора месяца ждала, что ситуация нормализуется. А затем рассказала о проблеме в фейсбуке.

«Сбежавшие от бомбежек оказались в Крыму в ужасающем состоянии, — возмущается она. — После моих постов об этом узнало больше людей. Они приносят вещи, продукты. Будь помощь системной, в пунктах раздачи регулярно была бы еда. Но власти безразличны, а волонтеры боятся последствий — таких, как у пензенских коллег, которые свернули помощь из-за давления. Думают, напишу о проблеме, объявлю сбор денег, а ко мне заявятся полицейские — что за активизм ты развел? Появляются провокаторы, доносчики».

Поэтому Михаил избегает публичности. Обращается только к друзьям, просит жертвовать деньги, еду.

Пока волонтеры втихую собирают продукты, а правительство республики мечтает отправить беженцев подальше, на пункте раздачи гуманитарной помощи продолжают собираться голодные люди. Звонят каждый день — есть ли еда? Дадут ли ее всем, у кого талоны, или только многодетным семьям? Сколько часов стоять в очереди?

«В Европу мы не хотим, — говорит беженка, покорно ждущая продукты. — Оставаться здесь — тоже. Разве что пересидеть недолго. Мне хочется, чтобы не было ***** и у нас остался дом. Я просто хочу домой».

• Теги:
• беженцы
• спасение людей