«Одна зависимость другой не лучше»

«Ты мне мать или кто?»

В августе Пете (имена героев изменены по их просьбе. — Прим. ТД) исполнилось 17 лет. Прежде чем попасть в Центр святителя Василия Великого, он полтора года употреблял метамфетамин. До последнего времени его мама Ирина не могла в это поверить, к тому же сын всячески убеждал ее в обратном.

«Мама, ты что, с ума сошла, какие наркотики?! Как ты можешь так про меня думать?» — устраивал Петя истерики.

Ирина соглашалась: действительно, как любимый ребенок может делать плохое?

Подозрения появились после многочисленных «ненормальных» истерик: Петя лил слезы, ломал дома мебель и резал стены ножом. «Сначала думаешь: ну переходный возраст, — вспоминает Ирина. — Мало ли, несчастная любовь». Затем Петя стал исчезать из дома на несколько суток. Один раз — отправившись на пять минут выгуливать собаку. Ирина нашла сына через три дня дома у его 26-летнего приятеля, обойдя все квартиры в парадной.

«Я жила, как в аду, почти не спала, все ждала, пока он придет “через пять минут”. Деньги на наркотики Петя искусно воровал — переводил с телефона матери, удаляя оповестительные эсэмэски от банка. Наворовал 100 тысяч рублей — Ирине пришлось втайне от мужа взять кредит, чтобы закрыть убыток.

Психолог Татьяна ОсинаФото: Мария Гельман/VII Agency для ТД

После каждого предложения пройти тест все снова летело в тартарары. «Ты мне мать или кто, как ты можешь?!» — кричал Петя, когда узнал, что мама ночью отрезала у него прядь волос для анализов. Сын стал агрессивен, бросил учебу, дважды так запирался в своей комнате, что Ирине приходилось ломать дверь. Она пыталась повлиять на него криком, плачем — все было бесполезно.

Петя к тому времени состоял на учете в полиции — по поводу участия в несанкционированном митинге — и иногда посещал отделение. После одного из таких визитов Ирине сказали в полиции: «Петя слишком похудел, видно, что он принимает метамфетамин». А он в самом деле почти не ел — только сладкое, спал днем, ночами пропадал.

Ирина более 20 лет проработала на табачной фабрике, и сын постоянно ей твердил: «Мама, как тебе не стыдно, производишь то, что травит людей». Петя всегда был против алкоголя, сигарет. Но это не помешало ему сразу перейти к наркотикам.

В полиции Ирине посоветовали отправить Петю в психиатрическую лечебницу, но не потому, что предполагали у подростка психиатрический диагноз, а потому, что никаких лучших идей не было. «Кое-как его уломали, такси взяли, приехали. Врач на нас посмотрел и сказал: “Вы что, хотите своего ребенка положить с натурально безумными мужиками?”»

Ирина начала обзванивать частные клиники, но самый щадящий и дешевый вариант, который она нашла, — 40 тысяч рублей в месяц, минимальный курс — полгода.

Мать сломала голову в поисках организации, которая помогла бы Пете реабилитироваться, встать на ноги, восстановить нормальный образ жизни и социальные связи. Такой организацией оказался Центр святителя Василия Великого на Васильевском острове. Там сразу сказали: конечно, приходите. Но только не приводите силком.

Психолог Татьяна ОсинаФото: Мария Гельман/VII Agency для ТД

Петя доехал до центра только с третьего раза — первые два убегал к своим дружкам-соупотребителям. В декабре 2019 года, когда он все-таки попал в центр, другого выхода уже не было — маячило уголовное дело по 228-й статье.

Через год проживания в центре у Петра появились интересы, например гончарное дело (хотя до этого его ничего не интересовало), он вернулся в школу — в десятый класс (хотя раньше все школы «отбивались» от него, как могли), поправился и посвежел (до этого «было страшно смотреть»). Петя постоянно чем-то занят.

«Это просто чудо. Не понимаю, почему только один центр у нас такой», — говорит Ирина. В основе «чуда» — ежедневная психологическая работа с подопечными. И их родителями.

Выбраться из клетки

Ирина Николаевна постоянно посещает психолога в Центре святителя Василия Великого — когда сын вернется домой, им нужно будет учиться общаться по-новому. «[Последний раз] мы говорили о том, что нельзя относиться к сыну, как будто он до сих пор маленький. Захотел, позвонил: мама, мне нужно то-то. И мама побежала быстренько исполнять желание», — рассказывает Ирина.

Придется стать строже, перестать идти на поводу, научиться отказывать, изменить даже буквально обращение к сыну: не Петечка, а Петр. Ирина никогда не думала раньше, что это важно и может привести к каким-то серьезным последствиям. Но выработка самостоятельности — ключевая вещь в терапии зависимости, а ее недостаток — один из факторов, зависимости, напротив, способствующий.

Психолог с 25-летним стажем Татьяна Осина из психологического Центра «Движение», работающая с зависимостями и созависимостями, отмечает, что это всегда семейная проблема. Подростковое наркопотребление, говорит она, особенно опасно тем, что психика у такого потребителя еще незрелая — «нет сопротивления, но есть страшное любопытство», а повышенный нейронно-гормональный обмен способствует тому, что привыкание может наступить с первого дня употребления.

Психолог Татьяна ОсинаФото: Мария Гельман/VII Agency для ТД

Но важно не то, что к веществу подростка приводит любопытство, а то, что он зачем-то начинает искать вещество. Его что-то не устраивает в жизни, а родители этого не замечают, потому что находятся в своем жизненном процессе и контакта с подростком у них нет — так они пропускают момент начала употребления, говорит Осина.

Если исследовать конкретные случаи подростковой зависимости, отмечает психолог, обязательно обнаружишь нехватку внимания и любви, особо в семьях со сложной экономической ситуацией, когда родителям приходится все время уделять добыванию средств на жизнь. «Все зависит и от культуры в семье — насколько она в единстве со школой, насколько родители в контакте с детьми, а дети — с родителями», — уверена Осина.

Первый и основной признак подростковой зависимости — потеря живого контакта с ребенком. Многие родители сваливают это на юношеский максимализм и переходный возраст, хотя именно в этот момент ребенок больше всего нуждается в любви и поддержке, подчеркивает Осина. Другие признаки — резкая смена круга общения, снижение успеваемости, проблемы с режимом сна (утром не встать, вечером не лечь), потеря аппетита, изменение цвета лица.

Родителям в такой ситуации крайне важно самим остановить употребление «горячительных» веществ. «“Это он на наркотиках, а мы просто пивко пьем” — такой подход недопустим и ведет только к конфликтам», — уверена психолог. Недопустимы и попытки «пересадить» ребенка с наркотиков на алкоголь, что иногда практикуют попавшие в такую ситуацию родители.

Другой популярный метод — гиперконтроль — тоже не работает, убеждена Осина: это проявление недоверия и страха — эмоций, мало ассоциирующихся со здоровыми отношениями. По сути, говорит она, это то же самое замещение зависимости ребенка: вместо наркотиков он должен стать зависимым от родителей. Такая ситуация приводит к еще большей потере контакта.

Психолог Татьяна ОсинаФото: Мария Гельман/VII Agency для ТД

Семья, в которой есть зависимый человек, называется дисфункциональной, рассказывает психолог. И становится она такой не в одночасье — проблему копит столетиями, испытывая боль, трудности (война, голод, потери). Это и приводит к тому, что младший член семейной системы начинает серьезно болеть. Формально и напрямую в этом никто не виноват. Выздороветь и вылечить того, кто сильнее всех пострадал, система может лишь долгой и кропотливой проработкой травм.

«Безусловная любовь, уважение к личности, истинный интерес к ней, работа без ожиданий, со смирением и с обратной связью», — перечисляет Татьяна условия «развивающего диалога», который родители должны вести со своим зависимым подростком, чтобы выработать в нем ценности и ответственность за свою жизнь.

И действительно, если воспринимать подростка как маленького ребенка, брать ответственность за него исключительно на себя, из «клетки зависимости» выбраться ему будет гораздо сложнее. «Альтернатива любой зависимости — это свобода», — говорит Осина.

Работать со средой

Еще один внешний стимул употребления наркотиков, с которым бороться довольно сложно, — ощущение себя частью подросткового социума, ассоциирование с кем-то. «Это само страшное — среда затягивает», — говорит Татьяна Осина.

Петя постоянно спрашивал у мамы про своих старых друзей — что с ними происходит в его отсутствие. «Я тоже думаю: еще мало времени для него прошло», — говорит Ирина. До попадания в центр, пролежав месяц в диспансере, Петя сказал ей: «Мама, я очень соскучился. Так хочу просто пройтись по улице, посмотреть на [Финский] залив». Он пообещал никогда больше не употреблять. Но почти сразу после возвращения, дождавшись ухода мамы на работу и оставив открытой квартиру, сбежал из дома на три дня.

Психолог Татьяна ОсинаФото: Мария Гельман/VII Agency для ТД

Центр святителя Василия Великого создает для подростка новую, но близкую ему — и по возрасту, и по опыту преодоления зависимости — среду, формирование и развитие которой контролирует. Воспитанники, подобные Пете, живут вместе, занимаются хозяйством, проходят групповую терапию, посещают культурные мероприятия, выбирают будущую профессию. И все это — с неизменным уважением к личности со стороны сотрудников центра — педагогов, психологов, наставников.

К сожалению, Ирина права: сейчас такой центр в Петербурге, а возможно, и в России только один. И выживает он без поддержки со стороны государства. На его ежедневную работу, на зарплату сотрудникам нужны деньги. Пожалуйста, пожертвуйте их! Кто еще поможет нашим детям?

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!