«Кто кричал, тому заплатили, остальным — нет». Почему не все медработники получают надбавки за риск заразиться коронавирусом?
20 июня Владимир Путин поручил продлить на два месяца период, в который врачам и младшему медперсоналу будут выплачивать надбавки за риски при контакте с инфицированными COVID-19. Несмотря на выступления президента, появление горячей линии Минздрава и возможность пожаловаться на отсутствие выплат на сайте «Госуслуги», до сих пор не все рискующие заразиться медики получили деньги.
В особо уязвимом положении оказались водители скорых и санитары, которых нанимают на аутсорсе. После оптимизации здравоохранения медучреждения сократили количество сотрудников, и наемные работники, которых приглашают через ИП, часто оказываются никак не защищены трудовым законодательством. На условиях анонимности водители скорых и медсестры рассказали «Таким делам» о том, какие системные проблемы в российском здравоохранении выявил коронавирус.
«Молчим, работаем»
Рита (имя изменено) работает медсестрой в ПНИ в Серпухове. Там в одном из отделений в начале мая обнаружили коронавирус, но Рита говорит, что весь май персонал (и тот, что работает в штате, и сотрудники от сторонней компании) не получал никаких надбавок за риски — деньги пришли только в начале июня и только штатным медсестрам. При этом зарплатных листков, в которых была бы указана сумма и период, за который она выплачена, бухгалтерия не выдает. По словам Риты, выплаты появились лишь через несколько дней после того, как коллектив обратился в профсоюзную организацию «Альянс врачей». Она рассказывает, что после перевода выплат на карту бригадир пригрозил уволить сотрудников, «если они еще раз откроют рот».
С 21 апреля сотрудников ПНИ перевели на усиленную работу вахтовым способом — двухнедельные смены без возможности покидать пределы медучреждения. Письменного согласия на такой метод работы у них никто не брал, говорит медсестра. «54 человека из тех, кто работает на аутсорсе, поселили в детском саду, не соблюдая социальную дистанцию. Люди спят на раскладушках, которые быстро сломались, и пришлось за свои деньги покупать матрасы. Ходят на детские унитазы и умываются в детских умывальниках. Их, конечно, кормят — еду привозят из РЖД в час ночи на фуре, на 54 человека выдают еду на полный день. Но в садике работает только один небольшой холодильник — все киснет».
Несмотря на то что в учреждении был обнаружен коронавирус, стимулирующих выплат сотрудники, работающие на аутсорсе, так и не получили. Кроме того, у них до сих пор нет на руках трудовых договоров — они выполняют работу, объем которой нигде не зафиксирован.
«Специалист по уходу [на аутсорсе] приходит на работу с графиком сутки через трое, работая на 50 человек в больших отделениях. Они получают 27 тысяч рублей. Люди даже не написали заявление, что они согласны на непрерывную работу в течение двух недель, им не повысили никак заработную плату», — рассказывает Рита.
Рита утверждает, что люди на аутсорсе работают, выполняя по нагрузке работу за 2-3 человек. По ее словам, техника безопасности в ПНИ предполагает, что в одном крыле на 50 человек единовременно должны находиться хотя бы два сотрудника — штатная медсестра и санитар. В любой момент может потребоваться помощь при эпилептическом припадке, приступе агрессии или аутоагрессии у подопечного. Рита уточняет, что сейчас на 100 подопечных на одну смену с ней выходят только 1-2 человека на аутсорсе.
Не регламентирована работа, по ее словам, и у наемных буфетчиц: по 14 дней без выходных они работают на вахте с 8:00 до 20:00, обеспечивая разнос шестиразового питания на 100 человек и уборку. «Должно быть две буфетчицы, но они экономят. Людей после вахты выжимают и ищут новых. Дошло до того, что сейчас даже не у всех сотрудников на аутсорсе есть медицинские книжки», — говорит она.
Анализы на коронавирус все сотрудники ПНИ первый раз сдавали 30 апреля, и у всех он был отрицательным. Чтобы допустить к работе штатных медсестер в чистую зону, 5 мая, с началом новой вахты, анализ на COVID-19 взяли вторично. А вот проверять специалистов на аутсорсе не стали — они продолжали работать. «Седьмого мая у буфетчицы поднялась температура до 38. Мы ее отправили домой. После чего она вызвала скорую, ей сделали тест на COVID, он оказался положительным». 10 человек отправили домой с подозрением на коронавирус.
По рассказам медсестры, проблемы ПНИ не ограничиваются только отсутствием выплат — здесь происходят регулярные нарушения трудового законодательства. За небольшую зарплату санитары выполняют много нерегламентированных задач: работают на выезде и ухаживают за ЛОР-больными без дополнительных выплат.
Рита рассказывает, что директор интерната отказывается платить за работу и в праздничные дни, а у медсестер в ПНИ сейчас сняли надбавку за сельскую местность, отпуск за сложность и напряженность работы, надбавки за работу с ВИЧ-инфицированными и RW-положительными пациентами.
Кроме того, анализы на коронавирус все сотрудники делали за свои деньги трижды, каждый анализ стоит 2,5 тысячи рублей. Руководство обещало компенсировать эти расходы, но уже два месяца этого не происходит.
С 15 мая сотрудники ПНИ звонили на горячую линию Минздрава по вопросам выплат — но до сих пор не смогли получить ответ. Рита утверждает, что проблема их работы не только в выплатах: «Нет спецодежды, мешков для мусора, перчаток и масок в достаточном количестве. Что значит одни перчатки на смену? Я запрещаю санитарам носить одни перчатки на смену по 20 часов, это просто опасно».
«Мы остались без выплат, хотя находимся в зоне риска»
Светлана (имя изменено) работает медсестрой в туберкулезной больнице имени Рабухина № 11. Ее муж Алексей (имя изменено) в последние месяцы стал работать на скорой помощи в Подмосковье — до эпидемии он был водителем маршрутки. 21 апреля начальник автоколонны поставил водителей перед фактом: они должны отправить ему свои паспортные данные и права, так как их переоформляют на скорые.
С 29 апреля маршрутки переоборудовали, наклеили на них знаки скорой помощи, а сотрудники стали работать водителями скорой: никаких договоров с ними не подписывали, СИЗ не выдавались, говорит Светлана. В первый день ее муж в одной маске и паре перчаток возил врачей скорой по девять часов в день.
В один день Алексей вышел на работу и узнал, что заведующая, которая отмечала им путевые листы в скорой, заболела коронавирусом. «Когда они туда приходили, у него маска была спущена на подбородок. В итоге заведующая ушла на больничный, а они работают», — говорит Светлана.
Никаких путинских выплат за это время не было — зарплату водителям, по словам Светланы, платят порционно — в какие-то дни совсем ничего, в какие-то выдают по 1,5 тысячи рублей «на продукты и сигареты». Когда заплатят следующую сумму, водители не знают: так как они не оформлены официально, требовать что-то от руководителя им сложно.
Туберкулезная больнице им. Рабухина, где работает Светлана, 20 апреля была частично перепрофилирована под коронавирус. «У нас в корпусе коронавирусные больные лежат на втором этаже и третьем. Лифт один, вход один. После выступления президента 15 мая деньги выплатили только тем, кто работает непосредственно с коронавирусными больными — мы же остались без каких-либо выплат, хотя по факту находимся в зоне риска», — рассказывает Светлана.
По ее словам, у них также работают уборщицы и электрики, которые обслуживают красную зону. Так как они не вошли в перечень сотрудников, которым по постановлению правительства РФ № 415 должны начислять стимулирующие выплаты, дополнительных средств они не получают.
Есть и другие детали, которые усиливают риски для заражения: в красной зоне находится чистая зона с процедурной. Медсестры имеют доступ к сейфу с наркотическими препаратами и отвечают за него по регламенту. «И вот мы должны ходить к сейфу в процедурную через красную зону. Я поднимусь и спущусь к себе в отделение через зону риска, и это никто не учитывает», — указывает Светлана. По ее словам, в некоторых отделениях уже выявляется коронавирус — например, он появился в чистом отделении для пациентов с ВИЧ.
«Сколько пневмоний мы перевозили?»
О жалобах водителей скорой помощи Пермского края СМИ писали неоднократно. Водители сделали групповое обращение к губернатору по поводу отсутствия выплат еще в мае. Андрей (имя изменено) — водитель скорой помощи на аутсорсе в Перми. По его словам, выплаты до сих пор пришли не всем. Из 32 водителей за первый месяц работы без выплат остались семь человек, за второй — четыре человека, хотя риск на работе присутствует для всех.
«Мы работаем на подстанции скорой помощи и отвозим пациентов в больницу. У нас есть профильные бригады, которые обязаны возить только COVID. Но ставят этот диагноз непосредственно в больницах, а мы можем предположить его лишь предварительно, по симптомам», — говорит Андрей.
По словам Андрея, путинские выплаты получили только те, кто официально возил пациентов с подтвержденным коронавирусом. «А сколько пневмоний мы перевозили? Сколько из них подтвердилось? Бог его знает. В Министерстве здравоохранения якобы они это сами решают. Исходя из этого и платят нам», — говорит он.
Андрей рассказывает, что, когда диспетчеры скорой принимают вызов, они не всегда записывают предварительный диагноз: «Люди звонят и говорят, что были в контакте с больным. Но когда нам вызов приходит, мы смотрим в карточки, а там это не записано. Приезжаем туда, а врач в одной масочке». По его словам, СИЗ у водителей и врачей есть, но проблема в том, что приходит врач на вызов без костюма: «Врач рискует в первую очередь — на каждый вызов же заранее не будешь надевать костюм».
За жалобы и раскрытие информации о проблемах в работе скорой, по словам Андрея, в их организации могут быть санкции. «Раньше, когда мы обращались по невыплатам, у нас с одним из сотрудников просто не продлили контракт. Он остался без работы», — говорит Андрей. Но в целом претензий к частной компании, которая устроила водителей на работу в скорую помощь, он не имеет. У него вызывает сомнение только статистика по зараженным: при таком количестве пневмоний, полагает он, риски для сотрудников скорых должны считаться иначе.
«Кто кричал, тому заплатили, остальным — нет»
Анастасия Васильева, глава профсоюза «Альянс врачей», говорит, что сотрудники младшего медперсонала и водители скорых довольно часто жалуются на отсутствие выплат. «Они действительно часто сталкиваются с пациентами с COVID — даже те, кто не работает в перепрофилированных бригадах и стационарах», — поясняет Васильева. Она рассказала, что 21 мая в письме Минздрава четко сформулировали, кто именно может рассчитывать на стимулирующие выплаты: помимо тех, кто работает в перепрофилированных организациях, претендовать на надбавки за риски могут специалисты, контактировавшие с больными с подтвержденным диагнозом. Для этого нужно, чтобы пациент был внесен в электронную базу больных COVID-19, единую для всей страны. На основе того, кто и как долго сколько лечил таких пациентов, и назначаются выплаты.
«Это письмо Минздрава абсолютно незаконно — по нему выходит, что платить нужно только тем, кто лечил пациентов с коронавирусом. А те скорые, которые ездят на приемы пневмонии и ОРВИ, туда не входят. Пневмоний сейчас много — гораздо больше официально подтвержденных случаев коронавируса», — комментирует эксперт.
В небольших городах, где нет разделения на обычные и перепрофилированные бригады скорых, медработники боятся потерять работу из-за публичных жалоб. «Поэтому сложилась такая ситуация: кто кричал и выступал, тому заплатили, остальным нет», — говорит Васильева.
Помимо отсутствия выплат за риски во время пандемии, Васильева указывает на случаи, когда медперсоналу урезаются другие стимулирующие выплаты (например, за работу с ВИЧ-инфицированными): «Выплаты за стаж, за переработки, стимулирующие выплаты — пытаются отменить все сейчас на этом фоне».
Есть еще нюанс — скорая может приехать на вызов к человеку с коронавирусом, но подтвержденный анализ придет только через 2-3 недели. Васильева добавляет, что есть проблема с самими анализами и длительностью получения результатов — в некоторых регионах тестов не хватает. «ПЦР-тесты, оборудование, лаборатории, сотрудники лабораторий. Где их столько возьмут? Оптимизация же все разрушила. У нас невозможно сделать иногда в регионах ПЦР-тесты какие-то более простые, не говоря уже о COVID», — поясняет Васильева.
Она считает, что даже за месяц невозможно наладить эффективный учет больных коронавирусом. Кроме того, в некоторых регионах это невозможно, так как документация там до сих пор ведется в бумажном виде — например, в Чувашии и Дагестане.
По мнению руководителя «Альянса врачей», основная проблема в том, что решения о выплатах принимают люди, не знакомые с реальной ситуацией. «Если бы Мурашко знал, как это работает, изнутри бы понимал все, он бы сделал все по-другому. Он бы выплатил в квадрате за риск тем, кто работает в красной зоне, и просто за риск — всем остальным, — предполагает она. — И не надо никаких огородов городить с часами работы, установлен диагноз или нет. Невозможно сейчас проследить это все — надо просто выплатить за риск всем, и деньги у нашей страны на это есть».
Департамент здравоохранения Москвы 27 июня дал «Таким делам» комментарий к публикации. В ведомстве утверждают, что все положенные федеральные и городские выплаты водителям скорой помощи и работникам туберкулезной больницы им. А.Е. Рабухина произвели в полном объеме, в соответствии с нормами ТК РФ и графиком выплат.
В депздраве утверждают, что в туберкулезной больнице имени Рабухина усилены все меры эпидемиологической безопасности, а пациентов с подтвержденным Covid-19 отправляли в перепрофилированные отделения в обход приемного отделения.
«Информация о том, что для всех пациентов организован общий вход, некорректна. Что касается расположения процедурного кабинета, то хотели бы отметить, что в каждом отделении оборудован отдельный кабинет. Процедурный кабинет для пациентов с заболеваниями, не связанными с коронавирусом, находится вне «красной зоны». В свою очередь, процедурный кабинет в отделении для оказания медицинской помощи больным Covid-19 расположен в «красной зоне»», — заявили в ведомстве.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам