Заметка

«Если ты не будешь моей, то не будешь ничьей». Как девушка, которая подвергалась насилию, стала помогать другим

По статистике, 75% пострадавших от насилия в семье — женщины. В браке этот показатель возрастает до 91%. Анна столкнулась с насилием еще в детстве: мать избивала ее и выгоняла из дома во время ссор. В подростковом возрасте Анна пережила изнасилование. В браке муж избивал и насиловал ее на глазах у ребенка. Она смогла уйти от него, получила психологическое образование и стала помогать тем, кто оказался в тяжелой жизненной ситуации. «Такие дела» и Тинькофф Журнал попросили Анну рассказать свою историю.

Иллюстрации: diginastasi, Тинькофф Журнал

Внимание! Материал содержит описание сексуализированного насилия.

«Меня отлупили и выставили в ночной рубашке на мороз»

Я родилась в Пятигорске в 1986 году. Через три года мы с мамой и папой переехали в Чебоксары. Для девяностых годов моя семья была обеспеченной: у нас был большой коттедж, породистые собаки, куры и кролики. Иногда родителям задерживали зарплату, но мы справлялись. 

Со стороны казалось, что у нас все благополучно. Мама с папой исполняли свои формальные обязанности: покупали мне хорошую одежду и следили за моим здоровьем, а после восьмого класса отдали в элитную школу. Но я никогда не чувствовала от родителей искреннего тепла. 

С папой мы почти не общались: он был уверен, что девочкой должна заниматься мать, и не вмешивался в мое воспитание. Отношения с мамой у меня были сложные. Она хотела, чтобы я считала ее своей подругой и полностью доверяла ей. Я могла поделиться с мамой своими переживаниями — например, рассказать о проблемах в отношениях с друзьями. Но вместо того чтобы выслушать и дать совет, она уходила ругаться с моими обидчиками и подрывала мое доверие. 

Читайте также «Ребенок, которого бьют, научится либо бояться, либо угрожать»

Мама хотела выглядеть хорошим родителем, но могла быть жестокой. Однажды я вернулась из школы с сильными менструальными болями. Мне было плохо, и я уснула. Когда мама пришла с работы и увидела, что я не помыла посуду, она стащила меня с дивана и стала бить. Мама даже не разобралась, что случилось. Папа пытался ее остановить, но она его не слушала. 

В какой-то момент мама дала отцу понять: если он будет за меня заступаться, она испортит жизнь и ему. После этого он перестал вмешиваться. 

Помимо физического насилия, мама еще и эмоционально давила на меня. Она находила мои личные дневники и при мне смеялась над написанным.

Я никогда не понимала, как мама отреагирует на мои действия.

Я не знала, как стать хорошей, что сделать, чтобы надо мной не издевались

Когда мне было 13 лет, в моей жизни произошло много потрясших меня событий. Несколько учениц в моей школе совершили суицид. Еще мы с подругой попали под машину — я отделалась испугом, а она получила легкие травмы и какое-то время провела в больнице. Меня начали травить в школе: я была не такой «пацанкой», как другие, стремилась хорошо учиться. Многим это не нравилось.

В то время я часто находилась в подавленном состоянии. Однажды я призналась маме, что не понимаю, почему постоянно испытываю апатию. В ответ она начала обвинять меня: раз я не могу объяснить причину своей грусти, значит, вру.

Читайте также «Собирайся, поедем в детдом». Как родители наказывают детей в России

Я была подростком и наговорила резкие вещи в ответ. Начался скандал, меня отлупили и выставили в ночной рубашке и калошах на мороз. Я плакала и умоляла впустить меня обратно, потому что снаружи было очень холодно. Мне разрешили зайти в дом только минут через двадцать.

После этого случая такие наказания стали происходить регулярно. Мама всегда лучше меня знала, что я чувствую. Если я называла «неправильную» эмоцию, начиналась ссора и меня выгоняли из дома.

Было страшно: мы жили в одном из самых криминальных районов Чебоксар. Даже скорая помощь приезжала туда не всегда, а полиция тем более. На улице было много людей с алкогольной и наркотической зависимостями. Зимой к нам часто ездили труповозки: кто-нибудь из соседей замерзал в состоянии опьянения. В народе наш район даже называли «кладбищем». 

К 14-15 годам я перестала ждать, пока мама выгонит меня из дома. После очередной ссоры я собирала вещи и убегала сама.

Всю ночь я бродила по улицам, где до меня иногда домогались взрослые мужчины, приходилось удирать и от них тоже

Тогда же усилилась травля со стороны одноклассников. Некоторые из них провоцировали драки: можно было завернуть за угол, а там тебя уже ждут. Меня били и мальчики, и девочки. 

Я просила помощи у родителей, но они говорили: «Если все против тебя, значит, плохая ты». Помогли ребята с моего района: я прибилась к их компании, и нападки прекратились. Многие тоже были из неблагополучных семей. Если мама выгоняла меня из дома, я шла к ним.

Иллюстрации: diginastasi, Тинькофф Журнал

«Он повалил меня на снег и стал стягивать штаны»

Однажды в феврале я поздно возвращалась домой после учебы. По дороге встретила своих ребят: среди них был новенький парень, который вызвался проводить меня до дома. Я спросила у друзей, можно ли ему доверять, — они ответили положительно, поэтому я согласилась пойти с ним вместе. 

Людей на улице не было. По дороге мы дурачились, играли в снежки. В какой-то момент он повалил меня на снег и стал стягивать штаны. Я пыталась сопротивляться: оттолкнуть, заплакать, закричать. Но меня сильно трясло, и я не справилась с ним физически.

После изнасилования он продолжал сидеть рядом со мной. Этот парень не считал, что сделал что-то плохое, даже посмеивался

Я плакала и думала только о том, что меня побьют, если я вернусь домой в таком состоянии. Но в итоге родители ничего не заметили.

Насильник убедил ребят из нашей компании, что секс инициировала я. Меня все осуждали. Но я нашла в себе силы рассказать друзьям правду, хотя ради этого мне пришлось пережить насилие снова — в своих воспоминаниях. После тот парень пришел ко мне пьяный просить прощения. Единственное, что я смогла сделать, — дать ему несколько пощечин.

Читайте также Что делать, если вы подверглись сексуализированному насилию

Через несколько недель я узнала, что беременна. Мне пришлось рассказать об этом родителям. Мама была в ужасе: она говорила, что разочарована во мне, потому что я «принесла в подоле». Я не призналась, что забеременела после изнасилования.

Мама отправила меня на аборт. Мне было тяжело: с одной стороны, рожать в 16 лет не хотелось, но с другой — я думала, что если рожу, то буду нужна хоть кому-то.

После аборта у меня начались кровотечения. Меня поглотила апатия, которую было трудно скрывать. Мама меня не понимала — с ее точки зрения, мне стоило радоваться и благодарить ее, ведь она помогла мне решить мою проблему. Любые другие эмоции были под запретом.

Я продолжала убегать из дома во время ссор. Приходила к друзьям или бродила одна по городу. Иногда знакомилась с парнями, у которых можно было остаться на ночь. Многие взамен просили заняться сексом, и я соглашалась.

«Странно осознавать, что тебя насилует собственный муж» 

До 19 лет я продолжала жить с родителями: обстановка не менялась, мы постоянно ссорились. Я работала продавцом в салоне сотовой связи и получала хорошие деньги — до 50 тысяч в месяц. Для начала двухтысячных это была большая сумма. Но я почти не видела этих денег: отдавала все маме. Она говорила, что я обязана это делать. 

Как-то после ссоры меня снова выставили из дома. Я ушла к другу, который часто меня поддерживал. Мы начали встречаться и жить вместе. Вскоре я забеременела и вышла за него замуж. Это произошло под давлением моих родственников — быть женой и рожать ребенка мне не хотелось. Но семья считала, что еще один аборт делать нельзя, а сын должен родиться в браке, чтобы соседи ничего не подумали.

Читайте также Не доставайся никому

Муж часто выпивал и не приносил в семью денег, поэтому через какое-то время мы разошлись. После этого я была вынуждена вернуться в родительский дом. Документы на развод я не подала, потому что семья убедила меня, что нас не разведут, пока ребенку не исполнится три года. Это не так, но тогда я об этом не знала. 

После расставания муж стал психологически давить на меня. Он звонил и говорил, что покончит с собой, потому что не может без меня жить. После одного из таких звонков я пришла к нему и увидела, что он лежит пьяный. В его телефоне я нашла переписку с любовницей.

Когда муж понял, что наши отношения закончены, он стал преследовать меня. Встречал утром по дороге на работу, уводил в лес и не отпускал, пока не добьется секса. Тогда я не думала, что могу обратиться за помощью. 

Как-то странно осознавать, что тебя насилует собственный муж

Однажды, пока я была на работе, он забрал нашего сына у моих родителей, чтобы погулять. После этого позвонил мне и сказал, что я никогда не увижу ребенка, если сейчас же не приеду к нему. 

Я сорвалась с работы, примчалась к мужу, но сына с ним не было. Выяснилось, что его сестра отвела ребенка к моим родителям. Муж встретил меня с ножом и сказал: «Если ты не будешь моей, то не будешь ничьей». На фоне алкогольной зависимости ему стало казаться, что у меня есть другие мужчины. В тот вечер он снова меня изнасиловал. 

Я пыталась разорвать эту связь, но родственники говорили, что нужно терпеть. Они считали, что нельзя лишать ребенка отца, и обвиняли во всем меня. Я и сама начала чувствовать себя виноватой.

В какой-то момент преследования прекратились, потому что муж нашел себе другую женщину. Чтобы показать, что у меня тоже новые отношения, я продемонстрировала ему любовную переписку. Мне казалось, что после этого он наконец оставит меня в покое. Эффект был обратным — он снова начал меня преследовать.

Все это происходило сезонами: весной и летом он гулял, а осенью и зимой бегал за мной

Тогда я жила с родителями. Ссоры с мамой никуда не делись. После одной из них она выгнала меня из дома с сыном на руках. Я была вынуждена съехаться с мужем: не с кем было оставить ребенка, денег на няню не было. Пока муж сидел в декрете, я работала. 

Жизнь была невыносимой: муж пропивал деньги и не следил за сыном в мое отсутствие. Однажды я пришла домой и увидела голодного ребенка, который ползал по полу и плакал. Муж спал, от него пахло алкоголем: он потратил все оставленные мной деньги на пиво. Дома работал радиатор — сын мог в любой момент подползти к нему и обжечься.

Иллюстрации: diginastasi, Тинькофф Журнал

Сначала я ругалась с мужем, но потом мне стало плевать на его поведение. Мы жили как чужие люди. Когда муж заметил, что я перестала реагировать на его действия, он снова начал избивать и насиловать меня.

Из-за алкогольной зависимости у него появился бред: он постоянно твердил, что у меня есть любовник. Насилие нередко видел и наш ребенок. Сын был еще одним рычагом давления: муж знал, что я не буду активно сопротивляться при малыше.

Читайте также Жительница Омска умерла после избиения мужем. Полиция приезжала по вызову, но ничего не сделала

Мне хотелось оградить ребенка от всего этого. Однажды, когда пьяный муж ломился в дверь нашей квартиры, я вызвала полицию. Два сотрудника убедили меня, что мне будет только хуже, если через пару дней мой партнер выйдет из-под ареста еще более злым. Они ушли, даже не составив протокол. 

Я не знала, что делать и куда обратиться. В моменты избиений и сексуализированного насилия я кричала, звала на помощь, делала все, чтобы соседи могли меня услышать. Но это не помогало.

После четырех лет в браке я решилась на развод. Но даже тогда бывший муж не оставил меня в покое. Он выслеживал меня на улице, стучался в квартиру, караулил на работе, где мне приходилось от него прятаться. Приступы агрессии чередовались с просьбами вернуться и начать все с начала. Все это продолжалось еще три года.

Однажды бывший муж вломился к нам с сыном домой, взял меня за горло, прислонил к холодильнику и подвесил так, что я не доставала до пола ногами.

Он душил, бил и насиловал меня, пока я не попыталась дотянуться до ножа, который лежал на столе позади него

У меня не вышло, и я повисла у него на руках, потеряв сознание. Тогда он прекратил меня избивать.

На следующий день я честно сказала бывшему мужу, что хотела его убить. Сначала он подумал, что у меня истерика, но, когда понял, что я говорю серьезно, ушел. Больше я его не видела.

«Каждый вторник я выделяю несколько часов на помощь другим»

Через пару лет после развода я впервые задумалась о помощи другим. В июне 2013 года я увидела объявление о пропаже восьмилетнего мальчика Кости Кривошеева. Мне захотелось принять участие в поисках — это желание было связано с моим прошлым. Я вспомнила ситуацию, когда муж забрал у меня сына и пригрозил, что я никогда его не увижу. К тому же я сама «бегунок» — подросток, который часто сбегал из дома. Я понимаю, что на улице ребенка не ждет ничего хорошего.

Я начала распространять информацию о пропаже Кости в соцсетях. Сначала самостоятельно, затем через поисковый отряд «ЛизаАлерт». Тогда история закончилась печально: мальчика так и не нашли. После этого случая я продолжила помогать с поиском пропавших через интернет. А с 2014 года начала выходить на улицу вместе с волонтерами «ЛизаАлерт»

Была еще одна история, которая мне запомнилась. В городе пропала девочка-подросток: жители подозревали, что ее изнасиловали и убили. Но потом она нашлась. Оказалось, девочка ушла в загул и потерялась на улице.

Я еще раз убедилась, что для волонтеров неважно, по какой причине пропал человек. Важно, что ему может быть нужна помощь

В 2017 году на тренировке я повредила колено. На приеме у врача я узнала о врожденном заболевании — артрозе коленного сустава. После этого я перестала выходить на поиски. Но все равно продолжила помогать: распространяла информацию в интернете, печатала ориентировки и раздавала ребятам, которые искали пропавших на улице.

Параллельно с волонтерством я познакомилась с молодым человеком. Позже я вышла за него замуж. Все стало налаживаться. Мне наконец захотелось жить, а не выживать.

Я решила получить психологическое образование, поступила в вуз. Там стала изучать кризисную психологию и узнала о комплексном посттравматическом стрессовом расстройстве, КПТСР. Многие признаки, характерные для этого состояния, совпали с тем, что я испытывала: постоянная тревога, кошмары, ненависть к себе.

Читайте также «Бей, беги, замри или сдавайся». Как проявляется посттравматическое стрессовое расстройство и что с этим делать?

Я решила обратиться к специалисту и узнать, что со мной происходит. После работы с психотерапевтом пошла к психиатру — он поставил диагнозы КПТСР и депрессия, назначил лечение.

Полгода я находилась под наблюдением врача и принимала антидепрессанты. Кроме того, три с половиной года лечилась у психотерапевта. Это помогло мне принять ситуацию и понять, что я не виновата в том, что со мной произошло. За время лечения я окончила вуз и стала дипломированным психологом.

Сейчас я в ремиссии уже больше полугода, поэтому могу работать как психолог. Занимаюсь частной практикой.

Параллельно с работой я помогаю людям в кризисном чат-боте Красного Креста. Ко мне нередко обращаются люди, которые страдают от насилия. Моя задача как психолога-волонтера состоит в том, чтобы успокоить человека, выявить его триггерные точки и направить к правильному специалисту. Я сама была в такой ситуации, поэтому знаю, чем помочь.

Однажды мне написала девушка, которая была свидетельницей насилия в семье по соседству. Она не хотела вмешиваться в эту ситуацию и подвергать себя опасности. Тогда я передала ей список центров, куда можно обратиться за помощью. Она расклеила этот перечень в подъезде, чтобы он был на виду у соседей.

Иногда информация — единственное, что нужно

Когда я сама была в такой ситуации и обращалась за помощью в полицию, насилие все равно продолжалось. Я просто не знала, куда еще можно пойти. 

В кризисный чат-бот пишут и те, кому трудно принять свой диагноз. Бывает, к нам обращаются подростки, которые чувствуют себя небезопасно в своей семье. Я узнаю, какая у человека проблема, а потом направляю его за помощью в подходящий центр — например, в «ТыНеОдна», «Сестры», «Насилию.нет».

Читайте также Куда обратиться за психологической помощью: справочник с бесплатными и доступными сервисами

Информирование помогает реже попадать в ситуации, где можно столкнуться с насилием. Чем больше люди слышат о том, каким оно бывает и как влияет на окружающих, тем чаще замечают его рядом с собой и адекватно на него реагируют.

Волонтерство стало частью моей жизни. Оно помогает мне принимать свой травмирующий опыт. Каждый вторник я выделяю несколько часов на помощь другим. Чаще всего я занимаюсь этим онлайн, но могу работать и на месте происшествия: после теракта в «Крокусе» я два дня дежурила в представительстве Красного Креста, где помогала пострадавшим.

В будущем мне бы хотелось устроиться на работу в НКО в качестве психолога. Я мечтаю, чтобы насилия в мире стало меньше.

Спасибо, что дочитали до конца!

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.

Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

Помочь нам

Публикации по теме

Загрузить ещё

Подпишитесь на субботнюю рассылку лучших материалов «Таких дел»

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: