Я жду встречи с ребятами из барнаульского детского дома № 4 и очень волнуюсь. Придут или испугаются? Что будет, когда они вернутся в детдом? Я им помогу или только сделаю хуже? Они беззащитны, и это меня страшит. Но еще страшнее, если с ними случится непоправимое. Сейчас детский дом № 4 — место, где люди друг друга открыто ненавидят, кроют матом, разбивают двери, копят злость...
Если быть точной, это уже не детский дом, а Центр помощи детям, оставшимся без попечения родителей. Несколько лет назад в России ликвидировали детские дома и сделали из них подобные центры. Идея была гуманной: как можно скорее устраивать детей в семьи, а центры оставить как перевалочный пункт между «старыми» и «новыми» родителями. Но порядки в новых центрах помощи остались старыми. Один из них — направлять воспитанников на госпитализацию в психиатрическую больницу, чтобы наказать за проступки, добиться послушания, «отдохнуть» от ребенка, который доставляет много хлопот, или снять с администрации учреждения ответственность за происшествия.
Хорошее начало
Полгода назад в барнаульском Центре помощи детям, оставшимся без попечения родителей, № 4 сменился директор. Сюда пришла Ирина Просондеева, долгое время работавшая в образовательных учреждения Алтайского края. До этого назначения она была главным специалистом отдела специального образования, опеки и попечительства регионального минобрнауки.
За прежним директором, Ириной Занорой, водились грешки — при ней детей, по их словам, безосновательно отправляли в психбольницу: за шум в комнате после отбоя, походы на пляж во время согласованной с воспитателем прогулки (детдомовцы имеют право на три часа в день покидать учреждение), за конфликт в школе, если решили, что его зачинщиком был детдомовец, и т. д. То, что с Ириной Занорой минобрнауки не продлил контракт после ее 55-летия, связывают с этим.
По рассказам ребят, сперва Ирина Просондеева «показалась нормальным директором». Она ходила по комнатам, знакомилась. Услышав от воспитанников замечание «При прошлом директоре в психушку ни за что отправляли», Ирина Геннадьевна успокоила: при ней беззаконие не повторится. «Я вас никуда не отправлю, ни в наркологичку, ни в психушку, ни еще куда-нибудь», — вспоминают дети слова директора. Наркодиспансер, уверяют мои собеседники, тоже место для «перевоспитания». Правда, туда возят реже: сложнее «запихнуть» ребенка.
Но контакт с детьми новый директор так и не наладила.
«Даже задний двор закрывали, хотя мы имели право там гулять. Говорили, что можно идти только с воспитателями, а их не всегда удобно просить, гонять туда-сюда, у них много дел. Кто-то отказывал, не хотел идти. Два месяца мы сидели в детдоме почти безвылазно. Даже в магазин, он в метрах в пятидесяти от детдома, не разрешали пойти. Мы тайком туда бегали».
При этом, жалуются ребята, Просондеева отпускала из детдома девочку, которая выбрала директора себе наставником (с 14 лет воспитанники детского дома выбирают из числа сотрудников наставников, которые их курируют до 23 лет). Ребята это видели и возмущались.
Барнаульский детский дом № 4Фото: Татьяна Труфанова
Наказания со стороны Просондеевой за какие-то проступки виделись детям «несправедливыми», им казалось, что она делает «назло»: «порвала заявление на покупку телефона», «угрожала не пустить на тренировку», кого-то даже «пугала своим сыном» и т. д. Не простили они ей и ликвидацию комнаты «Хозяюшка» (в ней устроили кабинет для сотрудников), которая была оборудована для встреч детей с родными и кулинарных классов.
«В “Хозяюшке” нас учили готовить. Мы любили эту комнату, ухаживали за ней. Там мы варили и просто так, без занятий, если у нас были продукты. Потом нам одна хорошая воспитательница в другом месте организовала кухню. Она принесла туда свою плитку, посуду. Но как-то директор, когда поругалась с одним воспитанником, забрала плитку», — рассказывают дети.
Но безответными воспитанники не были. Директор не пустила в бассейн за прогул уроков — разлили в коридоре мыльную воду и устроили «плавание» в ней, забрала плитку — разбили дверь в ее кабинет…
— А воспитатели, с которыми у вас теплые отношения, которых вы слушаетесь, в детдоме есть? — спрашиваю.
— Да. Игорь Васильевич, Марина Владимировна, Ольга Павловна, Ольга Васильевна (ушла из детдома после назначения Просондеевой)… — перечисляют они. — Но для нее [директора] воспитатели, которых мы слушаемся, плохие. Может, ей завидно, что с ней дети так не общаются. И на этих воспитателей она орет.
— А директоры? Кто-то вам нравился, кого-то слушались?
— Гладких Валентина Васильевна (лет 15 проработала в детдоме № 4). Она всегда была за детей, поступала по справедливости, разбиралась. Юлия Александровна — раньше была завучем по учебно-воспитательной работе и исполняла обязанности директора. Занора была неплохой. Она, как минимум, видела в нас людей.
Все по новой
В мае, впервые при директорстве Ирины Просондеевой, ребенка определили в психбольницу. Девочку-подростка туда отвезли после череды побегов. Ребята рассказывают, что она обычно сбегала к парню (он ее уговаривал оставаться у него на ночь), а в последний раз девочки долго не было, потому что она ездила на кладбище, на могилу матери.
«Когда эту девочку увозили, воспитатель Ольга Павловна подошла ее обнять, чтобы она успокоилась, сказала, что все будет хорошо. Директор воспитателя после за это обругала», — возмущаются дети.
10 июня детдом тряхнуло еще сильнее. Пятеро ребят после обеда уехали из детдома, чтобы отметить вместе с товарищами окончание девятого класса (один мальчик из детдомовских — назовем его Николай — поехал с бывшими девятиклассниками за компанию, он их младше на год). Гуляли они в пригороде, сняли для этого коттедж. Директор детдома выяснила, где ее подопечные, и около восьми вечера полупьяных привезла обратно.
На первом этаже у своего кабинета директор поставила провинившихся в ряд, собрала и других воспитанников и начала публичную выволочку. Тот самый восьмиклассник Николай решил пойти к себе в комнату. Директор, со слов ребят, не давала ему уйти, толкала обратно, била, ругала матом. Мальчик вырвался к двери, которая ведет на второй этаж, где расположена его группа, но она оказалась закрытой. Потом он пошел к другой двери — через коридор к запасному выходу на улицу. Та тоже была закрыта. Николай пнул ее ногой и разбил стекло. Охранник ринулся в его сторону. Николай схватил кусок стекла и пригрозил ему, чтобы не подходил. Охранник схватил мальчика за руку со стеклом. Но потом сзади подбежала воспитатель, навалилась на охранника, тот ослабил хватку, и Николай, по уверениям товарищей, нечаянно чиркнул себя по горлу осколком.
— Николай присел, течет кровь. Директор сначала ходила мимо как ни в чем не бывало, на него не обращала внимания. На диван села в коридоре, давай его обсуждать. Потом подошла к нему и продолжила его материть, выводить из себя. Наверное, она хотела, чтобы он ее ударил, — предполагают дети.
— А почему его в психушку отправили?
— Она [директор] так захотела. Полиция приехала и сказала, что его не за что везти в психушку, так как это спровоцированная ситуация. Директор зашла в кабинет, вызвала скорую, и его увезли. Видео с камер видеонаблюдения скопировала полиция.
— А откуда взялась версия, что Николай специально себя порезал?
— От директора.
Спустя примерно сутки в психбольницу отвезли третьего воспитанника — подругу Николая, которая беспрерывно рыдала после происшествия с ним.
«Не симулируй»
Обычно, по словам ребят, детдомовцев держат в стационаре психиатрической больницы месяц. Главное лекарство — капли неулептил, дают их пить утром, в обед и вечером.
«Днем ложиться в палате нельзя. Ты должен находиться в игровой, а дико хочется спать. Иногда из-за лекарства сокращаются мышцы в какой-нибудь части тела. Может тянуть шею, голова запрокидывается назад, и сил не хватает, чтобы вернуть ее обратно. Ноги сводит крестом, язык западает к горлу, и страшно его проглотить, челюсти сжимает. У разных людей разные реакции. Говоришь врачам, а они: “Не симулируй. Укол аминазина получишь”, — жалуются дети. — После психушки ребята приезжают пополневшие и ведут себя как овощи. Пару недель отходят. Язык заплетается, не сразу понимают, что им говоришь, двигаются медленно, делают все, что им скажут, — человек будто на пульте управления».
Работа «в удовольствие»
Комментарий Ирины Просондеевой насчет госпитализации ее воспитанников меня удивил.
«В должности директора я работаю с 16 января 2020 года. Работа с детьми приносит удовольствие мне и моим коллегам — той команде, которая сейчас собралась. Детки разные, большая часть в возрасте 15-17 лет, которые имеют свою позицию, на пути которых было несколько руководителей этого учреждения, некоторые дети неоднократно были возвращены, то есть это вторичное сиротство. И по поводу помещения в психиатрическую больницу могу только сказать: за этот период были госпитализированы три ребенка, которых вы назвали, и по медицинским показаниям. Это показания узких специалистов. Была диспансеризация. Шесть месяцев дети в соответствии с рекомендациями специалистов получали лечение на базе Центра помощи. Госпитализировали их в соответствии с состоянием их здоровья», — сказала Ирина Геннадьевна.
На вопрос, почему Николай порезался, директор заявила: «Я там не присутствовала и комментировать это не могу. Он один находился в помещении Центра, в коридоре. Когда это увидел охранник, он тут же подошел к нему и попытался предотвратить».
До выяснения обстоятельств
Уполномоченный по правам ребенка в Алтайском крае Ольга Казанцева рассказала, что в ее адрес поступили жалобы на действия директора детдома № 4.
«Я обратилась в управление Следственного комитета РФ по Алтайскому краю с целью проведения проверки по ситуации нанесения самоповреждений одним из детей. Иные жалобы детей на нарушения прав будут проверены совместно с учредителем Центра помощи детям, оставшимся без попечения родителей, № 4 — министерством образования и науки Алтайского края. Детям разъяснили добровольность помещения в психиатрическую больницу. В связи с тем, что несовершеннолетние в настоящее время находятся в специализированном медицинском учреждении, совместно с минздравом Алтайского края проводим проверку обоснованности и законности помещения туда детей», — сообщила Казанцева.
Уполномоченный по правам ребенка дала свой комментарий вечером 17 июня. Утром 18 июня, когда я разговаривала с главным врачом Алтайской краевой клинической психиатрической больницы им. Ю.К. Эрдмана Владимиром Нарожновым, он мне сказал, что еще не знает, что детей из детдома № 4 поместили в его учреждение. «Я сейчас попрошу их истории болезни и посмотрю, как там и чего», — пообещал он разобраться.
Барнаульский детский дом № 4Фото: Татьяна Труфанова
Велика вероятность, что детей госпитализировали под предлогом попытки совершения суицида. «По стандартам оказания помощи “у скорочей”, если человек высказывает суицидальные мысли, то они госпитализируют 100% в психиатрический стационар. Причем оформляется это как недобровольная госпитализация. Даже если взрослый человек совершает попытку суицида, то его по-любому везут к нам», — объяснил главврач.
По его словам, «бывает, что из детских домов привозят тех, кто на самом деле не нуждаются в госпитализации».
«Это сплошь и рядом. Мы им говорим: “Разбирайтесь сами, как-то налаживайте отношения”. Чаще всего педагоги страдают тем, что пытаются к нам направить трудных ребятишек. И как они говорят? “Давайте отдохнем”. Но мы стараемся это дело пресекать», — заверил Нарожнов.
19 июня пресс-секретарь СУ СКР по Алтайскому краю Елена Коновалова сообщила, что в результате доследственной проверки по факту нанесения самоповреждений одним из воспитанников детского дома возбуждено уголовное дело. «Следственные органы разбираются в обстоятельствах произошедшего и дадут юридическую оценку всем действиям, в том числе педагогического состава», — добавила Коновалова.
В пределах нормы
Воспитанники детдома № 4 ходят в школу № 1, которую возглавляет Елена Семенова. Елена Анатольевна отзывается о них вполне положительно. Из беседы с ней ясно, что психических отклонений она за детьми точно не замечала.
«В школе они давно. Все контактные. Нас никто никогда не обзывал, не посылал. Они обычные дети. И похулиганить могут, и хорошо себя вести. Но на замечания всегда реагируют. И к школе относятся уважительно. Если просишь помочь — помогают. И Николай мальчишка неплохой. Он с нами лет пять. Сама буду выяснять, что случилось, попробую к ним прорваться», — сказала Елена Анатольевна.
Надеюсь, что в детский дом «прорвется» и министр науки и образования Алтайского края Максим Костенко (именно минобрнауки — учредитель детдомов) и лично поговорит с каждым воспитанником. Если они честны, меры нужно принимать срочно. Иначе в детдоме неминуемо возникнет очередной кровавый конфликт.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!