«Их задача — посеять панику». Адвокат Мари Давтян и исполнительный директор центра «Сестры» — о противниках закона о домашнем насилии

В Общественной палате РФ на слушаниях, посвященных проекту закона о домашнем насилии, выступали в основном противники инициативы, среди них было несколько представителей «Родительского всероссийского сопротивления». Противники закона заявили об «убийстве семьи» и «чуждых стране принципах».

Соавторов законопроекта Мари Давтян и Алену Попову на слушания не позвали, а сотрудницу центра «Сестры» Екатерину Бахренькову не включили в список выступающих. «Такие дела» спросили у представительниц женских организаций, кто выступает против закона, почему возникает риторика о войне полов и какие есть рациональные аргументы против документа.

Фото: pxhere.com

Мари Давтян

адвокат, руководительница Центра защиты пострадавших от домашнего насилия

«Против закона выступает консервативная часть общества, она есть во всех странах, это вполне нормально. Есть определенная привычка — и особенно это типично для нашей страны: “Кто сильнее, тот и прав”. Это закладывается с детства, они видят так жизнь — как строгую иерархию, где кто сильнее, тот и имеет право.

Вторая категория людей, которые выступают против законопроекта, — те, кто сам активно применяет насилие. Они понимают, что в случае принятия закона они первые под него попадают. Это порой очень чувствуется, особенно если посмотреть на «мужские движения».

Читайте также Жаль, что он не умер раньше

Третья категория — родители, введенные в заблуждение. Родительское сообщество очень легко поддается панике — это видно и по антипрививочным движениям, и по пересылаемым в чатах картинкам про разбросанные шприцы, когда отключается способность критически мыслить и анализировать информацию. Первые две группы противников закона как раз играют на страхе третьей группы.

Судя по данным, которые последний раз представляла Госдума, сторонников законопроекта 70%, а противников 30%. Но противники сейчас активизировались, их очень слышно. Задача их вполне очевидна — посеять панику.

Безусловно, этот закон требует обсуждения. Один из самых понятных вопросов: зачем принимать отдельный закон, если есть Уголовный кодекс? Но УК направлен в первую очередь на наказание после совершения деяния, а не на защиту жертвы. До того как отношения переросли в уголовную плоскость, обычно уже совершаются достаточно активные насильственные действия: побои или угрозы применения насилия.

И Уголовный кодекс — не панацея и не защита. Обывателю кажется, что если человека осудили, то он в тюрьме будет сидеть, но это не так. Причинение легкого вреда здоровью — это уголовное преступление, но [наказание за него] — штраф 40 тысяч рублей. За вред здоровью средней тяжести — например, перелом руки — чаще всего наказывают ограничением, а не лишением свободы.

Читайте также Изгнать и перевоспитать агрессора. Каким будет закон о семейно-бытовом насилии?

Нужен комплексный подход — защита пострадавших, просвещение, мониторинг, механизмы регулирования. У этого закона есть свой предмет правового регулирования. Есть конкретная проблема, которую он должен решать.

Еще один часто встречающийся аргумент: почему мы должны профилактировать именно домашнее насилие, а не насилие вообще? Но профилактировать насилие в принципе невозможно, потому что у разного вида насилия разные причины. Для профилактики грабежей на улицах есть освещение, видеокамеры, просматриваемость улиц, патруль сотрудников полиции. Можем ли мы эти меры применить к домашнему насилию? Вряд ли.

В ситуации с домашним насилием стоит быть более обеспокоенным, чем в ситуации с уличным насилием, потому что потерпевшие более уязвимы. Если на вас напал хулиган на улице, вы закрылись дома и этого человека, вероятно, больше никогда не увидите. А если этот хулиган живет с вами, у вас общее жилье и имущество, общий ребенок, то ситуация становится значительно опаснее».

Надежда Замотаева

исполнительный директор центра «Сестры», помогающего жертвам сексуального насилия

«По моим наблюдениям, общественное отношение к проблеме домашнего насилия существенно изменилось по сравнению с временем, когда принимали нормы о декриминализации побоев в семье. Сейчас больше сторонников законопроекта, больше понимания, что проблема есть, последствия ее с каждым годом становятся тяжелее, и она требует неотложных действий.

Крайние консерваторы существуют во всех обществах. Это совсем не новая риторика, она хорошо известна тем, кто занимается и интересуется историей отстаивания прав женщин, прав детей, прав любой дискриминируемой группы. Консерваторы очень плохо переносят усиление тех, кто раньше был подчинен, и умаление своей власти над ними. Они считают, что обладают неким неоспоримым превосходством, дающим в том числе право применять силу, подтверждая свой статус и удерживая его.

Читайте также Война полов и уничтожение мужественности. Чем противники закона о домашнем насилии аргументируют свою позицию?

У нас довольно долгое время агрессивно осуществлялся консервативный поворот и насаждались “традиционные семейные ценности”, такие персонажи выращены и вскормлены тем временем. И если говорить о Сергее Кургиняне и его “Родительском всероссийском сопротивлении” (которое захватило то, что нельзя назвать общественными слушаниями в Общественной палате, так как это был по факту съезд “Родительского сопротивления”, члены которого выступали друг перед другом), то они до сих пор получают где-то финансовую подпитку и идеологическое одобрение.

Если начинаются переходы на личности, то, конечно, ни о какой дискуссии речи не идет и вряд ли на это стоит реагировать, хотя это и доставляет дискомфорт. Если вместо аргументов говорят обзывательства, какие-то конспирологические теории, попытки деморализовать и унизить — это значит, что аргументов против, в общем-то, нет.

Единственное, что я могу понять, это опасения по поводу того, как закон будет исполняться. Да, общая проблема правоприменения есть, и о ней говорят даже сами правоприменители. Но этот довод все равно нелогичный, потому что предлагает вместо работы над улучшением системы правоприменения продолжать отрицать социальную проблему, которая приносит боль, увечья и даже смерть большому количеству людей. Развивая этот довод, нам придется отменять наказание за убийство, так как есть шанс неправосудного наказания?

Я согласна с теми, кто говорит, что принять закон — это только часть работы, огромная работа предстоит после его принятия. Нам нужно будет создать и наладить систему профилактики, реагирования и реабилитации. Но мы с коллегами готовы к такой работе.

Читайте также «Домашнее насилие — это круг, в центре которого власть и контроль»

Совершенно нормально, если у кого-то есть вопросы, не все обязаны сразу понимать тонкости проблемы. За эти годы правозащитницы усилили свою работу по просвещению, поэтому ответы есть на все вопросы: это и цифры, которые удается собрать, и различные исследования, опыт работы кризисных организаций, международные документы и международный опыт. Убеждение идет через информирование.

Главные аргументы за [принятие закона]: проблема домашнего насилия есть, инструментов для эффективной работы с проблемой нет. Эффективная работа заключается не столько в наказании, сколько в мерах профилактики — то есть в изменении условий, при которых становится возможным применение насилия, и в возможности пресечь его при активной поддержке государства и общества, которые не приемлют насилие во всех видах».