Пересмотреть, найти и наказать

Дожить до суда

Коронавирус стал причиной отмены фестивалей и концертов, выставок и кинопоказов по всему миру. Но его жертвой стали и процессы, корнями уходящие в далекое прошлое. В середине апреля власти Канады заявили, что из-за эпидемии им придется отложить начатый процесс экстрадиции из страны 96-летнего Гельмута Оберлендера — что весьма расстроило российский Следственный комитет.

История с экстрадицией Оберлендера тянется уже почти 25 лет, но началась она раньше. В 1924 году в запорожском селе Молочанск родился Гельмут Оберлендер — село в начале XIX века основали немецкие колонисты, и до Первой мировой оно называлось Гальбштадт. Когда во время Второй мировой в село пришли немцы, к местным жителям они отнеслись как и ко всем остальным «фольксдойче» — предложили послужить Германии.

Гельмут Оберлендер сначала был переводчиком в вермахте, затем, вероятно, служил в СД в составе Айнзацгруппы D и занимался уничтожением евреев и цыган. Воевал за рейх на Восточном фронте, был ранен, а после войны на 10 лет притаился в немецком Карлсруэ. Оттуда он и выехал в Канаду, соврав в иммиграционном заявлении о своих занятиях в годы войны. В 1995 году обман раскрыли — и начался многолетний суд. Адвокаты Оберлендера пытались представить своего подзащитного как невинного участника зондеркоманды, непричастного к уничтожению десятков тысяч человек.

В 2017-м Оберлендера лишили канадского гражданства. Он проиграл и апелляцию, и в декабре 2019 года перед ним замаячила перспектива депортации из страны в Германию. Вероятно, это не было бы последней точкой назначения: за долгим процессом следили и в России. В начале апреля Следственный комитет заявил о возбуждении уголовного дела об убийствах 30 тысяч жителей Ростовской области в 1942 году. Речь идет о множестве карательных акций зондеркоманды СС-10а во время оккупации.

По данным СК, Оберлендер принимал участие во всех этих акциях; еще в феврале представители ведомства запросили у канадских властей документы, в которых раскрываются подробности его службы в СС. А в конце марта были рассекречены документы из архивов ФСБ, рассказывающие о массовых расстрелах детей в Ростове в 1942 году. Решение о будущем Оберлендера пока находится в подвешенном состоянии: пандемия в ближайшее время заканчиваться не собирается, да и при ее отсутствии у бывшего эсэсовца было бы не так много шансов дожить до суда.

Только за последний год в России возбудили несколько уголовных дел о преступлениях нацистов во время Второй мировой. Например, 23 апреля 2020 года СК после изучения рассекреченных ФСБ документов возбудил уголовное дело по статье за геноцид, подробно изучив архивные материалы о массовых убийствах мирного населения в Карелии в период Великой Отечественной войны. Девятого апреля было возбуждено дело об убийствах более 30 тысяч жителей Ростовской области. Депутаты требуют возбудить и дело об осквернении могил советских солдат в Польше. В прошлом году были возбуждены дела по поводу массовых убийств в Новгородской области, убийств детей в Ейске, началось производство в отношении латышского легионера СС Висвалдиса Лациса.

Но поиск нацистов — это не какая-то новая технология, почему же в России об этом в последнее время говорят так много?

Нацисты среди нас

Когда война в Европе только закончилась, руководители победивших стран не питали иллюзий насчет будущего большинства нацистов. Многие понимали, что наказание не для всех окажется неизбежным: судить значительную часть населения страны, поделенной на четыре зоны оккупации, было невозможно.

Кроме того, многим военным преступникам удалось спрятаться или убежать из Европы — в основном в страны, откуда бы их не выдали, прежде всего в диктатуры Латинской Америки. Кто-то бежал в Испанию или Португалию, где у власти были фашисты Франко и Салазар. Именно в Португалии, скажем, закончил свои дни регент Венгрии и союзник Гитлера Миклош Хорти. А кое-кто отправился в ближневосточные страны, например в Сирию: там осел Алоис Бруннер, помощник Эйхмана, ответственный за депортацию и гибель 100 тысяч евреев. В Сирии он помогал зачинать местные спецслужбы и был неформальным лидером других беглых нацистских преступников (по слухам, Бруннер дожил аж до 2010 года).

Нюрнбергский процесс, 20 ноября 1945 года — 1 октября 1946 года. На скамье подсудимыхФото: Евгений Халдей/РИА Новости

Впрочем, бежать приходилось не всем. Часть бывших нацистов смогла предложить свои услуги новым властям. Так произошло, например, с Вильгельмом Хеттлем, который был главой разведки и контрразведки Третьего рейха в Центральной и Восточной Европе. Оказавшись в американском плену, Хеттль начал привлекать внимание к своим антикоммунистическим взглядам — но он мог предложить кое-что кроме слов: сеть агентуры в Восточной Европе и на Балканах. Неудивительно, что сначала Хеттль был привлечен к Нюрнбергскому процессу — но на нем он оказался не в качестве подсудимого, а присутствовал как важный свидетель обвинения. Жизнь его была вполне благополучной — он дожил до 1999 года.

История Хеттля — не исключение. Бывших нацистов и коллаборационистов, утаивших прошлое, в послевоенном мире было немало. Среди них был Курт Вальдхайм (между прочим, руководитель ООН с 1971 по 1982 год, а затем канцлер Австрии); Морис Папон — в годы войны он был коллаборационистом и содействовал уничтожению французских евреев, а после войны дослужился до руководителя французской полиции; советником первого послевоенного канцлера ФРГ Аденауэра был Ганс Глобке — юрист, который в свое время давал законодательное оформление Нюрнбергским расовым законам; Теодор Оберлендер, политический руководитель батальона «Нахтигаль», занимал различные посты в западногерманском правительстве до 1960 года.

Ситуация по другую сторону стены отличалась мало — в ГДР была создана Национал-демократическая партия Германии, целью которой было вовлечение в официальную политику членов НСДАП, которые не запятнали себя преступлениям, — впрочем, бывших нацистов хватало и в правящей в стране партии.

Материалы пресс-конференции по делу двенадцати бывших эсэсовцев. Федеративная Республика Германия, Кобленц, 30 января 1963 годаФото: Александр Коньков, Владимир Савостьянов/ТАСС

Наказать и лишить прав всех бывших нацистов было попросту невозможно, и политики сделали выбор в пользу замалчивания прошлого, несмотря на публичное осуждение нацизма и военных преступлений. Но в первые послевоенные годы по всей Европе действительно прошло большое количество судебных процессов над военными преступниками и коллаборационистами. Многих из них, впрочем, освободили по амнистии уже в следующем десятилетии.

Словом, ни для кого в послевоенном мире не было секретом, что огромное количество нацистских преступников осталось на воле. Но были и люди, которые не хотели смириться с таким положением вещей.

Поиск нацистов: путь Визенталя

Один из самых известных символов «охоты» на нацистов — это Симон Визенталь. До войны он был преуспевающим архитектором во Львове; во время войны чудом выжил в лагере, потеряв многих родных и близких, а после освобождения американцами из Маутхаузена был полон желания отомстить. Уже через три недели после освобождения у Визенталя был готов список из 300 имен нацистских преступников и их пособников — охранников лагерей, палачей, добровольных помощников. Именами преступников Визенталь поделился с американской контрразведкой.

Симон Визенталь в 1963 годуФото: Express/Getty Images/GettyImages.ru

За несколько лет работы Визенталю и его соратникам удалось собрать огромное количество информации о военных преступниках. Однако ситуация в мире и Европе менялась: американцы видели главной угрозой уже не нацистов, они сосредоточились на противостоянии коммунистам.

Адольф Эйхман в тюрьме в Рамле, 1961 годФото: National Photo Collection of Israel

Самое известное дело Визенталя — «охота» на Адольфа Эйхмана. Поймать человека, ответственного за транспортировку и уничтожение миллионов евреев, было для Визенталя главным желанием. Он был уверен: Эйхман не погиб в суматохе последних дней войны, а смог сбежать. Многолетний поиск свидетельств и улик увенчался грандиозным успехом. Агенты «Моссада» захватили Эйхмана в мае 1960 года, по поддельным документам вывезли его из страны и доставили в Израиль. Только тогда премьер-министр Бен-Гурион объявил о поимке нацистского преступника. После знакового процесса Эйхман был повешен, а прах его был развеян над морем.

Именно Визенталь собрал подробное досье на Франца Штангля, который в годы войны служил комендантом Собибора и Треблинки. В 1967 году Штангля, жившего в бразильском Сан-Паулу, арестовали и выдали немецким властям — в Германии его приговорили к пожизненному заключению. Визенталь же нашел и Гермину Браунштайнер — надзирательницу Майданека, прославившуюся своей жестокостью. После войны ее осудили за работу в концлагере Равенсбрюк. Ей удалось отсидеть лишь за часть преступлений, а затем эмигрировать в США. Но правосудие ее настигло — в конце концов Гермину экстрадировали в ФРГ, где ее осудили и приговорили к пожизненному заключению. В тюрьме она будет болеть и страдать: осложнения из-за диабета приведут к тому, что Гермине ампутируют ногу, а в 1996 году состояние ее здоровья станет настолько плохим, что ее отпустят из тюрьмы. Она скончалась спустя три года.

У Визенталя было немало других побед и свершений. Но безусловно, поиском бывших нацистов занимался не только он, но и еще несколько десятков активистов по всему миру. Например, чета журналистов Кларсфельд — Беата и Серж. Беата прославилась тем, что дала публичную пощечину канцлеру ФРГ Курту Кизингеру, обвинив его в сокрытии нацистского прошлого. Кларсфельды выследили многих нацистских преступников, самым известным из них, наверное, был Клаус Барбье — член СС, палач французского Сопротивления.

Беату Кларсфельд выводят с заседания бундестага после того, как она выкрикнула: «Нацист, подай в отставку!», пытаясь обратить внимание общественности на нацистское прошлое канцлера ФРГ Курта Кизингера. Бонн, 1968 годФото: Heinrich Sanden/AP/East News

Занимались поиском, пусть и нехотя, и государственные органы. В США после истории с Герминой Браунштайнер создали Офис специальных расследований. Сотрудники этого подразделения американского минюста расследуют причастность граждан страны к военным преступлениям и сокрытию прошлого. В Польше с 1945 года работает Главная комиссия по преследованию за преступления против польской нации.

В ФРГ, где правительство после войны всячески старалось приглушить и замолчать проблему своего прошлого, в 1958 году было создано Центральное управление по расследованию преступлений национал-социалистов. Оно появилось под давлением немецкой общественности, шокированной Ульмским процессом 1958 года: тогда перед судом предстали сотрудники СД, СС, гестапо и литовские коллаборационисты, причастные к убийству 5,5 тысячи литовских евреев. Создавая ведомство, власти надеялись, что оно будет скорее номинальным и существовать только на бумаге. Однако следователи оказались упорными.

Они блестяще подготовили Франкфуртский процесс 1963 года — на нем судили офицеров и охранников концлагеря Освенцим. Суд был непростым: судьей был Фриц Бауэр — человек, который помогал Визенталю искать Эйхмана. Процесс прогремел на всю Германию. Перед судом представали узники и жертвы, публично разбирались детали того, как осуществлялся Холокост, появлялись и обсуждались документы, о существовании которых большинство жителей ФРГ раньше и не подозревало. Некоторых подсудимых отпустили в зале суда, иные получили от трех до десяти лет тюрьмы, примерно половину приговорили к пожизненному заключению.

Члены суда Франкфуртских процессов на руинах газовой камеры в Освенциме, декабрь 1964 годаФото: AP/ТАСС

Огласка совсем не радовала западногерманское министерство юстиции. В этом нет ничего удивительного: в 2016 году стало известно, что между 1949 и 1973 годами больше половины немецких судей (90 из 173) были в прошлом членами НСДАП, а 34 человека — и вовсе членами СА — штурмовиками. Интересно, что в 1957 году доля бывших членов НСДАП среди судей и руководителей министерства юстиции была выше, чем во времена нацистской Германии, — их было 77 процентов.

В 1968 году немецкое законодательство снова изменили — теперь наказание за соучастие в преступлениях сокращалось в том случае, если подсудимые «не разделяли мотивов» основных преступников. Это нововведение если не заморозило работу следователей на долгие годы, то существенно ее усложнило. В следующие четыре десятилетия о них слышали мало — небольшой всплеск наблюдался в нулевые годы в связи с судом над «Иваном Грозным» — Джоном Демьянюком.

Военные преступления и военные наказания в России

В СССР публичные процессы над нацистами и их пособниками начались еще в 1943 году — вскоре после освобождения Курска, Орла и Белгорода. Всего подобные процессы прошли во время войны и в первые годы после нее в 21 городе. Но первый суд состоялся в Краснодаре. Город был освобожден 12 февраля 1943 года — и сразу же после этого НКВД приступил к поиску пособников нацистов; эта задача считалась одной из важнейших. На Краснодарском процессе, который начался 14 июля 1943 года, судили 13 советских граждан — пособников нацистов, которые принимали участие в массовых казнях в составе той самой зондеркоманды СС-10а, в причастности к которой в наши дни Следственный комитет обвиняет Гельмута Оберлендера.

Подсудимых обвиняли в том, что они помогали немцам в казнях и пытках, обслуживали работу газенвагенов, помогали охранять заключенных и ловить тех, кого немцы хотели казнить. Например, в конце августа 1942 года в Краснодаре были убиты почти все евреи — в проведении этой акции немцам содействовали помощники из местных. Многие пошли в зондеркоманду добровольно. Василий Тищенко, дослужившийся у немцев до следователя гестапо, рассказывал на суде о том, как «велось следствие» в Краснодаре: «Арестованным, свидетельствовал Тищенко, в гестапо никаких обвинений не предъявлялось. Свидетелей не вызывали. Очных ставок не делали. Гитлеровцы допрашивали “обвиняемых”, будучи, как правило, в нетрезвом виде. Они их избивали шомполами, плетьми, пинками своих кованых сапог, вырывали волосы, срывали с пальцев ногти. Офицеры-гестаповцы Кристиан, Раббе, Сальге, Сарго и другие насиловали арестованных женщин. Тищенко признался на суде, что и сам лично избивал арестованных, что по его следственным делам были расстреляны советские общественники Саркисов, Патушинский и другие, а многие были отправлены в концентрационные лагеря».

Процесс получил широкую огласку: на нем присутствовали не только советские журналисты и писатели (Алексей Толстой), но и иностранные — например, корреспондент BBC Александр Верт. Впрочем, рассказы свидетелей, выступавших на процессе, звучали настолько фантасмагорически ужасно, что и советская, и западная аудитория сперва не до конца поверила в правдивость заявлений. Особенно пугающей была история о расправе над маленькими детьми в Ейске: нацисты просто вывезли их за город, многих расстреляли, а иных закопали живыми.

Следователи постарались, чтобы на процессе звучали не только ритуальные обвинения в адрес руководителей нацистской Германии, но и имена и фамилии непосредственных руководителей террора на юге России. Так, например, был публично назван генерал-полковник Рихард Руофф, командующий 17-й армией группы войск «А», который после отступления немецких войск под Краснодаром был отправлен в запас (после войны СССР не требовал экстрадиции Руоффа — и тот спокойно дожил в Тюбингене до 1967 года).

Процесс в Краснодаре не затянулся — приговор трибунала был оглашен через три дня после начала суда: троих приговорили к 20 годам каторжных работ, остальных публично казнили.

За процессом в Краснодаре последовали и другие. В августе прошел суд в Краснодоне, а затем и в Харькове. Причем если на первых двух процессах судили коллаборантов и пособников, то на суде, начавшемся в Харькове в декабре 1943 года, наряду с советскими гражданами подсудимыми впервые стали немцы. В остальном все было почти как и на предыдущем суде; новым стал, пожалуй, лишь принцип, озвученный публично: наличие приказа не освобождает от ответственности за преступления, казни и убийства. Всех четырех подсудимых 19 декабря 1943 года повесили на площади перед центральным зданием рынка.

Слева направо: писатели Алексей Толстой, Константин Симонов, Илья Эренбург, представлявшие советскую прессу на процессе в Харькове, и начальник отдела Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков Дмитрий КудрявцевФото: РИА Новости

После Харькова в публичных процессах наступил перерыв до декабря 1945 года. В Ленинграде главным обвиняемым был генерал-майор Генрих Ремлингер, организатор множества карательных экспедиций в Псковской области. Приговоренных повесили перед Рождеством 1946 года — это была последняя публичная казнь в истории города. Той же зимой суды прошли в Брянске и Смоленске

За 1943—1949 годы в разных городах СССР прошел 21 публичный процесс над немцами и их пособниками; казнили, впрочем, далеко не всех — многих отправили на каторгу. Кроме того, в тюрьмах и лагерях оказались члены Русской освободительной армии. Процесс над ее руководителем, генералом Власовым, прошел в закрытом режиме, чтобы избежать публичного высказывания антисоветских взглядов. В лагерях же оказались добровольные помощники оккупантов, пленные солдаты и офицеры вермахта, бойцы национально-освободительных движений в Прибалтике и на Украине, офицеры японской Квантунской армии, японские врачи, ставившие жестокие эксперименты над советскими военнопленными, венгерские и румынские военные преступники.

Спустя 10 лет после окончания войны СССР признал ФРГ, а Никита Хрущев согласился выполнить просьбу канцлера ФРГ Конрада Аденауэра — иностранных военнопленных в 1955—1956 годах амнистировали и отпустили из Советского Союза. В те же годы были амнистированы и многие коллаборационисты — кроме тех, кто был причастен к массовым казням и военным преступлениям.

Возвращающиеся из советского плена немцы прибыли в пограничный пересыльный лагерь Фридланд в 1955 годуФото: репродукция/Валерий Христофоров/ТАСС

Советские же запросы об экстрадиции лиц, подозреваемых в военных преступлениях на территории СССР, выполнялись редко и чаще всего игнорировались. Собственно, первый военный преступник, переданный в СССР в послевоенный период, — это уроженец Крыма Федор Федоренко. В Красной армии он был водителем и попал в немецкий плен в первые же недели войны. Там он довольно быстро изъявил желание сотрудничать с немцами. После обучения стал охранником в концлагере Треблинка, где и провел большую часть войны; в лагере он занимался также и подготовкой к массовым казням — вместе с 200 украинцами Федоренко раздевал и брил заключенных перед тем, как их отправляли в газовые камеры. В массовых казнях он тоже принимал участие.

Возвращаться в СССР Федоренко не собирался. В конце войны он был уже на территории Германии и четыре года жил в британской оккупационной зоне, сотрудничая с британцами. В 1949-м покинул Европу и эмигрировал в США, где старался жить максимально незаметно и тихо. Это ему до поры до времени удавалось — он менял места жительства. Однако его деяния времен войны не были забыты. Его имя звучало на процессах в Германии в 1960-х — тогда там судили охранников в Треблинке.

Согласно некоторым не вполне проверяемым историям, Федоренко то ли один, то ли даже несколько раз приезжал в Советский Союз после войны — навещал родной Крым. Считается, что после его визита в 1974 году им заинтересовался КГБ. В США медленно начал разворачиваться процесс над Федоренко. Первый суд в 1978 году он выиграл: говорил, что немцы выдавали ему незаряженную винтовку, к газовым камерам он не подходил и вообще сам боялся эсэсовцев не меньше, чем заключенные. По итогу процессов суд даже назвал Федоренко «жертвой нацизма» и оправдал по всем обвинениям.

Но в 1981 году дело начали рассматривать в Верховном суде США: спустя три года Федоренко лишили американского гражданства и экстрадировали в СССР. А еще через два года Крымский областной суд приговорил его к расстрелу — казнили Федоренко в 1987 году.

Военный преступник, принимавший участие в массовом уничтожении людей в фашистских концлагерях, Федор Федоренко в зале суда. Симферополь, 10 июня 1986 годаФото: Константин Дудченко/ТАСС

В Советском Союзе понимали, что шансы на получение преступников, сбежавших за границу, крайне малы. Но это никак не мешало искать пособников фашистов внутри страны — многие из них смогли спрятаться, скрыться или избежать наказания за самые свои грандиозные преступления. За 1960—1970-е годы в СССР прошло более 30 таких процессов — многие из них гремели на всю страну. Известна история Тоньки-пулеметчицы, пособницы фашистов, которую удалось найти только в конце 1970-х — суд приговорил ее к расстрелу.

А в 1985 году судили Григория Васюру — он был одним из участников уничтожения Хатыни, руководил штабом 118-го батальона шуцманшафта, а войну закончил во Франции. После войны он сидел в лагерях, но был амнистирован в 1955 году. В родном совхозе находился на хорошем счету и даже выступал перед школьниками как ветеран войны. А в руки КГБ попал по глупости: в 1985 году в СССР ветеранов войны награждали орденом Отечественной войны — в честь сорокалетия Победы. Васюра потребовал выдать ему орден — и это запустило цепочку разбирательств, в ходе которых выяснилось, чем же он занимался в годы войны. После большого и долгого процесса Васюру расстреляли в 1987 году.

С конца 1950-х и до середины 1970-х годов в Краснодаре состоялось еще четыре процесса, связанных с деятельностью зондеркоманды СС-10а: убийствами детей в Ейске и Мозыре, массовыми казнями в Таганроге и Новороссийске. Судили карателей и палачей — многие из них смогли после войны сменить имя, оформить поддельные документы и уехать подальше от южного города. Некоторые и вовсе покинули страну — в 1974 году, на последнем из трех процессов, судили еще одного помощника карателей — Цинаридзе, которого пришлось выманивать в Краснодар из Канады. Подобные процессы шли везде — в Калмыкии их в те же годы было шесть, и опять один из преступников был пойман в СССР после туристического визита. В Латвии в 1950-е прошло множество закрытых процессов; в Смоленске в 1960 году судили «полицаев», виновных в уничтожении гетто в небольшом городке Велиже — перед наступлением Красной армии они сожгли 2 тысячи евреев в свинарнике.

Выступление свидетеля на суде по делу пособников генерала А. Хойзингера, изменников Родины Г. Гуревича и Н. Иванова. На совести Гуревича сотни жизней советских граждан, расстрелы малолетних детей. На процессе выступили 39 свидетелей, в том числе чудом оставшиеся в живых жительницы деревень Починок и Бычково Белебелковского района Новгородской области. Новгород, 28 февраля 1962 годаФото: К.Богданов/ТАСС

По оценкам немецкого историка Тани Пентер, в 1943—1953 годах в СССР за пособничество оккупантам судили около 320 тысяч человек. При этом современные исследователи указывают, что национально-освободительные мотивы сотрудничества с нацистами были у коллаборантов далеко не всегда на первом месте, хотя те из них, что остался на Западе, стремились создать именно такое представление о причинах сотрудничества с немцами.

Постсоветские поиски нацистов

После распада Советского Союза ситуация начала меняться — события Второй мировой, которые, казалось, давно ушли в прошлое, стали возвращаться в публичное пространство — и, более того, становиться актуальными политически. В бывших советских республиках и странах соцблока началась переоценка итогов Второй мировой войны. В Латвии, несмотря на многочисленные протесты, стали отмечать День памяти латышских легионеров Латвии. В Эстонии такой же традицией стал ежегодный слет ветеранов войск СС — прежде всего 20-й гренадерской дивизии, которая в 1944 году сражалась с Красной армией под Нарвой. На Украине заговорили об ОУН — УПА, а память Степана Бандеры стала отмечаться ежегодным факельным шествием в день его рождения (в конце президентства Виктора Ющенко Бандера даже был признан героем Украины — но позднее это решение было оспорено и отменено).

Ветераны 20-й гренадерской дивизии СС на высотах Синимяэ, где прошла встреча бывших эстонских легионеров. 2010 годФото: Алексей Олисько/РИА Новости

В России же в 1990-е пошли совсем неожиданные перемены. С 1992 года по инициативе Генеральной прокуратуры начали реабилитировать немецких граждан, осужденных за военные преступления. Мало того, президент Ельцин просил ускорить темпы амнистирования. Депутат бундестага и крайне правый немецкий политик Альфред Дреггер (в прошлом член НСДАП) даже призывал Ельцина реабилитировать всех военнопленных вермахта, вне зависимости от их деяний.

В качестве жертв политических репрессий зачастую реабилитировали участников карательных акций против мирного населения, против партизан, преступников, уничтожавших деревни в Белоруссии и России. Реабилитация была приостановлена только в 1998 году решением Верховного суда — за семь лет было реабилитировано 13 тысяч человек. Впрочем, заявления о реабилитации поступают в Генеральную прокуратуру до сих пор — например, за девять месяцев 2014 года Генпрокуратура России получила 117 обращений (большая их часть удовлетворена не была), в том числе и заявление по поводу Ганса Пикенброка, главы отдела военной разведки Абвера. Верховный суд РФ реабилитировать его не стал — несмотря на то что в Германии (куда Пикенброк вернулся в 1955 году, после аденауэровской амнистии), он не был судим и вообще получал повышенную пенсию как ветеран войны.

А некоторые решения, принятые в 1990-е, потом пересматривали — например, в марте 2018 года прокуратура Свердловской области отменила решение о реабилитации эсэсовского военного преступника Германа Йозефа Бицингера. Это произошло по запросу историка Ивана Абатурова, который заметил процессуальные нарушения в заключении о реабилитации.

Но спустя уже несколько лет вопросы, связанные с войной, получили новый поворот. Еще в 1995 году президент Ельцин присвоил параду в День Победы статус ежегодного — в СССР его проводили в юбилейные годы. С начала нулевых стали нарастать конфликты по поводу оценки истории: резкий протест у российских политиков вызвали события на Украине и действия властей прибалтийских стран. После 2005 года, когда в России с особым размахом праздновалось 60-летие Победы, вопрос встал особенно остро.

Митинг-пикет у посольства Эстонии против перезахоронения праха советских воинов, павших в боях за освобождение Таллина. Москва, 2007 годФото: Владимир Федоренко/РИА Новости

А вскоре после этого в генпрокуратуру Литвы поступило заявление от пяти ветеранских националистических организаций, которые сообщили, что их оскорбили ветераны Красной армии — газетными статьями и телепередачами, выпущенными в преддверии юбилея Победы. В Эстонии с 2006 года разгорался скандал, связанный с памятником советскому солдату на Тынисмяги в Таллине: Бронзовый солдат и захоронение советских бойцов были местом сбора ветеранов Великой Отечественной войны в столице Эстонии.

В 2009 году в России по указу президента Медведева создали Комиссию по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России. Говорят, что этого добился лично Сергей Нарышкин, в те годы — глава администрации президента. На первом заседании комиссии он рассказал об истинных целях ее работы: Нарышкин заявил, что «ревизионисты» хотят добиться пересмотра геополитических итогов Второй мировой войны, чтобы отторгнуть у России территории, — а допустить этого нельзя. Особых успехов на ниве борьбы с ревизионистами комиссия, впрочем, не добилась.

В 2014 году в России ввели уголовную ответственность за реабилитацию нацизма. За последующие годы российская власть приложила много усилий, наказывая за мнение о войне, отличное от официального. Причем за семь лет до того в России обсуждали возможность ввода уголовного наказания за отрицание Холокоста, но эта идея не нашла существенной поддержки. А вот за реабилитацию нацизма стали судить и простых пользователей соцсетей, и историков — с 2014 по 2018 год было возбуждено около 100 уголовных дел.

Интересно, что и ситуация со сносом памятника за границей повторялась неоднократно в последующие годы (в Грузии и на Украине), а в апреле 2020 года Следственный комитет России возбудил уголовное дело по поводу сноса памятника маршалу Коневу в столице Чехии.

Памятник маршалу Советского Союза Ивану Коневу во время демонтажа на площади Интербригады в шестом районе ПрагиФото: Martin Divisek/EPA/ТАСС

Но если возбуждение дел по поводу сноса памятника за границей имело аналоги в недавней российской истории, то запуск расследований о зверствах нацистов спустя 75 лет после окончания войны — это уже что-то новое. Инициаторами такого подхода стали участники поисковых организаций, сотрудничающие с Общероссийским народным фронтом (ОНФ).

19 марта 2019 года Елена Цунаева, сопредседательница Центрального штаба ОНФ, ответственный секретарь Поискового движения России и председатель комиссии Общественной палаты РФ по делам молодежи, развитию добровольчества и патриотическому воспитанию, объявила о старте проекта «Без срока давности» при поддержке Росмолодежи и Роспатриотцентра. По ее словам, проект «призван рассказать о военных преступлениях, о подвиге гражданского населения и увековечить память мирного населения, погибшего во время Великой Отечественной войны».

Елена Цунаева вошла в руководство ОНФ в 2018 году — после смерти Станислава Говорухина. Журналисты BBC тогда писали, что смена руководства прошла еще и в рамках замены володинских выдвиженцев теми, кто был близок к Сергею Кириенко, — и Цунаева якобы была одной из них. Во время президентских выборов 2018 года она была доверенным лицом Владимира Путина, а летом того же года вошла в руководство общественного движения «Бессмертный полк».

На 2019—2020 годы Цунаева планировала поисковые работы на местах гибели мирных жителей в 12 регионах России — а результаты исследований должны были быть переданы в следственные органы. В начале 2020 года были уже первые результаты — например, в марте Цунаева рассказывала в Карелии о планирующемся к изданию сборнике документов о преступлениях против мирных граждан.

Сопредседательница центрального штаба Общероссийского народного фронта, ответственный секретарь Поискового движения России Елена Цунаева на торжественной церемонии профилактики газогорелочного устройства Вечного огня у Могилы Неизвестного Солдата в Александровском саду в МосквеФото: Илья Питалев/РИА Новости

Уголовное дело о массовых убийствах в Ейске также было возбуждено после сотрудничества СК и поисковиков, возглавляемых Цунаевой, — тогда она говорила, что «поисковики готовы присоединиться к работам на месте захоронения воспитанников детского дома, а возбуждение уголовного дела в отношении убийц детей-инвалидов в Ейске — это знак того, что имена исполнителей этого преступления не будут забыты, а их действиям дадут правовую оценку».

Неизвестно, сколько еще уголовных дел о преступлениях времен Великой Отечественной войны возбудит Следственный комитет в ближайшие месяцы и годы. Впрочем, если прочитать недавнюю статью в «Российской газете» депутата Госдумы Виктора Заварзина, то можно понять, что, вероятно, дел будет много: «В преддверии юбилея Победы одна их наших важнейших задач государств, в том числе их парламентов, нравственное и патриотическое воспитание молодежи на примерах героизма советского народа в годы Великой Отечественной войны, увековечение памяти Защитников Отечества, законодательное закрепление указанных задач. Надо бороться всеми доступными средствами против фальсификаторов исторической правды».

Вероятно, это означает, что, если Гельмуту Оберлендеру и удастся пережить эпидемию коронавируса, от российского правосудия он не уйдет.

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!