Он исколесил весь юг России за рулем раздолбанного «Москвича». Ехал, даже если в далеком селе его ждали две бабули, — для них он был посланником веры
«Когда мне предложили поехать в Россию, я согласился не раздумывая. Наверное, это был импульс. Оглядываясь назад, удивляюсь, как я на это решился».
Януш Блаут или, как все его здесь называют, отец Януш — католический священник. Для современной России фигура не самая типичная. А для пейзажей Северного Кавказа и вовсе экзотическая. Он поляк, но сразу подчеркивает, что это малозначимая подробность. Здесь он прежде всего представитель католической церкви. А она — наднациональна.
Прошло уже почти 25 лет с тех пор, как он с головой окунулся в новую для себя среду — с другим менталитетом, укладом жизни, с трагичным прошлым и весьма сумбурным настоящим. За это время он успел практически идеально выучить русский. Лишь иногда запинается, чтобы подобрать нужное слово. А польский акцент даже приятен — придает особенную мягкость и выразительность его словам. У Януша седые волосы и проницательный взгляд. Ему 62 года. Признается, что ни разу не почувствовал себя в России чужим: «Я в любой момент мог вернуться назад, в Польшу. Но все еще здесь. Это что-то да значит».
Одна семья
Воскресное утро на улице Гаппо Баева во Владикавказе. Откуда-то слышится стройный хор голосов, выводящий приятную мелодию. Редкие прохожие озираются по сторонам, пытаясь определить источник звука, пожимают плечами и идут дальше. О том, что во Владикавказе есть католический приход, знают немногие. С виду это обыкновенный дом старой постройки, ничем не выделяющийся из множества таких же. Только небольшой крест над воротами и маленькая табличка говорят о том, что ты пришел по адресу. А песнопения, которые хорошо слышны с улицы, означают, что воскресная месса уже началась.
Внутри — небольшое помещение с несколькими рядами деревянных скамеек. Интерьер очень скромный: немного росписей на белых стенах, несколько икон и картин на библейскую тему, зажженные свечи. Но сразу понятно, что люди сюда пришли не ради антуража.
Свободных мест почти нет. По воскресеньям здесь аншлаг — человек сорок или чуть больше. В основном это пожилые люди. Несколько человек с детьми. И много вьетнамцев — скромных, нерешительных и очень приветливых. Для непосвященного человека такая концентрация людей азиатской наружности в одной точке кажется странной. Но она просто объясняется. Вьетнамцы — католики. А на стройках Северной Осетии в последнее время их работает все больше.
До того как переехать во Владикавказ, почти десять лет отец Януш провел в Краснодарском крае. Там начиналось его знакомство с Россией. Это были девяностые, когда электричество включали на несколько часов в день, а зарплату ждали месяцами. Людям было тяжело. Но злобы или неприязни не было. По крайней мере, говорит отец Януш, он никогда ее не ощущал.
Пастор поселился в хуторе Семеновском, но жизнь проходила в основном за рулем «Москвича». Приходилось ездить по всему региону, так как священников не было, а потребность в них была. Чтобы не тратить времени на возвращение домой, прокладывал маршрут и уезжал на неделю.
«Выезжал на трассу в воскресенье, возвращался в субботу, чтобы в воскресенье снова уехать. Иногда делал по триста километров в день, даже если в далеком селе ждали меня всего две бабули. В каком-то смысле я был перед ними в долгу: ведь, чтобы сохранить веру, им пришлось многое пережить. Так что это было несложно. Но сейчас на такое вряд ли хватило бы сил».
Уже пятнадцать лет отец Януш живет во Владикавказе. И снова маленькая община. «Одно дело, когда перед тобой несколько тысяч прихожан в переполненном костеле, как это было в моем родном приходе в Катовице. И совсем другое, когда ты служишь мессу для двух, десяти или тридцати человек. Это очень непросто. Но зато тут мы все знаем друг друга. Достаточно одного взгляда на человека, чтобы понять, что у него на душе. Мы как одна семья».
Приметы времени
Кто хоть однажды бывал в католическом костеле, наверняка помнит атмосферу, царящую в нем. Хорошая акустика, солнечный свет, преломляющийся в витражах, звуки органа. Не нужно быть католиком, да и в принципе религиозным человеком, чтобы почувствовать энергию такого места. Когда-то это можно было сделать и во Владикавказе. Но теперь костела больше нет. «Это самая большая наша трагедия», — вздыхает Януш.
Старый храм — последнее, что оставалось от комплекса зданий в центре квартала, который когда-то считался польским. В свое время здесь были воскресная школа, детский сад и небольшая гостиница для прихожан, что приезжали в город издалека.
Построенный в 1868 году, храм смог пережить и революцию, и смутные времена массовых репрессий, и забвение советского периода. Местные католики десятилетиями добивались его возвращения. Готовы были собирать деньги, чтобы всем миром вернуть зданию первоначальный облик. Но ничего не вышло. В 2009 году точку в этом вопросе поставил экскаватор.
«Его сносили буквально у нас на глазах. Не помогло ничего: ни переговоры с властями, ни обращения в суды. Очень обидно, что случилось это сейчас, когда тяжелые времена остались далеко позади».
Самым страшным для католической общины Владикавказа стал 37-й год. Ксендза тогда расстреляли, а его сестра и органист получили по десять лет лагерей. Из костела вынесли все ценное, а двухмануальный чешский орган просто выбросили на свалку как ненужный хлам. В костел пришло запустение, а чуть позже и разруха.
Незадолго до того, как старый храм сровняли с землей, отец Януш последний раз побывал в нем. Рассказывает, что внутри легко угадывалась планировка. Вот алтарь, вот исповедальни, вот здесь когда-то стоял тот самый орган. Но снаружи полуразрушенное здание уже мало чем напоминало костел. Возможно, именно поэтому его снос было очень легко оправдать эстетическими соображениями.
О том, чтобы строить новый костел, речи не идет. Община слишком мала. Да и перспективы ее туманны. Постепенно уходит старшее поколение, уезжает молодежь. Но главное — нет переходящих семейных традиций, которые позволяли бы с уверенностью говорить о будущем прихода. Как исключение Януш приводит в пример семью Ляшевских. Александр и Ольга вместе с детьми не пропускают ни одной воскресной мессы.
Он был бы и рад, если бы приход рос за счет вьетнамцев. Рассказывает, что в пределах епархии есть такие случаи. В Уфе, например, видно, что вьетнамцы всерьез и надолго. Там они уже хорошо говорят по-русски, а на службы приходят семьями, с детьми. Здесь не так.
«Я вижу, насколько важна для них вера. Она их объединяет. Только в храме у них есть возможность собраться вместе, пообщаться. А в основном они заняты тяжелой работой. Здесь они именно для этого — чтобы заработать. А потом вернуться домой».
История упадка
Своему появлению здесь, в предгорьях Кавказа, католическая община обязана полякам. В конце XIX — начале XX века во Владикавказе их жило до 2,5 тысячи человек. Это был четвертый по численности этнос в городе — после русских, осетин и армян. Правда, об этом сейчас помнят немногие. Здесь, в переплетении национальностей, культур и верований очень легко раствориться. Особенно если история к тебе неблагосклонна.
«Заблуждение думать, что все поляки — истовые католики, — объясняет Александр Ляшевский. — Но так исторически сложилось, что именно в костелах сохранялась “польскость”.
Церковь становилась последним прибежищем для польской культуры в непростые времена. Так что порой верить означало оставаться собой».
Предки Александра из тех поляков, что были сосланы в Сибирь в XIX веке. Родители оттуда переехали во Владикавказ. Они — люди старой закалки, не имеющие никакого отношения к религии. Так что стать католиком — его собственное, осознанное решение. Он принял его в 20 лет. Сейчас Александр на общественных началах помогает отцу Янушу в приходских делах. И если вам интересно послушать увлекательные рассказы об истории города — это к нему.
Александр вспоминает Владимира Сенкевича — известного во Владикавказе фотографа, происходившего из знатного польского рода. Тот рассказывал, как его отцу пришлось сжечь в печи все фамильные грамоты, чтобы обезопасить семью от НКВД.
«Свои корни тогда скрывали многие — то был шанс избежать репрессий и выжить. Дети могли носить польскую фамилию, но ничего не знать о своем происхождении. Языку их никто не учил, а религиозность ушла в глухое подполье. И многие выжили. Сейчас в городе очень много польских фамилий. Но и только».
То же самое можно сказать и о бельгийцах, немцах, итальянцах, литовцах. Во времена царской России, когда Владикавказ активно впитывал европейские тренды, во многом именно с ними был связан прогресс: развитие промышленности, строительство дорог, расцвет архитектуры. А после революции их потомкам пришлось или бежать из страны, или слиться с массой советских обывателей.
Но были и исключения. Фелиция Глушко — одна из немногих, кто, несмотря ни на что, остался верен традициям. Александр говорит о ней очень тепло, называя «наша Фелиция».
Семья ее перебралась в город из итальянского хутора, который в 20-е годы был полностью разграблен. Училась в воскресной школе. Когда костел закрывали, она была в числе прихожан, которые дежурили там сутками, защищая храм от вандалов и мародеров. В 1992 году ей было уже под 80, когда во Владикавказ приехал католический священник — отец Бронислав. Она лично ходила по знакомым, собирая оставшихся в городе католиков. Первая за долгое время месса состоялась у нее дома.
Александр рассказывает, что богослужения тогда проводили где придется. На пороге полуразрушенного храма, по квартирам прихожан. Однажды пришлось даже проводить службу в подъезде: куда-то подевался хозяин квартиры, где должна была состояться месса. Фелицию похоронили в 2004 году. Никто из ее родных в храм не ходит.
«Мыслями я всегда здесь»
Рабочий день у Януша ненормированный. «Это в Польше есть четкий регламент, — улыбается он, — а здесь многое происходит спонтанно». Отслужить мессу, закрыть храм и отключить телефон — это не про него. Кто-то обязательно позвонит и попросит приехать, кто-то захочет сам прийти к нему во внеурочное время. Прихожане часто хотят поговорить наедине, задать вопросы, обсудить какие-то жизненные проблемы. Отец Януш уверен, что один такой разговор может принести больше пользы, чем сотни месс.
Порой ему случается принимать гостей с родины. В последнее время поляки очень любят путешествовать по России. Популярный маршрут проходит через Владикавказ — в Грузию. Иногда туристы останавливаются у отца Януша: для них это своего рода представительство Польши в чужой стране — место, где можно найти ночлег, помощь и поддержку. Путникам здесь всегда рады.
Отец Януш рассказывает о последнем таком визите. Парень с девушкой объехали пол-России на велосипедах. А где-то под Нальчиком девушка разбила в кровь ногу. Добрались до Владикавказа уже ночью, на попутках. Януш помог обработать рану, накормил велосипедистов, а с утра они поехали дальше — через Грузию и Азербайджан в Иран. «Отважные люди, — говорит он с восхищением. — Путь у них неблизкий и не самый простой. Надеюсь, все для них удачно сложилось».
Признается, что приятно бывает пообщаться с соотечественниками. Но по Польше он так не скучает, как скучает по своему приходу, когда приходится бывать в отъезде. «Куда бы ни поехал, мыслями я всегда остаюсь здесь».
С Северной Осетией его связывает не только община. Здесь у отца Януша немало друзей. Хорошие отношения поддерживает он и с православными, и с армянскими, и с мусульманскими священниками. «Мы не такие разные, как можно было бы подумать. А то, что у каждого из нас свой взгляд на многие вещи, в том числе и на Бога, — это даже хорошо. Есть лишний повод встретиться, высказать свое мнение, услышать другую точку зрения. Так рождаются интересные беседы».
Он не выделяет Владикавказ как какой-то особенный для себя город. Так не принято. Отец Януш — человек мира, где нет разделения на хорошие и плохие страны, города, национальности. Он считает, что везде есть и плюсы, и минусы, но не стоит концентрироваться на плохих примерах. Иначе перестаешь замечать добро, которое есть повсюду.
Такие времена.
Вот встретили еще одно Рождество. Для самого Януша этот день связан прежде всего с духовными практиками. Он считает, что как рождение ребенка в семье, так и рождение Иисуса должно что-то менять в душе человека, заставлять его становиться лучше. Во дворике прихода по случаю праздника появилась рождественская инсталляция с яслями, волхвами и новорожденным младенцем. А в сочельник, когда все прихожане собрались на большой праздничный ужин, здесь господствовали польские традиции. На столе было двенадцать блюд. А за столом обязательно одно пустое место.
«Оно для того, кто придет с дороги и постучится в нашу дверь, — объясняет отец Януш. — Это может быть бедный, голодный человек, которому сейчас одиноко и некуда больше идти. А в этот вечер не должно быть одиноких людей».
Здесь всегда готовы принять, обогреть и накормить. Но, как правило, место так и остается пустым. Новые люди в приходе — редкое событие. «Чаще всего мы узнаем о том, что кто-то был католиком, уже после его смерти, когда его родственники обращаются с просьбой об отпевании, — говорит Александр Ляшевский. — Это очень печально. Ведь он мог быть с нами при жизни, но, видимо, просто не знал о существовании прихода».
Для отца Януша вопрос этот очень болезненный и принципиальный. Он старается изо всех сил как-то исправить ситуацию. Ведет сайт, периодически дает объявления в газету и часто выходит гулять по городу в традиционной для католических священников черной повседневной одежде с белым подворотничком. Рассказывает, что многие обращают на него внимание, останавливают, интересуются, даже иногда спрашивают адрес и номер телефона. Правда, особого эффекта это не дает.
Но оптимизм положен Янушу по роду деятельности. Без него никак. «Я уверен, что когда-то наши молитвы и все, что мы делаем, принесет свои плоды. Может, это случится не скоро, но обязательно случится».
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
