Беззащитный великан

Виктор и его мама Ирина переехали из Иркутска в Москву десять лет назад. В их съемной квартире тесно и мало мебели. Небольшой столик стоит посреди полупустой гостиной, она же — спальня. Рядом с кроватью окно с видом на глухой забор коррекционной школы, на подоконнике две модельки поездов.

«Это Вити, — говорит Ирина, улыбаясь. — Когда он был маленьким, мы жили в таком месте, где были рядом аэропорт и железная дорога. Самолеты и поезда приводили его в неописуемый восторг. С тех пор так все и осталось».

Витя — это мужчина почти двухметрового роста, которому скоро исполнится тридцать пять. Широкоплечий, с густыми русыми бровями и острыми, будто вырубленными в дереве, чертами лица, он сидит в небольшом кресле у стены. Гулким басом Виктор уточняет, что автомобили ему тоже нравятся, и тут же прячет глаза. 

У Виктора расстройство аутистического спектра. Он никогда не смотрит в лицо собеседнику, ему сложно завести знакомство, а в случае конфликта он не может защитить себя. «Витя у нас особенный», — говорит Ирина.

Ирина разливает чай по чашкам и вспоминает, что в раннем детстве сын развивался с задержкой и отличался от остальных. Он заговорил в три года, с трудом концентрировал внимание, никак не мог усидеть на месте и был себе на уме. «Ему не нужно было общество, — объясняет она. — Когда он был в санатории для детей, то все остальные [дети] шли за воспитательницей, а он уходил в спальню и играл там один».

В общеобразовательную школу Виктор пошел только в восемь. В семь лет он не мог усидеть за партой даже несколько минут. Поначалу он удивлял всех своей прекрасной памятью, способностью цитировать огромные куски текста из сказок или учебников, но его неусидчивость и неумение концентрироваться привели к тому, что во втором классе на Ирину стали давить. Ее настойчиво просили перевести сына на домашнее обучение. 

Ирина уверена, что мальчику нужно было общение со сверстниками, чтобы развиваться, но не держит зла на школу. «Система так устроена, что, если учителю сложно с ребенком, от него стараются избавиться», — объясняет она без нотки обиды или осуждения. Ирина не стала спорить с руководством школы, просто приняла это как факт и круто изменила свою жизнь, поменяв работу инженера-конструктора в опытном бюро на работу учителя.

«Мне предложили место в только что открывшейся вальдорфской школе [школа с альтернативной педагогической системой]. Мы договорились, что Витю возьмут в первый класс, а я стану преподавателем физики», — рассказывает она. 

Первые шесть лет в новой школе все было хорошо. Виктор занимался наравне с другими ребятами, общался, учился заводить друзей и концентрировать свое внимание. С трудом решал математические задачи и не любил читать, но неплохо разбирался в других предметах. Но к шестому классу он снова перестал концентрироваться на учебе. «Витя хлюздил, сбегал, часами прятался в туалете, его было невозможно контролировать», — рассказывает Ирина.

Хирург на лесопилке

В детстве Виктор мечтал стать летчиком, потом — машинистом, потом хотел отслужить в армии и научиться управлять грузовиком, чтобы стать водителем, как его отец. Но обо всех этих профессиях ему пришлось забыть. После шестого класса Витя отправился в коррекционную школу и потом получил вторую группу инвалидности.

«Инвалидность — это же тоже какая-то защита», — говорит Ирина, как будто оправдываясь. Ей не хотелось, чтобы сын ощущал себя не таким, как все, но было важно знать, что после школы у него будет будущее, будет работа. Инвалидность давала возможность поступить в специализированное училище, получить хорошую профессию и стать нужным обществу.

Виктор сидит в углу комнаты, он смотрит в пол или на свой ремень и сутулится, будто пытаясь уменьшиться в размерах и стать незаметным. Он мало говорит, лишь уточняет какие-то детали, а потом снова замолкает. После учебы Виктор получил профессию резчика по дереву. Ирина рассказывает, что у него получались потрясающие геометрические узоры. Что ему не хватало фантазии творца, но была потрясающая точность. «Хирург», — говорит она и улыбается глазами.

К сожалению, эта профессия не стала его ремеслом. Отучившись, он поступил на работу в реабилитационный центр для инвалидов. Его взяли на должность резчика, но работать со станками запретили. Не положено по программе реабилитации — так объяснили ему и отправили на лесопилку за город. Там Виктор жил зимой в неотапливаемом летнем домике и занимался тяжелой физической работой — раскряжевкой спилов.

Виктор приносит свежий кипяток для очередной порции чая. Из-за тяжелых условий он часто болел, и с работы на лесопилке ему пришлось уйти, а найти другую работу человеку с инвалидностью в Иркутске было трудно. На предприятие при обществе слепых его не взяли, в строительной компании, где он резал формы для заливки пеноблоков, обижали другие рабочие.

«Видите ли, — объясняет Ирина, — ему нужно защищенное место, чтобы люди понимали, что он особенный». 

Виктор тяжело вздыхает, Ирина рассказывает, что, несмотря на большой рост и силу, ее сын слишком безобидный и не может за себя постоять. В Иркутске его останавливали на каждом шагу, отбирали мобильный телефон, деньги, выворачивали карманы даже в магазинах. На работе было так же. Коллеги могли остановить его на пустыре по дороге на производство, унизить и избить, а Виктор ничего не мог с этим поделать. Он лишь смотрел в пол.

«Мы вам перезвоним»

Долгое время Ирина пыталась найти своему сыну работу, но, обойдя весь город вдоль и поперек, поняла, что Вите там нет места. Тогда Ирина решилась на «прыжок над бездной». Она надеялась на Москву.

На улице солнечно, но ветрено. На Викторе синяя куртка и бежевая кепка, скрывающая его глаза. Быстро, немного неуклюже он бредет по улице вдоль рядов припаркованных машин. «Это Mercedes С-класса, такие были популярны в 90-е, а это BMW, хорошая машина, но двигатели часто перегреваются. Знаете, почему у них такой значок? Они в войну делали моторы для самолетов. Голубые треугольники означают небо, белые — это винт самолета», — говорит до того молчавший Виктор. 

Пройтись по городу и посмотреть на машины — его хобби. Лучше может быть только прокатиться по железной дороге или дойти до ближайшего автосалона и посидеть в красивом авто. Потрогать приборную панель, повертеть руль, подправить зеркала заднего вида, представляя впереди широкую дорогу и дальний горизонт.

Виктор знает много способов проводить время в одиночестве. Переезд в Москву не стал для него волшебной палочкой. Несмотря на обилие вакансий, он четыре года искал себе место работы. Ходил по собеседованиям, где слышал: «Мы вам перезвоним», и возвращался домой с пустыми руками. 

Пять лет назад он чудом устроился на предприятие для инвалидов в Кунцеве. Каждый день Виктор вставал ни свет ни заря, чтобы в 8:30 оказаться на производстве, куда добирался полтора часа. Там он собирал розетки и выключатели. Сначала делал изделия попроще, потом с подсветкой. Платили мало, по 2–3 тысячи в месяц, но Виктор чувствовал себя нужным. Он ходил на работу, общался со своими сверстниками, копил и строил планы на будущее: купить себе новый телефон, самокат, электронные часы, прокатиться по узкоколейке.

Казалось, все встало на свои места, но спустя полтора года и один месяц Виктора попросили уволиться. Его посчитали слишком медленным и неэффективным работником, сказали, что он не выполняет норму. Виктор произносит все это без обиды в голосе, добавляя, что он действительно иногда медлит. И не только на работе, но и в жизни. Может задуматься о чем-то, упустить свое место в очереди в магазине или сделать простое действие в несколько раз дольше обычного. «Я замедлился» — так он это называет.

Витя заходит в переполненный вагон. Не поднимая глаз, он поворачивается ко всем спиной и забивается в угол у двери. Поезд трогается, и Виктор приковывает взгляд к окну, где сменяются пейзажи. Эстакады с проезжающими машинами, парки, высокие здания, отбрасывающие длинные тени, пустыри с одинокими будками охранников посередине. 

Виктор тяжело переживал периоды безработицы. От походов по собеседованиям у него опускались руки, друзей, с которыми можно было бы провести время, не было. Они все остались в Иркутске и уже давно его переросли: обзавелись семьями, сменили интересы, стали совсем другими. Целыми днями Виктор гулял один по городу или играл в автосимуляторы. Жизнь была поставлена на паузу. И так продолжалось долгих четыре года.

Посмотреть в глаза

Небольшое кирпичное здание похоже на школу. Внутри длинные коридоры и просторные мастерские, в которых кипит работа. Деревянные столы стоят вплотную, образуя одно гигантское рабочее место, заставленное глиной, деревянными скалками, баночками с водой и разнообразными формами. Десятки рук мнут, раскалывают и вылепляют из глины различные изделия: чашки, тарелки, кашпо, пиалки и небольшие фигурки в форме ангелов.

Виктор стоит в дверном проеме и здоровается. Он смотрит в пол, но спрашивает у коллег, как у них дела. А те ему отвечают. Вот уже год Виктор работает в мастерской по производству керамических изделий при фонде «Творческое объединение “Круг”». Тут у него свое рабочее место, куда он приходит пять дней в неделю, зарплата в несколько раз больше, чем на предприятии в Кунцеве, и коллеги, с которыми ему нравится проводить время.

За год работы в этой мастерской Виктор сменил несколько направлений и научился разным этапам производства. Сначала он приклеивал ручки к чашкам, потом занялся зачисткой и шлифовкой, а недавно стал учиться лепке.

Пока из-под его рук вышло всего несколько тарелочек с бортами и пара пиал, но Виктор хочет расти, остается на специальные занятия по средам и не стесняется пробовать новое. Виктор работает медленнее остальных. На одну тарелку у него уходит в три раза больше времени, чем у коллег, но здесь его никто не подгоняет, давая возможность учиться в своем темпе.

Виктор сидит в небольшой комнате с тремя столами и работает на шлифовке. Тонкой сеточкой он проходится по мельчайшим шероховатостям и царапинам будущего керамического изделия, потом окунает губку в воду и плавными движениями смачивает каждый миллиметр. Так получается идеально ровная и чистая поверхность. Напротив Виктора сидит слабовидящий Миша, он слушает ненавязчивую музыку из колонки и на ощупь лепит большое кашпо кубической формы.

Виктор и Миша разговаривают о разном. Виктор вспоминает о добром учителе физкультуры в коррекционной школе, рассуждает о породах собак и, конечно же, рассказывает про машины, которые ему больше всего нравятся. О кабриолете Bentley, в котором ему не дали посидеть в салоне, и об электрокаре Tesla, в котором он мечтает проехать по специальному полигону. Миша слушает, периодически вставляя реплики, а я отхожу в сторону и замечаю, что Виктор все чаще поднимает взгляд на собеседника. Вот речь снова заходит о машинах, и в какой-то момент Виктор и вовсе смотрит прямо в глаза Мише. А потом я замечаю, как на его лице впервые появляется улыбка.

Благодаря фонду «Творческое объединение “Круг”» более 100 человек с ограниченными возможностями здоровья могут зарабатывать себе на жизнь, чувствовать себя нужными и социализироваться. В мастерской при фонде работают люди с инвалидностью первой и второй группы: незрячие, слабослышащие и люди с ментальными нарушениями. Все они находят в этом фонде защищенное место, где можно получить поддержку, работу и развитие. Фонду нужна ваша помощь.

Творческое объединение «Круг» активно продает керамические изделия, участвует в ярмарках, рассказывает о своей деятельности в социальных сетях и рассылает интернет-заказы. Но сегодня выручки от продажи продукции не хватает на оплату всех нужд, на зарплату многочисленных сотрудников, кураторов, мастеров. Чтобы помочь, достаточно оформить пожертвование через форму под текстом — и люди с инвалидностью смогут продолжить свою работу. Спасибо!

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!