«Женщина так запрограммирована, что ей надо рожать для кого-то». О чем представители Минздрава и Госдумы говорили на дискуссии о проблемах абортов в России

В ноябре главный репродуктолог Минздрава профессор Олег Аполихин предложил делать аборты только в специальных абортариях, которые должны находиться в ведении ФСИН. Тогда Минздрав открестился от этого заявления и заверил, что аборты останутся в системе ОМС. Но профессор Аполихин не останавливается в своих антиабортных рассуждениях: 14 декабря он провел в Сколкове дискуссионную демографическую панель «Рождение ребенка и выбор мужчины», в которой среди прочих участвовали депутат Госдумы и член комитета по вопросам семьи, женщин и детей Инга Юмашева и епископ Городецкий и Ветлужский Августин.

Такой плотный диалог власти с церковью по репродуктивным вопросам вызывает сильную тревогу, особенно в свете недавно опубликованного Минздравом проекта приказа, ограничивающего медицинские показания для аборта. О чем говорят политики с церковниками? Дарья Шипачева подготовила для «Таких дел» расшифровку основных тезисов с «дискуссии» — некоторые из них легко разбиваются научными данными, а другие и вовсе не требуют комментариев.

При чем тут мужчины?

Мужчина — это камень, забытый при строительстве дома, говорит доктор медицинских наук Олег Аполихин, главный специалист по репродуктивному здоровью Министерства здравоохранения РФ, директор НИИ урологии и интервенционной радиологии. По его мнению, именно из-за мужчин в России сейчас снижается рождаемость — в том числе и за счет большого количества абортов. Мужчина, рассуждает Аполихин, должен быть ответственным и помочь женщине сделать «правильный выбор» — то есть, конечно же, отказаться от аборта. Как сделать так, чтобы мужчина мог взять ответственность за семью и сказать женщине «ничего не бойся»? Найти ответ на этот вопрос — цель «стратегической сессии», которую проводят в рамках демографического форума «Генерация-2050». Ведь если мужчины станут ответственными, то женщины, естественно, побегут рожать «сколько бог даст» — это их главное желание и предназначение, считают все участники сессии.

Аборты — угроза России

«Улучшение демографии — вопрос национальной безопасности», — говорит Аполихин. В России государство вложило много денег в перинатальную помощь, напоминают на сессии: построили много роддомов, открыли специальные центры планирования семьи. Как итог — снижение материнской и младенческой смертности. С 2005 по 2018 год количество младенцев, умерших во время и сразу после родов, упало с 10,17 до 7,23 на тысячу рождений, а количество умерших матерей снизилось с 370 до 146 на 100 тысяч родившихся живыми детей в год. Профессор Аполихин делает из этого парадоксальные выводы: там, где смертность снижается, падает и рождаемость — а значит, все усилия по оказанию перинатальной помощи были напрасны.

Но цифры говорят о том, что качество перинатальной помощи влияет на рождаемость позитивным образом — по крайней мере в развивающихся регионах. Это показывает пример Северного Кавказа. В 2017 году в Чечне смертей младенцев во время родов и в течение недели после них было почти на 20% больше, чем в целом по стране. Но в 2018 году перинатальная смертность в Чечне резко упала — это можно объяснить открытием в соседних республиках, Дагестане и Ингушетии, современных перинатальных центров, куда чеченские женщины стали ездить на роды. В эти же годы коэффициент рождаемости в Чечне несколько упал, а в Ингушетии, где появился современный перинатальный центр, — наоборот, вырос.

Аполихин объясняет демографический «успех» Северо-Кавказского региона так: «Оказывается, не столько репродуктивные потери и материнская смертность, сколько желание иметь детей, желание создавать семью является основным и главным». Но логичнее кажется другой довод: как только открывается современный перинатальный центр, женщины даже из соседних регионов стремятся туда — и рождаемость растет именно там, где для матери и ребенка созданы лучшие условия.

А в долгосрочной перспективе и снижение младенческой и материнской смертности, и уменьшение рождаемости — это параллельные тренды, которые объясняются вторым демографическим переходом. Когда повышается уровень жизни в стране или регионе, дети перестают массово умирать, а женщины получают доступ к образованию, контрацепции и абортам, количество рождений стремительно падает.
И это также подтверждается цифрами по всем российским регионам, даже по Северо-Кавказскому. В Чечне коэффициент рождаемости упал с 3 в 2012 году до 2,6 сегодня. То же самое происходит и в Дагестане, и в Ингушетии.

Суммарный же коэффициент рождаемости в России за 2019 год составил 1,5 ребенка на одну женщину. «Оптимистичный сценарий — коэффициент рождаемости 2,5», — высказался Аполихин.

Политолог Екатерина Шульман уже много лет говорит о том, что демографический переход нельзя обратить вспять — такого коэффициента рождаемости, как 2,5, практически невозможно достичь, если только не запретить женщинам получать образование и делать аборты.

Даже в Иране количество рождений на одну женщину ниже — 2,1. В самом оптимистичном прогнозе Росстата фигурирует коэффициент рождаемости 1,7, которого Россия может достичь к 2035 году — если, конечно, государство не ограничит право женщин на аборт. И первые шаги к этому Минздрав уже предпринял, предложив сократить перечень медицинских показаний для прерывания беременности на любом сроке: если он вступит в силу, женщинам придется вынашивать все эмбрионы, даже нежизнеспособные. Зато коэффициент рождаемости повысится!

Что еще предлагают участники дискуссии для сокращения количества абортов? Аполихин призывает к правильному воспитанию молодежи. Аборты, по его мнению, — это результат случайных половых связей или девиантного поведения. Там, где аборты, — там алкоголь, наркотики, ночные клубы. «И это приводит к тому, что люди остаются больными и несчастными», — говорит он. На самом же деле 75% абортов делают женщины, которые состоят в браке или постоянных отношениях с мужчиной.

Аполихин также возмущен тем, что почти все россияне начинают жить половой жизнью до вступления в брак, а возраст сексуального дебюта у них составляет 16-18 лет. Видимо, это тоже приводит к большому количеству абортов? Вот и нет — доля абортов, сделанных девушками до 18 лет, составляет менее 1%.

Аполихин хочет вывода абортов из системы ОМС, потому что на них тратится около 3 миллиардов рублей в год. Но если запретить прерывать беременность по ОМС, то больше женщин из бедных семей будут вынуждены сохранять ее просто из-за отсутствия денег на платный аборт — а это будет приводить к росту вынужденной многодетности и к еще большей нищете. За чертой бедности, напомним, живет 51% многодетных семей в России. А на поддержку малообеспеченных семей российский бюджет уже выделяет 400 миллиардов рублей в год — и эта сумма резко возрастет, если вывести аборты из ОМС.

Как мужчинам повысить рождаемость

Казалось бы, беременеют и рожают женщины и принимать решение об аборте тоже им. Или нет?

«А для кого рожать? Оказывается, женщина так запрограммирована, что ей надо рожать для кого-то», — рассказывает Аполихин. Он говорит, что единственное, что останавливает женщин от непрерывного размножения, — это отсутствие надежного мужчины рядом. «Где мужчина, который является главой этого угла? Семья — она должна быть полная», — говорит Аполихин о нежелании женщин вступать брак и рожать детей.

Ему вторит и член думского комитета по вопросам семьи, женщин и детей Инга Юмашева. «Мы, женщины, должны давать мужчинам возможность проявить ответственность, раскрыться как мужчинам. Я православная и хожу в церковь. Какая красота, когда мужчины проходят к чаше, держа на руках маленьких детей, а женщины смиренно ждут, когда все мужчины пройдут! Женщины сильные, успешные, но они понимают, что нужно уступить мужчине, чтобы он мог взять на себя ответственность», — рассуждает Юмашева.

Она рассказывает о своей командировке в Башкортостан, где она разговаривала с врачами местной больницы и попросила «провести» ее по всем стадиям, которые проходит женщина, решившая прервать беременность. «А вы интересуетесь, что думает о решении прервать беременность мужчина?» — спросила медиков Юмашева. Те ответили, что психологи, проводящие «доабортное консультирование», просят прийти с мужчиной — но тех отпугивает вывеска «женская консультация».

«Когда в кабинете оказываются двое, он и она, разговор складывается совсем по-другому», — утверждает Юмашева. Возможно, речь идет о репродуктивном давлении: статистика показывает, что около половины мужчин резко против абортов — и эти люди могут повлиять на решение женщины прервать беременность.

В СССР, где аборты были легализованы первыми в мире, аборт считался «женским делом» — это был и способ регулировать рождаемость, своего рода «метод контрацепции», и некий оплот женской независимости. Сегодня же законодатели, судя по словам Юмашевой, хотят включить мужчин в репродуктивную повестку — причем именно в контексте борьбы с абортами, а не, например, распространения вазэктомии как надежного и безопасного средства контрацепции. Это может ограничить право женщин на аборт — например, если для него потребуется согласие мужа или партнера.

«Радует, что организацию “За жизнь!” возглавляет мужчина (Сергей Чесноков. — Прим. ТД), — резюмирует Инга Юмашева. — Давайте обсудим, как мы можем вдохновить мужчин быть более ответственными!»

На панель о демографии в России позвали священника — епископа Городецкого и Ветлужского Августина. Он рассказал о том, что провел уже 69 программ, направленных на повышение рождаемости, в 13 районах Нижегородской области — и предложил всем епархиям последовать его примеру. «Нужна интеграция государства и церкви — без этого не решится вопрос демографии, крепкого брака и отказа от абортов», — высказался отец Августин под одобрение своих собеседников.

Спикеры сошлись на том, что «нужно оздоровление, окультуривание, оцерковление образования». «Нужно ответить на вопрос: я есть тело и у меня есть душа — или я есть душа и у меня есть тело?» — подытожил на философской ноте Аполихин.

Западная угроза и неправильные ценности

«Каждый человек ценен. И каждая душа, каждая жизнь ценна», — продолжает рассуждение Аполихин. Так почему же женщины делают аборты, а мужчины «позволяют» им это? Главная проблема, по его мнению, — эгоизм и желание жить ради удовольствия. На Кавказе вот рожают, потому что у них традиции, — а мы свои постепенно теряем, сокрушается он.

«Должна быть идеология. Не может настоящий мужчина жить потреблением! Человек должен получать больше радости от того, что он дает, а не от того, что берет», — говорит Аполихин. Такой человек, по его мнению, будет патриотичным и будет ценить родину — и тогда он будет ответственным и будет заводить много детей. Мужчина тут играет ключевую роль — именно он будет брать ответственность за жизнь женщины, своих родителей и будущих детей.

«Если мы говорим о профилактике абортов, она может быть первичной, вторичной и третичной», — добавляет глава движения «За жизнь!» Сергей Чесноков. Он поясняет, что вторичная профилактика — это как раз отговаривание женщины от аборта в ЖК, то самое «доабортное консультирование». Когда женщина уже неоднократно делала аборты — это, по его мнению, уже заболевание — ей нужна третичная профилактика: отправлять в приют, там «лечить» и «помогать». «Нам нужна первичная профилактика, а это только работа с мужчинами! Тогда они будут относиться к женщинам с уважением, не будут использовать их для удовольствия, а будут воспринимать как мать своих детей — и тема абортов уйдет сама собой», — считает Чесноков. Возможно, лучше бы в нее включили вопросы контрацепции: по данным опроса россиян, всегда предохраняется только 24% мужчин.

Вторит своим собеседникам и депутат Мосгордумы Магомед Яндиев: «Когда мужчина инфантильный, то выбор о том, какое количество детей иметь, принимает женщина или государство». Женщина, по его словам, скорее всего родит только одного ребенка — вкусив все прелести материнства без поддержки от партнера, она вряд ли захочет рожать еще. Выход? По мнению Яндиева, нужно, чтобы мужчина мог самостоятельно определять состав своей семьи — в соответствии со своими потребностями и возможностями. «У большинства ребят нет понимания этого вопроса. Они не обсуждали это ни в детстве, ни в подрастающем возрасте. Нужна популяризационная работа с детства, чтобы мальчики понимали, зачем им нужны дети. Они должны понять, какое ты получаешь удовольствие от того, что у тебя не прервался род», — рассуждает Яндиев.

Виноваты во всем, решили на дискуссионной панели, западные пропагандисты: они развращают умы мальчикам (и девочкам), предлагая гедонизм взамен семейных ценностей. Тут смешалось все сразу: Google и Amazon продвигают общество потребления, ВОЗ придумала пандемию ковида, чтобы уменьшить население, и теперь мы участвуем в «первой биологической войне». Ответ на это все — запретить аборты и перерожать западные страны. «У России только два союзника — армия и флот», — цитирует Аполихин.

Для борьбы с западной угрозой и вымиранием Чесноков предлагает ввести в образовательных учреждениях воспитание не только в патриотическом ключе, но и в «просемейном». Чтобы школы и кружки воспитывали не только здоровых, спортивных людей, но и отцов больших семей. Про женщин Чесноков ничего не сказал — видимо, их воспитание будет неважно, если репродуктивные вопросы все равно будут решать мужчины.

Чесноков придумал целую стратегию — он предлагает привлечь социотехнологов для антиабортной пропаганды. Ее лицами, по плану, должны стать известные люди, спортсмены и так далее. А депутат Госдумы, член комитета по развитию гражданского общества, вопросам общественных и религиозных объединений Николай Земцов и вовсе хотел бы давать избирательное право после вступления в брак, причем отцам семейств — про женщин на дискуссии все опять забыли. Хотя сейчас типичная избирательница в России — это как раз женщина старшего возраста, и это, видимо, не дает политикам и чиновникам покоя.

По просьбе «Таких дел» Дарья Шипачева связалась с модератором сессии, главным репродуктологом Минздрава Олегом Аполихиным, и задала врачу несколько уточняющих вопросов.

— Хотелось бы узнать вашу позицию. Как вообще, по-вашему, было бы правильно осуществлять профилактику абортов с точки зрения Минздрава?

— Пока она состоит в рамках третичной профилактики, а мы еще говорим о первичной и вторичной. Нужно расширять ее. Минздрав уже сделал достаточно много, но пока еще недостаточно. Работы предстоит много сделать, и нужно давать конкретные предложения.

— Наверно, было бы хорошо, чтобы не было вообще незапланированных беременностей?

— Правильно. Ну понятно, что да, чтобы не было незапланированных, а были только желанные, скажем так, беременности. Но что значит, чтобы они были желанны?

Сейчас можно только на женщину действовать, реактивно, в конце, когда уже все случилось. Мы пытаемся потом ее, бедолагу, как-то привести в соответствие с правильным решением. Когда оно уже сформировалось. А где в этот момент мужчина? Его как будто не существует. У него что, нет ответственности?

А она должна быть — вот и надо всевозможным образом развивать и пропагандировать это. Чтобы женщина знала, что она с самого начала не одна.

— Тут еще встает вопрос о предохранении. Есть статистика, что только четверть мужчин регулярно используют презервативы — наверное, с этим тоже надо что-то делать?

— Надо смотреть на корни этой проблемы. Почему это происходит? Из-за девиантного сексуального поведения или случайных половых связей — связей без целеполагания, без цели по созданию семьи. Надо работать здесь.

Основная возможность для снижения количества абортов — восстановление нравственности и морали в обществе, создание так называемого кода поведения для молодого человека и для молодой девушки. Ценность семьи должна быть его основной составляющей. Нужен другой поведенческий социальный код, снижение сексуального поведения — девиантного, естественно, вот этих случайных половых связей, этих тусовок, ночных клубов и так далее, где это происходит все, — и, соответственно, формирование другого типа поведения молодых людей.

— Минздрав сейчас хочет уменьшить список показаний для медицинского аборта, который можно делать на любом сроке. Вы поддерживаете это?

— Естественно, то, что делает Минздрав, мы поддерживаем. Конечно, должна вестись такая работа проактивная. Мы движемся, и у нас количество абортов снижается — желательно, чтобы оно снизилось максимально, но оно уже сократилось на значимый процент.

— Но если женщина в отсутствие выбора пойдет на криминальный аборт, все может быть намного хуже. Как было в СССР, в тот период когда аборты были запрещены — и тысячи женщин умирали ежегодно от последствий подпольных абортов. Вас это не волнует?

— А вы знаете, сколько сейчас умирает женщин от легальных абортов? Да, в процентах их не так много, как было в СССР. Но так как абортов стало больше, то и умирает женщин больше. Сейчас погибает 1,2% таких пациенток, а всего делают аборты 1,2 миллиона раз в год — это более 12 тысяч смертей ежегодно! (Это противоречит статистике Росстата: в 2018 году было зафиксировано две смерти от медицинского аборта на 100 тысяч живых рождений, что при 1,6 миллиона родившихся детей равно примерно 32 смертям от аборта за год. Более того, количество абортов в России тоже значительно ниже: в 2018 году их было зарегистрировано 567 тысяч. — Прим. ТД).

— А что касается ограничений для женщин в новом приказе Минздрава — хотят запретить прервать беременность по медицинским показаниям, например при тяжелой лимфоме. Получается, женщина должна доносить беременность, даже если это отложит ее лечение и может стоить ей жизни. И ребенок останется сиротой. Вы считаете это справедливым?

— Ну, ребенок не останется сиротой — у нас стоит очередь на усыновление новорожденных младенцев.