«Можно в туалет?»
Когда я была подростком, в моде были книги о западной корпоративной культуре. В одной из них автор писал: «Перед переговорами с незнакомой компанией я всегда захожу и смотрю, в каком состоянии их офисный туалет». Мне тогда это показалось дичью. В мире, в котором я жила, туалеты не надо было исследовать, они исследовали нас сами. Достаточно было просто съездить к бабушке в деревню. Но деревне простительно, а вокзалам — нет. Со временем я поняла, что западный автор во многом был прав
Сегодня в моем городе, насчитывающем 1,7 миллиона жителей, туалеты главного драматического театра (с билетами за семь тысяч рублей в первые ряды партера) до сих пор представлены дыркой в полу. Да, облагороженной, но все-таки дыркой. Дамы приходят в театр на каблуках и в длинных вечерних платьях. Одухотвориться искусством. Но чтобы они не забывали, где живут, чтобы не зазнавались и не думали о себе всякого, им оставлен портал в прошлое.
Театр — это, конечно, просто стены с названием. Но есть конкретный человек, который отвечает за ремонт и содержание здания. У него есть имя, должность и обязанности. И этот человек одновременно решил потратить деньги на табличку для слепых у входа, а с туалетом предпочел не напрягаться. Не пострадал — считай не пожил. Не сахарные.
Лет двадцать назад в Санкт-Петербурге проходил громкий, яркий, шумный пивной фестиваль. Пиво в районе Адмиралтейства лилось рекой, погода была хорошая, люди гуляли нетрезвые и веселые.
А туалетов не было.
Вместо них (пиво же!) организаторы фестиваля (в этом музее под открытым небом) поставили отстойник. Огородили участок улицы жестяными листами, не доходящими до земли.
Проходящие мимо люди аккуратно перешагивали через ручейки мочи, пряча глаза от пьяных, чьи ноги и головы отлично были видны за небольшими щитами.
У этих организаторов тоже были имена и должности. И даже зарплаты. За которые они решили, что так приемлемо.
С тех пор кое-что изменилось, и на Дворцовой площади, в самом центре города, стоит один (или несколько — во время мероприятий) большой автобус-туалет. Я помню, когда он появился. И помню, что это было очень важно. Питер — холодный, большой туристический город, общественный туалет — первое, о чем должны думать его власти.
Моя знакомая, однажды гуляя по центру провинциального города, резко остановилась:
— Ой, у меня схватило живот, я вызову такси, поеду домой!
— Ты с ума сошла? Мы в центре, тут через каждую дверь кафе, все прилично, чисто, любой туалет твой!
— Неудобно как-то… Что я, вот так войду и пойду в туалет?
— Душа моя, мы в XXI веке!
Она прожила в этом городе всю жизнь. И всю эту жизнь город (его кафе, музеи, офисы, общественные пространства) был столь недружелюбен и бесчеловечен, что взрослый человек вынужден был каждый раз вызывать такси, чтобы просто сходить в туалет…
Много лет назад я прочитала интервью с Вероникой Долиной. В свойственной ей мрачной манере она много рассказывала о песнях, о жизни, о беспросветности и безнадежности, в которых все-таки есть тебе место и можно как-то даже уютно жить… В том числе она описала момент, когда зимой зашла со своим пятилетним сыном в какой-то магазин и попросила пустить ребенка в туалет.
— Нельзя! Он служебный! — отрезала продавщица.
— Да хоть золотой! — парировала Вероника Аркадьевна. — Это же ребенок!
Я надолго это запомнила.
Для того чтобы заставить человека страдать, не обязательно пытать его шваброй в тюрьме.
Можно не дать воды, не дать согреться, не дать выспаться и не дать возможности сходить в туалет. И делают это вовсе не какие-то чудовища с криминальным прошлым.
Однажды я, глубоко беременная, оказалась в Кронштадте. Лучшее место для прогулок: холодно, ветрено, сыро, серо, но именно здесь была история, и все голоса гуляют ветром по этим улицам.
В центре города стоит такой же мрачный и могучий храм.
В тот день храм был закрыт.
Мы с мужем оказались одни в центре абсолютно пустой площади. Естественно, никаких туалетов вокруг. А у меня ребенок внутри. Давит на мочевой пузырь (всегда пропускайте вперед беременных в туалетных очередях — просто проявите милосердие).
Я постучалась в храм — мне открыли. Даже когда что-то не работает, кто-то все равно открывает.
— Можно мне в туалет? — заглянула я в дверь прямо своим животом.
— Не положено!
— Вы хотите, чтобы я описалась прям в середине вашей царственной исторической площади?
Но для таких людей нет лирики. Не положено — остальное нас не касается. Меня не пустили.
Когда недавно я узнала, что детей в школах не отпускают в туалет во время уроков, я написала учителю: «Мне все равно, как они учатся и что там с домашним заданием. Я даже сквозь пальцы смотрю на то, чем вы кормите их в столовой. Но вы не можете отказывать детям в их базовых потребностях. Это бесчеловечно».
А потом написала статью в местной газете о школьных туалетах.
Разразилась большая дискуссия. Девяносто процентов родителей ответили, что, мол, нечего! Пусть терпят! Пусть привыкают! В армии зато будет легче! Не в сказку попали!
А подруга прочла статью и рассказала мне, что, когда училась в первом классе, учительница не отпускала девочку в туалет, хотя та очень просилась. И девочка описалась прямо на уроке.
А учительница при детях наорала на нее и заставила какой-то тряпкой за собой убирать. У той учительницы наверняка есть имя. Дети. И внуки. Я уверена, что она не помнит ту историю. Но мне страшно представить, что помнит девочка.
Когда в организации, оказывающей населению услуги (МФЦ, поликлиника, налоговая, соцслужба и прочее), нет туалета — это вид унижения. Когда отказывают в кафе — это презрительное превосходство.
При этом русский, а в прошлом советский, человек неприхотлив. У него всегда было немного прав, и довольно редко с ним обращались уважительно. Каждый добрый жест он воспринимает как милость небес.
Врач не наорал на приеме? Да он золотой человек…
Налоговик поздоровался и все объяснил? Луна в Сатурне!
Охранник впустил и был вежлив — какой прекрасный человек, дай вам бог здоровья…
В большинстве случаев наш неприхотливый человек все стерпит. Почти везде. И почти во всем.
И если уж он набрался смелости, решился, превозмог себя, подошел и вслух попросил помочь ему с туалетом — он уже переступил через себя. И ему унизительно, потому что он знает, что его ждет.
Не стоить его добивать. Не надо портить себе карму.
Просят воды — дай.
Просятся в туалет — пусти.
Моя подруга зашла как-то в супермаркет. Подошла к кассиру и безапелляционно сказала: «Проводите мою маму в туалет». Ей не смогли возразить.
Я не такая смелая и долго думала, что бы такое сказать, как бы так сформулировать, чтобы меня с детьми или без них пускали без проблем и унижений… и придумала фразу: «Позвольте воспользоваться вашим туалетом». Надо ведь быть чудовищем, чтобы ответить: «Не позволю».
На то и расчет.
Хотя бывает всякое, конечно. Некоторые посылают. Не обращая внимания на формулировки.
На днях я зашла с детьми в любимую столовую. Все там хорошо: вкусно, уютно, не очень дорого, все нас знают, все к нам привыкли.
Столовая находится на территории бизнес-центра. Банки, офисы, охранники, маски, лифты, двенадцать этажей, большой улей. Туалет — в фойе, за стеной столовой.
Закрыт. На ремонт.
Дети руки не помыли, не растают, знают, где живут.
Но настала моя очередь.
— Где у вас туалет? — спрашиваю администратора, девушку, мне незнакомую.
— К сожалению, он на ремонте.
— Спасибо, это я вижу, а каким туалетом я могу воспользоваться? Вы же общепит? У вас люди едят, пьют, туалет — часть вашего быта.
— Мы не знаем, где-то в бизнес-центре, поищете?
Мне пришлось встать в стойку. Долго препираться с администратором, ждать, пока она несколько раз уйдет в подсобку — выйдет, созвонится с управляющей и подтвердит, что ничем не может помочь и, если мне очень надо, я могу (бросить вещи, детей, еду) одеться и сходить в Сбербанк напротив.
Она меня упорно толкала в девяностые. А я не хотела, я там уже была. Все это в моей жизни уже случалось много раз. В конце концов, я видела туалеты провинциальных вокзалов.
Я настояла, чтобы она выяснила маршрут. Это оказалось быстро. В разы быстрее танцев с отказами.
И тут я решила доиграть этот кейс до конца — набрала воздуха и громко, чтобы было слышно всем в фойе, сказала:
— Дорогая Лиза. Туалет, вода, сон и тепло — базовые потребности человека. Об этом не стоит говорить смущенно или хихикая. И этого, безусловно, не стоит стесняться. Вам как администратору следует предупредить всех сотрудников столовой, куда направлять гостей вашего заведения во время ремонта вашего туалета. Точно и с указанием маршрута. И не заставлять, наблюдая их неловкость, терпеть или искать в этом огромном здании.
Уважительное отношение к гостям заведения заключено именно в этом. Вы можете бесконечно повышать цены на еду, вести модные соцсети и пиариться, но таким поведением вы демонстрируете свое реальное отношение к людям, которые есть соль и кормильцы вашего бизнеса.
Не надо сожалеть, пожимать плечами, переглядываться и закатывать глаза. Не надо бегать в подсобку и советоваться с директором. Не надо делать вид, что у вас есть важные дела. Надо просто и ясно сказать: «Туалет там-то, извините за неудобства».
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам
