«К нам пришли»

Ранним утром рассеялся густой туман, мягкий золотой свет залил крыши деревянных резных домов, сады в осенних цветах, скульптуры, пруды с кувшинками, фонтаны и шелковые зеленые газоны Города Солнца. В отличие от классической утопии Томазо Кампанеллы, этот город реально существует в предгорье Саян, близ озера Тиберкуль, в полутора тысячах километров от Красноярска. Здесь находится Обитель Рассвета, центр общины Виссариона, основателя нового религиозного движения в постсоветской России. Власти предпочитают называть виссарионовцев религиозным объединением и уверены, что они действуют незаконно.  

Город маленький, жителей всего триста человек, но еще около пяти тысяч живут в окрестных деревнях. Для таежной деревни здесь необычно все — от клубники и арбузов на грядках в конце сентября до количества счастливых людей. Улыбки на лицах — это первое, что бросается в глаза, а еще дети — их здесь почти треть населения. Они красиво одеты, ходят в школу с причудливой крышей как у хоббитов в Шире, а после школы занимаются садоводством, музыкой, балетом, рисуют, играют в детских музыкальных ансамблях или просто гоняют по улицам на великах с толстыми шинами. В общине никто не ругается матом, не пьет, не курит, не ест мясо, но уже три десятилетия все верят, что высокий бородач в красном бархатном хитоне, в прошлой жизни милиционер Сергей Тороп, — их Учитель, Виссарион, мессия, новое воплощение Христа. 

Штурм 

22 сентября рано утром шесть вертолетов ФСБ спустились в долину Города Солнца у Сухой горы. Правоохранители арестовали руководителя общины и двух его ближайших друзей, Вадима Редькина и Владимира Ведерникова. 

Жительница Обители Рассвета Елена Плотникова звонит мне по фейстайму, голос ее дрожит:

«Сюда движется колонна, около тридцати машин. Военные с оружием приехали около 6.40, разбили лагерь в центре Обители, забрали Учителя и Вадика на вертолете… Они привезли с собой клетки для психически больных. Мне страшно за детей! Я говорю мужу: “Женя, что будет с детьми?”».

Мы виделись с 48-летней Еленой за неделю до штурма, когда в Обители его еще ничего не предвещало. Лена показывала мне альбом с фотографиями своих родителей, инвалидов детства. 

— Почему ты здесь, на горе, в тайге?

— Это длинная история. Я родилась в доме инвалидов в семье двух колясочников. Мать Тамара перестала ходить в три годика после плохой прививки от полиомиелита. Отец мой Борис родился без ног, на руках только по одному пальцу. Мама с папой поженились в доме инвалидов. Во время первой беременности врачи сделали маме аборт, потому что инвалидам не полагалось иметь детей. Беременность мной они скрывали. Меня у них забрали, отправили в детдом, где я росла несколько лет. Тогда папа научился вязать двумя пальцами, чтобы забрать меня из детдома и обеспечивать свою семью. Меня родители вырастили в крошечной комнате в доме инвалидов. Как-то мой друг, когда мне  было 17, позвал меня на встречу с Учителем. Потом я привела его к нам в дом инвалидов, познакомила и его, и Вадика Редькина с моими родителями. Все в моей жизни изменилось, когда я переехала сюда, в Обитель.  Я родила семерых детей, у меня любимый муж, мы здесь счастливы.

Ленин муж Женя играл в тот вечер с маленьким двухлетним сыном Мишей, их десятилетняя дочь Полина качалась на качелях. Старшие сыновья помогали родителям с ремонтом, дочери жили в городе — как и большинство выросших в общине детей, старшие дети Лены выбрали мирскую жизнь. 

Когда Лена позвонила мне во вторник, она старалась улыбаться, но получалось это плохо.

«Я прошла огонь, воду и медные трубы в детстве, росла в детском доме, в интернате с двумя родителями-инвалидами детства. Я нашла здесь покой, а теперь к нам пришли и развернули здесь буквально военную операцию, напугали наших детей. Против кого операция?»

Благоприятные условия

За несколько дней до штурма я разговариваю с лидером общины. Сергей Тороп, а ныне Виссарион, говорит медленно, приглушенным голосом, улыбаясь: 

«И вот в данном времени в России сложились благоприятные условия, чтоб именно здесь реализовать то, что необходимо во благо всего рода человеческого. Мы хотели жить в мире со всеми, нам не важно было, кто какого вероисповедания, важно лишь то, что мы жить будем вместе, а время потом покажет, кто что и как понимает. Главное было прийти сюда, оказаться внутри дружеского окружения. Постоянное ощущение присутствия добра рядом с тобой — это самое ценное. Пожалуйста, в Сибири навалом места, пусть приезжает кто хочет и пробует жить как мы. Он сразу почувствует дружеский контакт, искренние, человеческие взаимоотношения». 

Переезжать в общину Виссариона сейчас вряд ли самое лучшее время. Обыски и допросы начались в декабре прошлого года, за несколько дней до задержания рассказывает мне «Устроитель» общины Владимир Ведерников, широкоплечий, высокий и стремительный, в шапочке, похожей на тюбетейку. Он приехал в Красноярский край почти три десятка лет назад из Кишинева, восемнадцать лет работал ответственным за семь храмов, культурных центров, школ мастеров в пятнадцати таежных деревнях, где проживают последователи Церкви последнего завета.

«Представители ФСБ в штатском пришли к нам в частную школу с обысками, а ко мне домой приходили уже несколько раз. Без ордера изъяли всю технику, документы, литературу, архивы. Восемь мешков вынесли! Допрашивал меня местный майор ФСБ, интересуясь, как мы якобы силовым путем угнетали людей, вымогали деньги, воздействуя на сознание верующих психотропными веществами, — рассказывает Ведерников. — На допросе меня спрашивали, где захоронены члены общины, умершие от голода, холода или пыток, используем ли мы в храмах ладан — это я вам дословно цитирую — или другие психотропные средства, насилуем ли несовершеннолетних. Мне говорили впрямую, что, раз такие люди пришли нас допрашивать, они уже не уйдут. Это наш дом, мы никуда не уйдем из него. А если Учителя сделают великомучеником, вера только усилится».

Последний завет

Переселение, а для кого-то бегство, началось больше четверти века назад. Мечтатели, эскейписты, искатели духовного просветления, городские интеллигенты, запоем читавшие Даниила Андреева, Карлоса Кастанеду, Рерихов и Блаватскую, священные тексты Библии и Трипитаки, ехали строить на горе Сухой религиозный ашрам, новое общество, новый ковчег. Ехали со всей страны вслед за высоким голубоглазым Сергеем, Христом Сибири, Учителем, Папочкой, Виссарионом. В 2000 году они были официально зарегистрированы Минюстом как Церковь Нового Завета, со своим уникальным жизненным укладом и строгими правилами во всех областях личной и общественной жизни. Землю взяли в аренду на 50 лет. 

Основатели общины любят рассказывать о строительстве первых домов в тайге в ранних девяностых, как годами жили в палатках, накрывая их полиэтиленом. Утром вода в ведре замерзала, вылезать из спальников не хотелось, кому первому приспичит выскочить на мороз, тому и печку растапливать. Они уверены, что выжили, окрепли и встали на ноги благодаря молитве и учению. Слова Виссариона, даже его интервью становились текстами Последнего Завета. Сегодня учение насчитывает восемнадцать томов, темно-красные книги с золотыми буквами на обложках стоят на полках в каждом доме последователей Виссариона. 

Во вторник, после ареста трех лидеров общины, адепты пересылали друг другу последнюю главу летописи:

«Вадим (Редькин) видел в последние месяцы, в последние дни, что чувства Учителя, изменяясь, позволяли Ему все тоньше и сильнее ощущать боль мира и боль, приносимую ошибками тех, кто шагнул за Ним. Отчего, естественно, возрастало требование Христа к миру, к верующим».

«Любое дикое, неразумное проявление отзывалось в Нем все большими вспышками боли и негодования на то, как неразумные дети превращают дом Отца своего в непристойное место, коему даже трудно дать название».

В общине говорят, что, даже если запретят их веру, уничтожат их литературу, они найдут все тома в интернете.

Жить по написанному

Личная жизнь Виссариона находится под пристальным вниманием журналистов, местных органов власти, а также и следственных органов. 

«Он весь как на ладони, — рассказывает Марина Пятакова, школьная учительница из Города Солнца. — Все знают его жену, красавицу Сонечку, всех его детей, — они росли, играли, учились вместе с нашими детьми». 

Сейчас Виссариону 62 года. Его первая жена, Любовь Тороп, ушла из общины после тяжелого для многих женщин эксперимента с полигамными браками.

Читайте также Путь виссарионовца: туда и обратно  

Как и по всей России в общине было больше женщин, и Виссарион, заботясь о том, чтобы его народ плодился и размножался, попытался убедить женщин не ревновать, а мужчин — не бояться двоеженства. Но даже у его собственной жены не получилось это выдержать, и Любовь покинула основателя общины. Вслед за этим распались и другие треугольники. 

На допросах следователи называют общину «тоталитарной сектой», поселенцы же говорят, что все ключевые решения принимаются сообща, на вече. Нерешенные вопросы задают Учителю — теперь, когда он за решеткой, члены общины собираются жить «по тому, что уже написано». Его последователи говорят: «У вас в миру политиков расстреливают, травят, а мы живем в мире и согласии больше двадцати пяти лет».

В миру Дарья работала учителем русского и литературы в Санкт-Петербурге, зачитывалась лирикой Серебряного века. Мы сидим в ее просторном доме, где Дарья консервировала на зиму овощи для мужа и двух детей. 

«Большинство подростков уходят из общины, кто-то поступает в ВУЗы, кто-то едет в город работать. Здесь они никогда не видят ссор дома — по нашей вере мы не можем подумать плохо о другом человеке», — рассказывает Дарья.

Я спрашиваю Дарью, есть ли в культе Виссариона черты Джонстауна, секты, закончившей массовым самоубийством. Она смотрит на меня рассеянно, слушает мужа, продолжает перечислять плоды счастливого сосуществования в общине. Муж Дарьи Александр, тоже бывший петербуржец, сидит и  режет скульптуру медведя из дерева. Потом она пойдет на продажу. 

Экстремистская организация

В середине сентября в общине еще все было благополучно. Мы зашли на репетицию оркестра — играли Вивальди, Генделя, Бизе, аккомпанируя двум бывшим голосам театра Станиславского и Большого. После репетиции два музыканта оркестра обсуждали дела, далекие от искусства. Полковник Малека говорит, что в прошлой жизни работал юристом в ГРУ, а теперь играет на бас-гитаре в сибирском оркестре. А полковник Алексахин, в подчинении которого в Чернобыле были почти тысяча ликвидаторов, играет на кларнете.

Малека рассказывает:

«Нас почти тридцать лет не трогали, хотя проверки были, но чтобы так интенсивно — это впервые. К нам пришли из ФСБ, допрашивают людей по деревням с особым старанием, явно ищут что-то негативное. Меня что-то нелепое спрашивали: вопросы связаны с нашим питанием, с образом нашей жизни, с верой». 

Александр ушел в тайгу в 2004 году, полностью разочаровавшись в своей московской жизни. 

«В миру у меня внутри был негатив ко всему, чем я занимался. Хотя поначалу юриспруденция увлекала, не нравилась сама суть этого процесса. Потом я понял: люди просто не умеют договариваться, решать друг с другом обычные жизненные задачи, уступать, соглашаться — как что не так, сразу бегут в суд. Никто на работе не мог понять, почему я решил уйти сюда. Пытался объяснять, так же, как в последние дни пытался объяснить следователям, почему я поверил. Мне сказали, что допрашивают меня в качестве свидетеля по делу о создании Церкви последнего завета, “экстремистской организации”. Похоже, есть намерение нашу веру запретить».

Насколько известно общине, по обвинению в экстремизме проходят пятеро верующих, включая «Учителя Виссариона» и его ближайших друзей. Своими мыслями по этому поводу делится бывший полковник МЧС Владимир Алексахин. Он работал спасателем в Чернобыле и на Дальнем Востоке, принял веру Виссариона и переехал сюда, в Красноярский край, в последний год прошлого века: «Научился садоводству, взял в аренду землю в центре Абакана, разбил парки “Сады Мечты” и “Вдохновение”, бизнес приносил неплохой доход, я пожертвовал общине миллионы рублей на технику, на семена, рассаду — все с пользой. А потом и сам с семьей переехал на Гору. Я не могу сказать, что считаю Учителя Христом, он для меня в первую очередь дорогой друг. Мы семьями путешествовали в Таиланд, в Италию, я оплачивал наши поездки».

Одним из последних поводов для расследования был визит группы РЕН ТВ и конфликт во время традиционной воскресной встречи Виссариона с последователями. 

То, что произошло со съемочной группой, РЕН-ТВ называет нападением, а последователи Виссариона — провокацией. Теперь в Городе Солнца можно работать только с сопровождением. Меня водили по общине трое детей, десятилетняя Полина Плотникова, ее двухлетний братик Миша и подруга Полины, восьмилетняя Света. 

О виссарионовцах годами говорили, спорили, писали, снимали телесюжеты, и вот в начале этого года деятельностью Виссариона заинтересовались не только журналисты. Против его последователей завели семь уголовных, четыре административных и два гражданских дела. Когда спрашиваешь, что у вас происходит, отвечают коротко: «К нам пришли». 

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!