Дедуля, на котором держится мир
Утром дедуля входит в детскую и поднимает соню Настену. Пока Настя капризничает, дедушка будит Надю и Еву и переходит в комнату мальчиков. Позже, когда все умываются и завтракают, дедушка с дочкой сверяют дневное расписание: Оксана с мужем идут на работу, а на дедуле прогулка с Максиком, репетиция школьного мероприятия у девочек, два кружка, спортивная секция, и на рынок еще хорошо бы успеть заскочить. И все это в 83 года. С семью приемными внуками. И четырьмя уже взрослыми, по крови своими. Но дедушка говорит, что дело не в крови
Дочь как подарок
Виктор Григорьевич родился в 1942-м в городе Александрии Кировоградской области. Воспоминаний из раннего детства сохранил два: первое — как идущий по их улице немец протягивает ему конфету, а второе — как на отца пришла похоронка и мама рухнула на пол. А потом от голода умерла его младшая сестра. В семье повисло черное облако и висело до самой Победы.
После войны мама работала каменщицей на стройке, а Витя со старшей сестрой искали по окрестностям пропитание: за зиму худели до скелетов, а летом набирали жирок — таскали из садов-огородов помидоры и яблоки. Так и выжили.
Витя хорошо окончил школу, выучился на инженера-конструктора и встретил свою любовь — красивую и очень умную Надю. Любовь случилась большая, а вот детей все не было — год, другой, пятый. Как потом стало ясно, у Нади был отрицательный резус крови. Тогда врачи не умели с этим справляться, и шансов на детей у молодой семьи было немного. Но потом все-таки родилась Оксана, и отец воспринял это как подарок судьбы.
«Мама у нас была программистом в вычислительном центре, — неспешно рассказывает Виктор Григорьевич. — Постоянно училась, много работала — талантливый человек. А мы с Оксанкой люди попроще. Поэтому все время проводили вместе: на прогулку, в парк, на рыбалку на Днепр ездили. И она шустрая такая была, заводила! Иду с работы, слышу гомон из окна — ага, значит, у нас опять полон дом детворы. Оксанка дома…»
Когда появилась первая внучка, Виктору Григорьевичу исполнилось 50 лет. Он работал в Москве, на электромеханическом заводе, возглавлял конструкторский отдел. Надежду Ивановну, как талантливого программиста, пригласили в столицу еще в восьмидесятых. Тут у нее снова было много работы, новаторских исследований — голову некогда было поднять. Поэтому на помощь дочке опять пришел папа: после работы брал коляску с внучкой, укладывал туда погремушки и бутылочки с детским питанием и уезжал дышать свежим воздухом в лес.
А когда родился внук, управлялся с двумя колясками.
Брак дочери скоро распался, но папа сказал: «Москва не сразу строилась — и у тебя еще будет счастье. Подождем!» Долго ждать не пришлось. Через два года Оксана встретила своего человека, Евгения. Счастливо вышла замуж, и у них родилось еще двое детей.
«Готовьтесь получше — и вас заберут!»
Теперь Виктор Григорьевич всем представлялся как состоятельный человек, богатый на внуков дедушка. И снова гулял и водил на кружки, караулил на детских площадках и проверял уроки. А вечером давал дочери полный отчет: с Надей почитали, с Сашей позанимались математикой, у Димы и без деда все хорошо, а Ванечка упал, разбил коленку, но опыт подсказывает, что до свадьбы она заживет!
Дети любили дедулю до умопомрачения. Но, поскольку он был встроен в их жизнь с рождения, о ценности его в семье не задумывались. Зато много думала Оксана: она всегда хотела взять приемного ребенка. И ее муж Женя тоже хотел. Несколько лет они об этом говорили, а потом поступили в школу приемных родителей. Учились и искали на сайтах сирот своего малыша.
И однажды нашли: крохотную девочку с огромным бантом и красными от недавних слез глазами. Звали ее Настя, и жила она тогда в Иркутске. Оксана дождалась московских четырех утра, позвонила по указанному номеру и попросила девочку с белым бантом никому не отдавать! Когда выяснилось, что у Насти есть еще и старшая сестра, решили брать и сестру. А уже на месте стало понятно, что в другом детском доме живет брат малышек — семилетний Никита. И надо было съездить в тот детский дом и подписать на него отказную.
Оксана на ватных ногах поехала. А когда шла там по коридору, к ней с психологом за руку вышел Никита. Но не дошел: вырвал руку и тут же, на холодном плиточном полу, начал показывать акробатические этюды. Оксана растерялась, но Никита не дал ей прийти в себя: потащил в спортзал, чтобы продемонстрировать уже полную программу — на матах, турнике, кольцах. Он знал, что рано или поздно за ним придут, и готовился.
После творческих номеров перешел к главному: расспрашивал о семье, о двух котах и какой породы собака. «А мальчиков ваших как зовут? У вас еще и дедушка есть? Тогда мне все подходит!»
Из спортзала Никита вышел другим — у него были глаза семейного человека. Деловито вошел в группу и стал собирать вещи: «Пацаны, меня скоро заберут. А вы не завидуйте — готовьтесь получше, отжимайтесь, подтягивайтесь…»
Никакую отказную Оксана в тот день не подписала, позвонила мужу — и плакала, плакала. Женя вначале пытался ее отговорить: плюс три ребенка! Куда? А после перезвонил и сказал: «Все равно ты за ним вернешься. Бери. И потом, у нас же есть дедушка…»
И хлеб под подушкой
Неожиданное пополнение в семье Виктор Григорьевич воспринял спокойно: раз дети так решили, его дело — помочь. Но поначалу было, конечно, туго.
Девочки вздрагивали от малейшего повышения тона голоса, Никита, когда его пытались взять на руки, истошно кричал. Когда немного пожил, оттаял, рассказал, что на руки его брал отчим. И только для того, чтобы бросить о стену. Но бил отчим не только Никиту, но и маму, и выгонял ее, искалеченную, на улицу. А если не выгонял, мама уходила сама — однажды пропала совсем. Никите было тогда шесть лет, и он догадался наливать семимесячной Насте в бутылочку из-под крана воды. Сами они с двухлетней Надей грызли найденные в шкафу сухие макароны. И постоянно плакали. На третий день детских криков соседи вызвали полицию…
Чувство голода, которое малыши пережили в родной семье, закрепилось в детдоме. Нет, детский дом был неплохой и детей кормили нормально, но одно дело — каша по расписанию, а другое — что-то твое личное, что можно достать в любое время и съесть. Поэтому дети прятали хлеб под подушки. И эту привычку привезли в приемную семью.
И Оксане, Жене, а больше всего дедуле стоило немалых сил остановить бесконтрольную жадность и припрятывание еды. Виктор Григорьевич на своем примере рассказывал о голоде, о цене куска хлеба и о вкусе одной на троих мороженой картошки. А заканчивал всегда тем, что человек из любой, даже самой трудной ситуации может выбраться. На то он и — Человек.
Настя в такие моменты вешалась на шею Виктору Григорьевичу, крепко обнимала его и шептала: «Хорошо-хорошо, дедушка. Я больше не буду, я все поняла…»
«Капитан, капитан, улыбнитесь»
Так они жили восемь лет. Вылечили Настин рахит, научились управлять гиперактивностью Никиты и рассеянностью Нади. Легко прощались с разбитыми чашками, сломанными шкафами и терпеливо принимали жалобы учителей. В итоге дети выровнялись: Никита даже решил стать, как старшая дочь Оксаны, врачом и начал активно готовиться к поступлению.
И вдруг Цуриковым позвонили из опеки: в их районе появился мальчик, Илюша, девяти лет. Мама сидит в тюрьме, подруга мамы, которая брала его, отказывается от ребенка: «Приезжайте, посмотрите!»
Оксана приехала и ничего не поняла. Илья — образец артистизма и где-то даже аристократизма. Витиевато изъясняется, рассуждает о театре и кино, поет и танцует. Его мама вышла из хорошей московской семьи — бабушка и дедушка образованные, интеллигентные и небедные люди. Но ни один из их троих детей по ровной дороге не пошел. И на сегодня в живых осталась только мама Илюши. Она отсидела в тюрьме за распространение наркотиков, а когда вышла, решила продолжать.
Живет в соседнем квартале, но сына забирать не хочет. Поэтому теперь Оксана устраивает им встречи на троих: Илья к этим датам готовит стихи и танцы, Оксана запасает терпение, а мама отказника делится историями из своей непростой жизни. Оксана ее жалеет — видит в ней большого заблудившегося ребенка. И думает, что, если бы такой ребенок достался ей, помогла бы, поддержала, наставила.
А так — остаются только разговоры. И творческие номера Ильи, во время которых он все пытается поймать мамин взгляд и донести ей что-то такое, о чем словами сказать невозможно. Но пока не получается.
Зато эти номера легко проходят с дедулей — Виктор Григорьевич подхватывает все начинания приемного внука, жарко болеет на всех его выступлениях. А когда у Ильи что-то не получается, затягивает: «Капитан, капитан, улыбнитесь, ведь улыбка — это флаг корабля…» Артист подхватывает, за ним вступают Настя, Надя, Никита и Ева. И в доме, по дедушкиному же выражению, начинает ходить Мамай. Но как же здорово он ходит!
«Я оставлю ее в сугробе!»
Следующей у Цуриковых-Романовых появилась Ева. Оксана, как председатель общественного совета, пришла на заседание комиссии по делам несовершеннолетних — и вдруг открылась дверь и вошла женщина с маленькой девочкой, практически Дюймовочкой. Она подтолкнула Еву к центру зала и сказала: «У ребенка психиатрия, пошла по следам родителей-алкоголиков. Не понимает человеческий язык. Если не заберете, я оставлю ее в сугробе!»
И ушла. Взрослые дяди и тети стали решать, что делать с Дюймовочкой: по идее ее надо отвезти в больницу, потом документы, потом детский дом и искать родителей. А это месяцы, а то и годы… И пока они спорили, Оксана встала и сказала: «Давайте сделаем исключение и я заберу Еву домой?» И, вопреки всем правилам, их отпустили домой.
Когда они позвонили в дверь и на пороге, как обычно, выросли все и сразу — эти все и сразу замерли. И только дедушка Виктор Григорьевич понял без слов: «Ребята, в нашем полку прибыло! Ну что, сударыня, как вас величать?»
Ева, очень ласковая и хитренькая, благодарно его обняла. А когда обжилась и доказала всем, что она никакая не «психическая», стала учить по просьбе дедушки стихи. И иногда, хоть живопись не ее конек, рисовать семейные портреты.
«А мы с ним договоримся!»
Так Цуриковы-Романовы выросли до своего максимума. Больше детей при их жилищных условиях брать было нельзя. Но Оксана уже вошла во вкус: видела, как меняются мальчики и девочки, как учатся иначе воспринимать себя, расцветают. И маялась. Масла в огонь ее переживаний подливал Никита: несколько лет подряд он заводил разговор о том, что при таком широком душевном ресурсе они бы еще могли кому-то помочь. Надо что-то придумать.
И придумали. Подали документы в проект «Семьи кризисного размещения» — теперь они могли взять ребенка на время. Если его мама, к примеру, легла в больницу. Или одинокому папе срочно надо уехать на месяц-другой. Заявку одобрили, и все, включая дедушку, стали ждать временного пополнения.
Приехала вторая Ева, двухлетняя, хорошенькая, как кукла.
У ее мамы была шизофрения. Пока она принимала терапию — вела обычную жизнь и даже работала медсестрой. Когда забеременела, от препаратов пришлось отказаться, потом кормление, снова без лекарств — мама Евы начала скатываться в депрессивную яму и, когда поняла, что завтра может выйти в окно, сама обратилась в центр помощи кризисным семьям. Еву передали Оксане, а ее мама легла в стационар.
Спустя пару месяцев, значительно посвежевшая и уже улыбчивая, она забрала малышку. Но кроватка долго не пустовала. В семью приехали Максик и Настя — малышу два года, сестре девять лет. Мама их умерла, а папа на этом фоне запил, а потом на три месяца ушел в рехаб.
Максик переступил порог нового дома неохотно. Но тут как из-под земли вырос дедуля, подхватил на руки, начал водить по комнатам — показывать, рассказывать, дал обнять рыжего кота Ричарда. Максик так впечатлился, что стал ходить за дедушкой хвостом, а когда тот брал его на руки, не просто обнимал, а «впечатывался» всем своим маленьким телом. Вот и когда мы разговариваем, Максим обвивает Виктора Григорьевича. И мандаринку малышу дедушка чистит одной свободной рукой.
— Вы привязались, — замечаю очевидное, — но папа же их скоро заберет. Как вы будете?
— А мы с ним договорились, что будем дружить и брать ребят на выходные, — говорит Оксана.
А потом тихо добавляет:
— Я держу руку на пульсе. Если папа не справится, мы их подхватим.
И дедушка, слыша это, склоняет голову и прячет улыбку в Максимкиной шевелюре.
«Давайте это обсудим…»
Последние шесть лет семью Цуриковых поддерживает благотворительный фонд «Виктория». У фонда масса программ: тут и образовательные курсы, и игры, и тренинги, и работа с психологами. Звучит все это обычно, зато круто работает на практике. К примеру, с Никитой у семьи было немало проблем, а когда парень вошел в переходный возраст, то нервы до предела накалились даже у Виктора Григорьевича. И Оксана отвела приемного сына на занятия «Стоп-конфликт!». Вернулся он другим. Теперь, когда ему хотелось кричать и крушить, Никита набирал воздуха в легкие и говорил: «Давайте это обсудим…»
На занятия «Виктории» ходит и 12-летняя сестра Никиты Надя — у нее легкая умственная отсталость. С такой особенностью встроиться в социум можно, но мыслит Надя наивно: может отдать первому попросившему все свои деньги или пойти за гаражи «спасать котенка» со взрослым мужиком. Поэтому с Надей тоже работают психологи: заучивают базовые алгоритмы безопасности, которые ей очень пригодятся в жизни.
Ну и остальные ребята благодаря «Виктории» растут как личности: раскрывают свои таланты, выбирают профессии, пытаются настроить себя так, чтобы не повторить путь кровных родителей. И в этом им помогает штат педагогов и психологов «Виктории» — на поддержку работы которых мы и объявляем сбор. Ребята с радостью бегут на их творческие занятия, а родители — на проработку кризисов. Потому что кризисов, положа руку на сердце, очень много. И иногда родителям хочется сдаться, а порой даже в сердцах швырнуть кого-то в сугроб. Просто оттого, что тебя не слышат.
Поэтому работа специалистов «Виктории» очень важная и нужная. И за помощью к ним приходят Оксана и Женя и еще несколько сотен, а то и тысяч приемных семей. Не приходит только Виктор Григорьевич. Но он такой один на миллион — исключение, подтверждающее правило. Человек уникальной породы. Породы настоящих дедуль.
