К внесению в Госдуму готовится законопроект о профилактике семейно-бытового насилия, который должен дать жертвам право на реабилитацию и охранный ордер от агрессора. Правозащитницы добиваются принятия специального закона много лет — в современном российском законодательстве нет понятия «домашнее насилие». Какие предложения есть в документе и как он может изменить ситуацию в семьях — в материале «Таких дел».
Масштабы домашнего насилия
В российском законодательстве нет понятия «домашнее насилие» — в Уголовном кодексе есть ответственность за побои, истязания, угрозу убийством и избиение. При этом побои в отношении близких родственников в 2017 году перешли из разряда уголовных преступлений в административные правонарушения. Правозащитники указывают, что из-за этого невозможно представить настоящий масштаб проблемы домашнего насилия: государство вмешивается в частную жизнь только тогда, когда преступление уже совершено.
Согласно исследованиям кафедры уголовного права Санкт-Петербургского государственного университета, среди потерпевших от семейного насилия доля женщин составляет до 75%, а когда речь идет о супружеском насилии — до 91%. Однако две трети жертв насилия со смертельным исходом — мужчины. Более половины (56%) жертв домашнего насилия, обратившихся за помощью в правоохранительные органы, остались не удовлетворены их работой.
В последние годы Россия оказывается в списке стран, чьи законы хуже всего защищают женщин от насилия, — на одном уровне с Экваториальной Гвинеей, Федеративными Штатами Микронезии, Габоном, Гаити, Ираном, Кувейтом. Закон о семейно-бытовом насилии принят в 127 странах, но в их числе нет России. За последние 20 лет законопроекты о домашнем насилии составлялись десятки раз, однако до рассмотрения в Госдуме они не доходили, несмотря на то что около 40% всех тяжких насильственных преступлений в РФ совершается в семье.
Разработка закона
В 2016 году в Госдуму внесли законопроект, который разработали правозащитница Алена Попова и адвокат Мари Давтян. Документ не прошел даже первое чтение. Спустя два года к работе подключилась зампредседателя комитета Госдумы по делам семьи, женщин и детей Оксана Пушкина. Летом 2019 года инициативой заинтересовалась спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко — она поручила проанализировать законодательство и проконсультироваться с женскими организациями. Итоговый проект закона о домашнем насилии должен быть готов к 1 декабря.
Осенью обсуждение законопроекта усилилось: 16 октября представители Совета Федерации провели конференцию и рассказали, как ведется разработка документа. В Госдуме 21 октября прошли парламентские слушания по предупреждению домашнего насилия. «Заслушанные мнения сторонников и противников закона говорят о том, что мы на верном пути. Работа над проектом закона ведется нижней и верхней палатой совместно с СПЧ. О нюансах закона, терминологии и механизме профилактических действий говорить пока рано, но рабочей группой активно обсуждается возможность введения термина «домашнее насилие» и защитных предписаний», — прокомментировала «Таким делам» Оксана Пушкина.
Правозащитники настаивают на трех важных пунктах в законе: определение домашнего насилия и его видов (сексуальное, физическое, экономическое, психологическое), охранные ордера (предписания, которые запрещают насильнику приближаться к жертве, контактировать с ней и ее близкими, преследовать ее), перевод всех дел о домашнем насилии в категорию частно-публичных и публичных.
«Главная задача законопроекта — предложить меры, направленные на предотвращение новых правонарушений и защиту пострадавших, — говорила Оксана Пушкина. — В качестве таких мер может применяться та же профилактическая беседа, если, к примеру, в пылу ссоры член семьи только угрожает рукоприкладством. Но если тиран перешел от слов к делу, то нашим законопроектом предусмотрены охранные меры для пострадавшей стороны».
Язык для описания насилия
Член комитета Госдумы по образованию и науке Татьяна Касаева указывает, что для изменения ситуации с домашним насилием нужна общая терминология в законодательстве. «Правоприменитель может толковать ситуацию как хочет: насилие это или не насилие, тяжкий вред здоровью или не тяжкий. У нас нет в законодательстве понятия семьи. Брак в Семейном кодексе есть — добровольный равноправный союз мужчины и женщины. А к семье у нас отсылочные нормы», — указывает Касаева.
По ее мнению, закон также должен прописывать понятия семьи, агрессора, охранных ордеров. «Надо разработать терминологию — что такое охранные ордера, как их применяют. Чтобы это не стало профанацией, а действительно была работающая норма», — считает депутат. С ней согласилась эксперт в сфере домашнего насилия центра содействия реализации родительских прав «Защитники детства» Анна Пархоменко.
«У нас нет слова, которое бы обозначало нарушителя. За границей это “абьюзер”, “аллиенатор” — много терминов. В России нет терминов даже для этого. Это значит, что в сознании людей нет такого понятия, как “человек, совершающий насилие по отношению к другому”. Очень важна терминология, чтобы у людей начало появляться понимание, что такое есть в обществе», — говорит Пархоменко.
Первый зампред комитета Совфеда по социальной политике Инна Святенко считает, что «описать эмоциональную, моральную составляющую того, что происходит в области семейно-бытового насилия, очень сложно, юридический язык достаточно сухой». В нынешней версии законопроекта семейно-бытовым насилием предлагается считать умышленное противоправное действие или угрозы в отношении близких родственников или их имущества. Под профилактикой домашнего насилия понимается предупреждение и пресечение насилия, его выявление и устранение его условий.
Психологическая помощь и сохранение семьи
Законопроект о семейно-бытовом насилии должен дать жертвам насилия возможность психологической реабилитации и помочь с социальной адаптацией. Агрессоров при этом будут отправлять на тренинги по работе с гневом. Член Совета при президенте РФ по правам человека Ирина Киркора отмечает, что задача психолога — не убедить жертву или агрессора в чем-то, а помочь в осознании проблемы и принятии решения.
«Если насилие совершилось, то семьи уже нет — это не так, — считает Ирина Киркора. — В большинстве случаев семьи сохраняются даже после того, как один из членов семьи, который был насильником, отбывает наказание».
Концепция закона направлена не на разрушение, а на сохранение семьи, говорит член Ассоциации юристов России Асия Мухамедшина. «Будет вестись работа и с правонарушителем, беседы с психологами. Это обязательство будет возложено [на агрессора] при наложении охранного ордера. В связи с чем идет защита семьи и обеспечение будущего семьи», — считает юрист.
Представитель центра «Защитники детства» Анна Пархоменко не согласна с тем, что психологическая консультация должна быть направлена на сохранение семьи. Она подтверждает свою позицию личным опытом общения с пострадавшими женщинами, которые «ищут любую возможность зацепиться, чтобы не уходить из семьи». Эксперт полагает, что психолог должен помочь распознать, действительно ли в семье происходит психологическое, физическое насилие. «И если оно действительно происходит, то нужно женщину убедить уйти из семьи, пока не произошло какой-то трагедии», — добавляет Пархоменко.
«Аргумент “бьет — значит любит”, который выдвигают противники закона о профилактике семейно-бытового насилия, не работает в нашем мире, в котором уже сейчас отношения между мужчиной и женщиной основываются на других условиях: любви, поддержке», — говорит Киркора.
Охранный ордер
Законопроект предлагает ввести охранный ордер — документ, который запрещает насильнику приближаться к жертве ближе чем на 50 метров, контактировать с ней и ее близкими. В некоторых случаях агрессорам придется покидать место совместного жительства или возмещать жертве расходы на оплату временного жилья. Практика охранного ордера проверена более чем в 120 странах.
«Как осуществлять охранные нормы, когда люди живут в одной квартире и у них нет возможности разъехаться? Они каждое утро встречаются на кухне и не могут ограничить общение, потому что они по одному коридору должны пройти», — говорит сенатор Инна Святенко.
Она добавила, что правоохранительным органам нужно будет выстроить работающую систему для таких случаев. Депутат Татьяна Касаева тоже указывает, что важно прорабатывать механизмы правоприменения. Она привела в пример ситуацию, когда единственным наказанием агрессора становится штраф. «Меры эти действенны? Нет. Жертвы, наоборот, будут скрывать, потому что будут понимать, что это наказание будет выплачено из семейного бюджета», — объясняет Касаева.
Татьяна Касаева подчеркивает, что для профилактики домашнего насилия необходимо создать систему взаимодействия между госорганами. «Те меры, которые должны государством выполняться по предотвращению этих деяний, к сожалению, у нас крайне слабые или не прописаны в законодательстве», — комментирует представитель Госдумы.
«Закон не хочет всех пересажать в тюрьму. Закон хочет, чтобы домашнее насилие было искоренено под ноль», — говорила правозащитница Алена Попова.
О том, что делать жертвам бытового насилия до появления закона, член президиума Координационного совета НСБ России Владимир Каширов говорит: «Не терпеть, звать полицию, общественность, друзей, родственников, бить во все колокола. Самое главное — не скрывать».