Театр по любви

Десять часов и три переправы

В поселке Мотыгино на северо-востоке Красноярского края добывают золото, сурьму, железо, каменный уголь. Суровые вахтовики, морозы под 50 градусов, чтобы добраться сюда из краевого центра, надо преодолеть 500 километров и три полноводные реки: Енисей, Тасееву и Ангару. Я отправилась в Мотыгино, чтобы сходить в театр.

Выехала на автобусе в 7:00. На билете было указано время прибытия — 14:00. В 11:00 автобус подкатил к первой переправе, через Енисей. «Выходим», — скомандовал водитель. Сначала на паром заехал автобус, потом зашли пассажиры. Через 15 минут мы были на том берегу. Вскоре вторая переправа, через Тасееву (левый приток Ангары, шириной не меньше Енисея), потом через Ангару.

«Тормознете на Ангарских ухабах?» — попросила одна из моих попутчиц. Символично. Дальше началась гравийка — и автобус, переваливаясь, запрыгал по кочкам и ямам. К поселку мы подъехали около пяти вечера. Как выяснилось позже, мне еще повезло.

Домик с красной крышей

По телефону мы договорились с Татьяной Ткачук, директором мотыгинского театра, что встретимся в воскресенье утром. Но я не удержалась и отправилась в театр прямо с автобуса.

Село вытянулось вдоль Ангары в длинную улицу. По правую руку река, по левую — аккуратные домики, из труб тянется дым — топятся печи и бани. Воздух холодный, вкусный, свежий. Где театр, знают все.

«А что, разве сегодня спектакль? — удивилась продавщица в павильоне. — Вон там налево и прямо по дороге».

«Пешком недалеко, но давайте я довезу», — предложил таксист, заметив меня, растерявшуюся, на улице.

Уютный серо-голубой домик с красной крышей на берегу Ангары. На нем крупными буквами слово, необычное для деревенского пейзажа: «Театр». Перед ним стойка с афишей: «В воскресенье, 12 мая, состоится спектакль “Пойти и не вернуться”, начало в 17:00». Толкаю дверь — заперто. Обхожу справа — служебный вход открыт.

«А сегодня выходной, суббота же, приходите завтра», — отвечает охранник.

Назавтра двери в театр распахнуты настежь. В фойе моет пол миловидная женщина. «Вы к директору? Она на репетиции “Сказки”, пойдемте провожу».

В зрительном зале темно. Присаживаюсь сбоку.

«Крот, будь внимательнее! Заяц, уже твой выход. Белка, Белка, где Белка?» — «Да здесь я, с хвостом решала». Строгое режиссерское: «Собрались», «Нет, заново», «Да дайте же музыку!»

А вокруг меня бархатные стулья, пахнет деревянными полами, тканями, немного пылью, сыростью, пудрой и еще чем-то стареньким, как пахнет только в театре.

Актеры и строители

Перерыв, загорается свет, Татьяна Ткачук мне машет: «Пойдемте наверх». Поднимаемся по узкой деревянной лестнице в маленькую комнатку-кухоньку — тут, наверное, пьют чай, направо звукооператорская, прямо кабинет директора.

— Кабинет мы сами соорудили — расширяемся, места не хватает.

— Татьяна Васильевна, откуда в таком месте театр?

— В начале 30-х годов в Удерейский район (назывался так до 1956 года) начали ссылать политзаключенных. Это была первая волна репрессий, везли в основном интеллигенцию. В Мотыгине тогда было не больше 50 дворов и 300 человек жителей. И вот эта интеллигенция организовала народный театр при доме культуры, играли в нем актеры-любители.

А в 1993 году местный самородок Анатолий Иванович Быков на его базе решил создать профессиональный театр. Он окончил Кемеровский институт искусств, писал стихи, сценарии к спектаклям, учил молодых актеров сценической речи, пластике. У него удивительно получалось, настоящий мастер, люди шли за ним. В доме культуры труппа ютилась в маленькой комнатушке: зрители сидели на балконе, а действие проходило внизу. И Быков договорился с главой администрации района, чтобы театру передали здание клуба «Геолог». С тех пор театр живет здесь. Своими силами Анатолий Иванович с актерами провернули грандиозный ремонт. Сами рисовали эскизы фойе, сцены, гардероба, как они это видят, и после воплощали в жизнь. Днем строили, а вечером репетировали. В апреле 1994 года театр уже выпустил свой первый спектакль. Все, что мы сейчас имеем, — благодаря Быкову и его команде.

Директор по любви

О своей личной истории директор Татьяна Ткачук упомянула лишь вскользь. Но трудно было не заметить, не прочитать между строк. Она пришла в театр главным бухгалтером в 1994-м. С Анатолием Быковым они тогда были знакомы совсем поверхностно. По работе пришлось познакомиться ближе. Его неуемная энергия и любовь к театру мгновенно передались молодой бухгалтерше. Быков работал сутками, а с ним и вся команда забывала про дом, семьи, выходные. Татьяна Васильевна жила театром. Потом поняла, что это нечто большее.

Все началось с одной фразы. Однажды Быков позвонил ей домой — уточнить про какие-то бумаги. Тогда в театре кабинета для бухгалтера не было, и Татьяне приходилось работать на дому. Они поговорили, в конце, она, как обычно, переспросила:

— Я вам больше не нужна?

— Пока нет, но в дальнейшем да.

С этого момента разговоры стали другими — скоро Татьяна и Анатолий Иванович начали жить вместе. А через пять лет Анатолий Иванович уехал на Урал и создал театр там. Татьяне было обидно не за себя, а за дело, и ребята из труппы очень переживали.

А потом Татьяну сократили. Вернулась она в театр только в 2007 году на должность директора. И уже в 2009-м пригласила Быкова в Мотыгино ставить спектакль. Окружающие не поняли: как так? Но прошлое было уже не важно: Анатолий Иванович работал все так же сутками, мог остаться в театре на ночь, а утром сообщить директору, что принял на работу двух новых актеров, которые позарез нужны ему для спектакля.

Сейчас создатель мотыгинского театра преподает в Минусинском колледже культуры и искусства, они с директором постоянно созваниваются, Анатолий Иванович интересуется, нужны ли в театр актеры, дает рекомендации, приезжает в гости: здесь похоронены его родители.

— Так получилось, что из первого состава многие ребята трагически ушли из жизни молодыми. Труппу пришлось набирать заново, — рассказывает Татьяна Васильевна. — Но и сейчас текучка большая, надолго актеры не задерживаются. Набираем иногда совершенно спонтанно. Например, звукорежиссер Александр Еремеев пригласил своего брата Сергея — нам срочно нужен был парень на мужскую роль. Сергей стал и актером, и заведующим художественно-постановочной частью. Еще один актер позвал сестру Машу — Белку на репетиции помните? Маша и Сергей поженились, стало у нас трое Еремеевых, целая династия. Сейчас в труппе 11 актеров. Со средним специальным образованием семь человек, с высшим три. Володя Зайцев, который сейчас был на свету, вечером играет главную роль в спектакле.

— Содержание, зарплата, все это требует средств?

— Зарплата у актеров небольшая. Нас финансирует бюджет района. Конечно, на все не хватает. В 2016 году нам отремонтировали сцену, зрительный зал и чердак. Хотели в 2017-м привести в порядок фойе и гримерки — не получилось. Текущий ремонт делаем сами, материалы приносим из дома.

Станиславский с глазами Ленина

К директору то и дело забегают актеры: поздороваться, обняться, спросить, уточнить. Продолжая разговор, отправляемся на экскурсию по театру. Все что-то делают: жужжит дрель, работает пила — такой беспокойный теремок.

— А это наш портрет Станиславского, его Быков перерисовал из портрета Ленина, — показывает Татьяна Васильевна.

— Точно, только глаза Ильича остались.

В мастерской Сергей Еремеев что-то шлифует — здесь делают декорации. По словам Сергея, театр — это для души, а в обычной жизни он строитель.

За красной шторкой узкая гримерка. Во всю длину большое зеркало, несколько стульев, на столике красочки, баночки, бутылочки. Симпатичная девушка кисточкой старательно выводит морщины у себя на лбу. Где-то я ее уже видела.

— Чем ваш театр отличается от большого?

— Мы здесь заняты все и всегда. В большом театре актеры сидят годами на одной роли, выходят на сцену раз в месяц. А у нас один спектакль поставили, показали от силы семь раз — и все, снимаем, больше зрительный зал не соберем. В год ставим до девяти спектаклей. Это очень много. Можем утром репетировать один спектакль, вечером показать другой, а после еще третий прогнать. Но и опыт так нарабатывается отличный.

— Сегодня воскресенье, вы с утра на работе. А когда отдыхаете?

— В субботу. У нас банный день, давать спектакли бессмысленно — зритель не придет, это святое.

«Лентяи, ниче делать не хотят»

В январе в театр приехал работать художественным руководителем режиссер Дмитрий Турков из Санкт-Петербурга. С ним вместе Николай Горлов — актер, музыкант и преподаватель вокала. У Дмитрия свой взгляд на местного зрителя и на то, что он хотел бы здесь делать.

Читайте также Большой исход   Режиссер Борис Павлович и студенты центра «Антон тут рядом» строят театральную утопию посреди сырой, неуправляемой питерской жизни  

«Когда у Питера Брука спросили, что нужно, чтобы стать режиссером, он ответил: “Покупайте билет и отправляйтесь в кругосветное путешествие”. По сути, я так и сделал. Приехал за тридевять земель и наблюдаю за людьми. Иметь театр в таком месте — мечта. Выходишь вечером — и от воздуха можно с ума сойти: река, закаты. Здесь уникальная среда, здесь легче экспериментировать. Театр единственный в своем роде не только по географии, но и по влиянию на этот район. Люди, которые приходят сюда, им же вообще душу негде отвести. Театр дает им возможность выдохнуть. Для них это что-то очень серьезное! Это подкупает. У меня такое горячее и искреннее желание прокачать этот район, расширить круг зрителей, активнее работать с молодежью! Да, наверное, профессионализма нам не хватает, но возможностей больше и суммарный эффект от работы лучше, чем если приехать, например, в готовый профессиональный театр в крупном городе».

По-моему, не только Дмитрий пытается здесь что-то изменить, но и его это место меняет. Он становится своим, деревенским, непохожим на режиссера из Питера.

«Первое впечатление было крутое, красоты сумасшедшие. Мы начали заниматься вокальным тренингом. Мечтаем, чтобы в Мотыгине запели! — подхватывает Горлов. — Местные гордятся своим театром, приезжим про него рассказывают в первую очередь. Но есть и смешные очень. Бабулька одна на остановке как-то меня отчитала: «Из театра, что ль? Знаю я их всех, лентяи они, ниче делать не хотят. Я в больнице уборщицей работаю, всех видела».

Комедии и букеты с огорода

До начала представления еще час, волнение в театре нарастает. Чтобы не мешать, ищу незанятых актеров. Девушка с черной косой — Дарья Миллер, из Барнаула, приехала в Мотыгино в 2016 году с одним маленьким чемоданом.

Читайте также Жизнь учителя: одержимость, ГУЛАГ, космос   Подлинная история учителя Адриана Топорова, который сто лет назад вместе с алтайскими крестьянами создал литературную коммуну «Майское утро»  

«Даже в интернете не посмотрела, где это. Ехала и думала: когда уже кончится эта дорога. Первое время было непривычно: здесь же воду по домам развозят, водопровода нет. Но народ очень добрый. Сразу мне принесли лечо, варенье, сало. В автобусе еду, женщины поворачиваются: “Спасибо, Даша, за спектакль”. И все время просят ставить побольше комедий. Драмы им в жизни хватает. Но вот обидно — цветов не дарят. Не принято тут, и все. Мы как-то ездили в соседний поселок на гастроли. Зрители там принесли нам букет с огорода, старым целлофаном замотанный. Так приятно было!»

Даша провожает меня по закуткам театра. Комнатка с гладильной доской, из нее дверь в костюмерную. Хозяйка Нина Болдушевская.

— С такой фамилией только актрисой быть!

— А я и была, в молодости. У нас все на сцену выходили, даже завхоз. Я вообще мечтала играть в театре еще девчонкой, но выучилась шить, работала в городском ателье. Сюда попала 24 года назад костюмером. У нас тогда режиссер был, который всех утром заставлял на тренинги ходить: не важно, уборщица ты, бухгалтер или директор — все разминались. И говорит мне как-то: «Будешь играть». Я испугалась: «Нет, я же шить пришла». А там еще чечетку надо было бить. Он не унимался: «Медведей учат, и ты научишься». И вот я с утра до вечера стала этот степ отбивать. И получилось!

Фойе постепенно наполняется. Бабушка с внучкой лет девяти: «Мы в первый раз, всю жизнь здесь живем, а в театре не были». Женщина с гурьбой подростков, Римма Кириллова, директор школы и историк из соседнего поселка Раздолинска, привезла своих учеников. Мужчина в отглаженной рубашке с длинными рукавами — видно, что в такой одежде ему неловко. «Сергей, водитель лесовоза, вот дочка уговорила сходить, она уже видела постановку, ей понравилось». Подростки щебечут у стойки буфета. Римма Владимировна говорит, что новые постановки старается не пропускать: «Театр здесь — это, конечно, чудо, хотя мы к нему и привыкли. Но каждый раз будто в сказку окунаемся, за этим и ездим».

К крылечку продолжает подтягиваться народ. Билеты здесь можно заказать по телефону, а потом выкупить на месте — за 200 рублей, это без антракта, с антрактом — 350. Сегодня антракта не будет.

В зрительном зале все расселись за пару минут и замерли. Свободных мест примерно треть — почти все мотыгинцы «Пойти и не вернуться» уже посмотрели, сегодня пришли по второму разу либо с кем-то за компанию. Это последний показ, больше с этим спектаклем на сцену не выйдут.

Внучка Есенина

Лену Золотареву Татьяна Ткачук называет местным самородком, звездочкой и боится потерять — актрисе уже не раз поступали заманчивые предложения. Она действительно в театре с детства. Сегодня столичные режиссеры, поработав с ней, наказывают: «Беречь Лену, таких в Москве не найти». Есть в ней что-то удивительное, она могла появиться на свет только на берегу Ангары и оказаться только в этом театре. Они словно созданы друг для друга. «Мой теремочек», — ласково называет его она.

Поговорить с Леной Золотаревой у меня получилось лишь на следующий день. С утра понедельника в театре тишина и пустота. У Лены первый день отпуска, скоро путешествие в Москву, в Международную летнюю театральную школу СТД, куда она сама подала заявку и прошла по конкурсу.

«Меня мама рано родила, поэтому мы скорее сестры, а бабушку я часто мамой называю. Живу с ней и дедушкой, именно они вложили в меня больше всего. Дед был бригадиром, лес валил. Я все детство проносилась на улице. А в старших классах мне вдруг стала интересна литература и особенно стихи. Как-то бабушка принесла домой томик Есенина. И я пропала, везде его стихи рассказывала, меня даже внучкой Есенина стали звать».

О том, что театр набирает девочек в детскую студию, Лена узнала от подружек и пошла записываться сама. Мама тогда уже работала в театре уборщицей (вот откуда мне знакомо Ленино лицо, это ее мама встретила меня утром в воскресенье), но дочке ничего не сказала: считала, несерьезное это занятие.

Пришла и с порога заявила, что она дочка Ольги Золотаревой. Над ней посмеялись, но взяли. Потом студия распалась, а Лена продолжала ходить в театр. Ее все время гнали домой делать уроки, а она пряталась по гримеркам и ни в какую не уходила.

«После школы были мысли поехать учиться на актрису, но, как это часто бывает, подружки собрались в Красноярск, на экономистов, и я за компанию. На бюджет не прошла, поступила на платное в техникум информатики и вычислительной техники. Проучилась недолго. Помню, бухучет идет, я хихикаю, преподаватель меня одернула, а я выпалила:

— Может, я актрисой стать хочу!

— Ну, значит, тебе здесь не место.

После звоню бабушке в слезах: “Забери меня отсюда”. Она приехала на следующий день. Ехала домой счастливая: я же патриотка, очень люблю свой поселок, в других местах дышать не могу».

В Мотыгине Лена устроилась работать в молодежный центр, в сторону театра даже смотреть боялась, а по ночам плакала, что опять взяли какую-то актрису, а не ее. Но вскоре ее пригласил тогдашний режиссер Кирилл Левшин, и после премьеры Лену уже взяли на работу. Мечта сбылась.

«Недавно мы ставили “Любовь и голуби”, я там Надежду играла, с бешеными аншлагами спектакль прошел, у нас билеты еще до начала постановки бронировали. И я папу пригласила. Он вышел после спектакля и только руками всплеснул: “Ленка, ну ты даешь! Как ты так можешь?” Он-то все хотел меня в медицину запихать, человеком сделать. А мне комедийные роли больше нравятся. Но в последнее время все чаще играю трагические».

— А на личную жизнь время остается?

— Мне даже думать про это некогда. Ну какой мне муж?! Представляю: дома печка не топлена, жрать не варено, корова не доена. А я такая выступаю на сцене?

Вахтер театра, провожая меня, признался, что не театр это, а скорее дружный дом.

«Вон, смотрите, директор наша и туалет теплый сделала, и душевую кабину, чтобы актеры могли мыться. Многие же в общежитии живут, без удобств. А я их и в выходной, бывает, пускаю».

Сам он сидит не в телефоне, а с книжкой. И щепетильно отсматривает каждый детский спектакль, чтобы решить, стоит ли вести на него внучку. В Мотыгине вообще люди поразительные. Дежурные в гостинице не смотрят, как обычно, сериалы, а тоже читают. Водитель такси Алексей любит оперу и слушает в наушниках «Травиату» Джузеппе Верди.

«Здесь не зайдут современные пьесы, которые сегодня ставят в городе, с жаргонами и матами, — признается актриса Татьяна Федорова. — Этого нашим людям и так в жизни хватает, в театре они хотят культуры и чистоты. За этим к нам и приходят, на том мы и держимся».

И на любви. Анатолий Быков, приезжая в очередной раз в гости и обходя помещения обновленного театра, сказал Татьяне Ткачук: «Все, о чем я мечтал, ты воплотила в жизнь!»

Обратно я решила лететь самолетом. Роскошь для мотыгинцев невиданная. В салоне, кроме меня, еще три пассажира и два пилота за шторкой. Маленький Л-410 летает из Красноярска в Мотыгино и обратно два раза в неделю. Стоит путешествие в два раза дороже, чем на автобусе, и самолетик трясет, как по кочкам. Зато час пути, и можно любоваться с высоты.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!