Чужой берег

7 августа 1987 года,
10:10

Господи, как же холодно! Нет-нет, об этом нельзя думать, нужно сосредоточиться на заплыве, плыть быстрее, чтобы ледяная вода не высосала все тепло из тела, как вампир.

Линн провела в водах Берингова пролива уже больше часа и не чувствовала лица — как будто его обкололи новокаином. Сквозь мутные стекла плавательных очков она смотрела на свои побелевшие руки. «Это руки покойника», — пронеслась в голове пугающая мысль. Нет. Не думать. Плыть, плыть.

Радовало, что пальцы рук по-прежнему крепко прижаты друг к другу. То есть мозг не переохладился и функционирует нормально; если бы пальцы начали расходиться в стороны, это означало бы смертельно опасную потерю контроля над телом. Каждые несколько минут Линн бросала взгляд на плечи. Они розовые — это хорошо. Белые плечи могли означать лишь одно — гипотермия. И нужно немедленно вылезать из воды на лодку сопровождения. А значит, все было зря. «Если я умру во время заплыва, русские пожалеют, что дали мне разрешение. Я не имею права умереть», — Линн выдохнула. Надо плыть, нельзя останавливаться. Она делает это не для себя. Она делает это для всех американцев и всех русских. Она должна показать, что они не враги.

Детские страхи

По ночам, когда над домом пролетал самолет, маленькая Линн вылезала из кровати, обнимала свою собаку Бэт и молилась: «Хоть бы не бомба, хоть бы не бомба…» Страх перед СССР сопровождал Линн, сколько она себя помнила. Она знала, что родители, такие взрослые, собранные и уверенные, тоже боялись. Они, конечно, скрывали свой страх от Линн, ее брата и сестер, но по нервным жестам, оброненным на кухне фразам, по тому, как они слушали новости по радио, все становилось понятно.

В школе дела обстояли еще хуже: учителя во время учебной тревоги заставляли детей залезать под стол и закрывать голову руками, а потом рассказывали, как выживать после ядерного взрыва. «Что мы сделали СССР? За что они нас так ненавидят? Почему мы не можем быть друзьями?» — эти вопросы однообразным калейдоскопом мелькали в сознании Линн все детство. Единственным местом, где она чувствовала себя спокойно, была вода.

Плавание стало традицией в семье Кокс: детей отдавали в бассейн, едва они начинали ходить. Линн занималась в открытом бассейне в Манчестере, Нью-Хэмпшир, где семья жила до переезда в Калифорнию. Тут даже лето было холодным, и большинство детей терпеть не могли открытый бассейн. Но только не Линн. Ей, девятилетней пухлой девочке, в прохладном открытом бассейне было куда приятнее, чем в теплом закрытом, где она быстро перегревалась.

Пятнадцатилетняя Линн Кокс во время тренировок в Дувре. Она надеется побить рекорд 13 часов 40 минут, установленный в 1964 году. Ее поддерживают американцы Дик и Билл Кроэллы из Уэстопорта, которые также готовятся к заплывуФото: AP/ТАСС

Во время одной из июльских тренировок, когда над бассейном собрались грозовые тучи и пошел град, девятилетняя Линн упросила тренера оставить ее поплавать, вместо того чтобы идти с остальными ребятами в зал заниматься гимнастикой. Какой это был час! Линн плавала в своем темпе по пустому бассейну, никто не толкался, ничьи пятки не попадали в лицо. Она запомнила эту тренировку на долгие годы: «Это было ощущение потрясающей свободы. Я любила плавать, но плавать в шторм оказалось еще лучше: волны бились вокруг, поднимали меня и перекидывали из стороны в сторону».

Линн считалась в своей группе по плаванию если не отстающей, то не подающей надежды точно: тренер сразу сказал родителям, что их дочь медлительна и, признаться, полновата. Да, девочка отлично держится в воде и может плавать на длинные дистанции почти не уставая, но будущего в плавании у нее нет. Тем не менее в тот июльский грозовой день Линн чувствовала себя звездой.

Когда спустя час она вылезла из воды, к ней подбежала мама лучшей пловчихи в их группе. Причитая, она принялась вытирать Линн полотенцем. «Ужас, ты же заболеешь! Ты долго плавала?» Линн с гордостью ответила: «Всю грозу. И было здорово!» Женщина на секунду замерла и серьезно сказала: «Когда-нибудь, Линн, ты переплывешь Ла-Манш». В тот вечер Линн взяла отцовский атлас National Geographic, забралась в кресло и долго изучала карту.

Морская звезда

В 1972 году британские и французские газеты пестрили сенсационными сообщениями: 15-летняя американка установила мировой рекорд среди мужчин и женщин, переплыв Ла-Манш за 9 часов 57 минут. Линн вернулась через год и установила новый рекорд — на этот раз она проплыла пролив за 9 часов 36 минут.

К своим 16 годам мисс Кокс была уже состоявшейся пловчихой на длинные дистанции в открытой воде. Она тренировалась в водах Тихого океана, близ городка Лос-Аламитос, куда семья Кокс переехала специально для того, чтобы дочь продолжила заниматься плаванием. Даже в непогоду на Линн был только купальник, шапочка и очки — никакого гидрокостюма. Лишний вес, из-за которого часто переживают девочки-подростки, стал для Линн конкурентным преимуществом: она могла проводить в холодной воде куда больше времени, чем худые пловцы, и не испытывать гипотермии.

А вот с бассейном отношения не сложились. В интервью The New Yorker Линн призналась: «Я не люблю следить за дистанцией, считать, сколько проплыла, в основном потому, что во время заплыва не могу собраться с мыслями; кроме того, в бассейне я перегреваюсь и становлюсь красной как рак. Мне нравится плыть в одиночку по широкой глади открытой воды, там, где дистанция может быть либо милей, либо тем, чем я захочу».

Линн не воспринимала тренировки как работу, она не была нацелена на результат; скорее на то, чтобы принять вызов и получить от заплыва удовольствие. Она была счастлива, когда находилась в воде. Рекорды стали приятным дополнением.

Восемнадцатилетняя Линн Кокс готовится начать заплыв по проливу Кука между Северным и Южным островами Новой Зеландии, 4 февраля 1974 годаФото: AP/East News

Если пловцы, тренирующиеся в бассейнах, все время стремятся улучшить технику и время заплыва, то пловцы на открытой воде ищут еще и новые водоемы для заплывов. Поэтому атлас в доме Коксов далеко не убирали.

«А почему бы тебе не переплыть из США в СССР?» — спросил как-то вечером отец Линн.

Девятнадцатилетняя пловчиха решила, что он шутит. Но отец открыл атлас и показал Линн два острова: Малый Диомид, принадлежавший США, и Большой Диомид, принадлежавший СССР. Их разделяли четыре километра ледяных вод Берингова пролива и почти тридцать лет холодной войны. Линн снова предстояло встретиться со своими детскими страхами.

7 августа 1987 года,
10:35

Туман и не думал рассеиваться. Не обнадеживало и то, что лодка сопровождения Линн с ее врачом и командой то и дело меняла курс. Линн услышала вопрос врача: «Мы точно плывем в верном направлении?» И постаралась справиться с подступающей паникой.

«Линн! — доктор Китинг наклонился к самому борту лодки. — Давай измерим температуру».

Линн повернулась на спину, откинулась на ледяную гладь и, продолжая грести, подплыла к лодке. Доктор, закутанный в теплый шарф, наклонился еще ниже и поднес радиопередатчик к Линн — чтобы получить данные с находящегося у нее в животе термофила (серебряного передатчика данных организма), который она проглотила вместе с утренним кофе. Тем временем второй врач принимал данные на борту.

«Температура падает! Уже 36,1!»

Линн Кокс во время тренировочного заплыва в Нортон-Саунд у Анкориджа, штат Аляска, готовилась к беспрецедентному плаванию с американского острова Малая Диомида на советский остров Большая ДиомидаФото: Rob Stapleton/AP/ТАСС

Линн перевернулась на живот и принялась грести в усиленном темпе. На секунду она даже пожалела, что согласилась принять участие в исследовании. Но только на секунду: не в ее правилах было отказывать медикам, ведь эта информация нужна другим спортсменам, особенно тем, которые восстанавливаются после травм. В данном случае исследование температуры ее тела во время заплыва в холодной воде поможет многим избежать гипотермии.

«Конечно, если мне повезет и я сама не умру от переохлаждения», — добавила про себя Линн. Сколько ей еще плыть? Вдруг русские передумали и не встретят их? Или — самое страшное — вдруг они уже давно сбились с курса и плывут не к СССР, а вглубь Берингова пролива?

Идеологическая подготовка

Еще ни одно разрешение на заплыв Линн не получала с таким трудом. Не помогали ни связи, ни растущая слава пловчихи. По письмам Линн можно было сверять учебник истории: сначала она обращалась к Брежневу, затем к Черненко, после к Андропову. К советскому послу в США. Американскому послу в СССР. Губернатору Аляски. Пианисту Владимиру Горовицу. Американским астронавтам, работавшим с русскими над совместной космической программой. Ответа не было.

Параллельно Линн покоряла новые воды и ставила новые рекорды: стала первой женщиной, переплывшей 16-километровый пролив Кука в Новой Зеландии. Первым человеком, переплывшим Магелланов пролив в Чили. Первой, кто обогнул мыс Доброй Надежды. Побила мужской и женский рекорды, переплыв пролив между Данией и Швецией за 5 часов 9 минут, и между Норвегией и Швецией за 6 часов 16 минут. Но даже эти успехи не давали Линн забыть о ее главной мечте — показать США и России, как они на самом деле близки.

Надежда появилась с приходом к власти Горбачева. Впервые кто-то заговорил о необходимости ядерного разоружения, о возможности дружбы между СССР и США. Американские газеты постоянно писали о молодом (по меркам партийных секретарей) советском лидере и его новой политике под загадочным словом glasnost.

Весной 1986 года Линн пригласили для беседы в советское консульство в Сан-Франциско. Встреча прошла тепло, и Линн приободрилась. А вот звонок из ФБР с требованием явиться для дачи показаний стал для пловчихи неприятным сюрпризом. «Мы хотим убедиться, что вы не станете под давлением СССР делать то, что не сделали бы при обычных обстоятельствах», — вкрадчиво пояснил причину встречи мужчина в строгом костюме и с серебристым ежиком волос.

Линн Кокс во время выступления на TEDxMonterey в 2012 годуФото: Flickr/Tedxmonterey

В автобиографии Линн вспоминает этот эпизод с неприязнью: «Даже будучи американской гражданкой, я не намерена была принимать участие в шпионских играх. То, что я делала, было основано на доверии. Это была цель моего проекта — постараться установить доверительные отношения между американцами и СССР». Вскоре Линн заметила, что, когда она говорит по телефону, на линии раздаются странные щелчки. Друзья пловчихи шутили, что это либо КГБ, либо ФБР. А друг, работавший в государственном департаменте США, без тени улыбки уточнил, что, вероятно, это и те и другие.

К этому моменту Линн уже была на пределе. Она понимала, что может потратить всю оставшуюся жизнь на получение разрешений и тренировки и заплыв все равно не состоится. Поэтому она назначила себе дедлайн — август 1987 года. И принялась действовать.

Практическая подготовка

Для любого заплыва нужны спонсоры: люди или корпорации, которые оплатят перелет для команды спортсмена, проживание, лодку сопровождения и еще сотни необходимых составляющих. Линн попыталась встретиться с директором Coca-Cola, компании, которая уже спонсировала ее заплывы, — но ей отказали. Тогда Линн отправилась в редакцию National Geographic. Поначалу редактор проявил интерес, но когда узнал, что официальное одобрение СССР еще не получено, пошел на попятный. Никто не хотел связываться с заплывом, в котором фигурировала «империя зла». Откликнулась только авиакомпания Alaska Airlines: она предоставила один бесплатный билет для перелетов по Аляске. Этот билет Линн решила отдать доктору Китингу, специалисту по гипотермии из Лондонского университета, который вызвался сопровождать Линн во время заплыва и следить за температурой ее тела.

Неожиданно помощь начала поступать от бывших соучеников Линн и их родителей: кто-то присылал чеки, кто-то организовал распродажу футболок, средства от которой шли на заплыв, школа Линн собрала 230 долларов. Линн опустошила свой банковский счет, но ей не хватило на билет до Аляски. Недостающую сумму добавили родители.

8 августа 1987 года. Линн Кокс на советском острове Большая ДиомидаФото: Claire Richardson/AP/East News

По прибытии в Анкоридж Линн дала интервью репортеру агентства «Юнайтед Пресс Интернешнл». Пообщавшись с героиней около часа, он отложил карандаш и спросил прямо: «Вы хотите сказать, что у вас нет разрешения СССР, нет лодок сопровождения, вы не знаете, насколько холодной будет вода, и у вас нет спонсора. И вы все равно думаете, что у вас получится?» Линн ответила: «Я уверена, что у меня получится».

Линн и ее команда остановились в городе Ном. От Нома до Уэльса — отправной точки до острова Малый Диомид — около часа лету. А добраться от Уэльса до Диомиды можно лишь на почтовом вертолете и только когда позволяет погода, которая в этой части Аляски может кардинально поменяться за 20 минут. Во время первого визита команды пловчихи на Диомиду вертолет попал в сильнейший шторм и чуть не потерял управление, но все-таки сел на баржу.

Линн вышла из вертолета и впервые увидела вблизи воду, в которой ей предстояло плыть: «Я была в ужасе. Берингово море выглядело суровее, чем любой океан, в который я когда-либо вступала. Суровее, чем Магелланов пролив, суровее, чем воды у мыса Доброй Надежды, суровее, чем все, что могло явиться мне в самых жутких кошмарах».

Когда Линн стояла и ошарашенно смотрела на воду, к ней подошла местная девочка-подросток в красной ветровке.

«Никто здесь не верит, что у вас получится, — заявила девочка с подростковой непосредственностью. Помолчала и добавила: — А я вот думаю, что получится».

Последние часы

Заплыв был назначен на утро 7 августа. Официальное разрешение СССР было получено ровно за сутки. Линн позвали к единственному в Уэльсе телефону, установленному в местном доме культуры. Она за минуту пробежала через весь городок, схватила трубку и услышала на том конце крик: «СССР сказали да! Они согласились! Ты можешь плыть!» Советские власти спрашивали, что Линн понадобится по прибытии на их берег. Она попросила пледы, бутылки с горячей водой, горячие напитки и babooshka — так американцы называют русскую национальную шаль. Линн посчитала, что babooshka станет символизировать теплоту встречи двух наций.

За несколько дней до официального разрешения к советскому острову пригнали два военных корабля, каждый размером с футбольное поле, а в небе над границей летали МиГи. Позже Линн вспоминала: «Я была в ужасе от происходящего, ведь мой проект был посвящен миру во всем мире!»

Предполагалось, что посреди пролива пловчиху встретят русские на лодке. А проводниками до советского острова станут живущие на Малом Диомиде инуиты — ведь у команды Линн не было даже радара. Но и здесь спортсменка столкнулась с трудностями.

СССР. 26 августа 1988 года. Американская пловчиха Линн Кокс накануне заплыва вдоль озера БайкалФото: Эдгар Брюханенко/ТАСС

Инуиты, возбужденные перспективой побывать на острове, на который они полвека смотрели исключительно издалека, погрузились в состояние глубокого празднования. Готовая плыть уже в шесть утра, Линн обнаружила, что сопровождающие еще спят. Началось томительное ожидание.

К восьми утра на острова опустился густой туман. Наконец инуиты собрались — но тут Линн заметила у них семь ружей. Оказалось, они решили совместить плавание на Большой Диомид и охоту на тюленя. Линн стоило больших трудов отговорить их от охоты: вдруг русские неправильно истолкуют ружья в руках инуитов?.. Но вот, все было готово.

Линн стояла на скалистом берегу Малого Диомида, на холодном ветру, в одном купальнике — ждала, чтобы тело охладилось перед встречей с ледяной водой. И наконец она начала заходить в воду: очень медленно, чтобы не случился сердечный приступ. Линн попросила не называть ей температуру воды до завершения заплыва. В тот день температура воды не превышала 3°С.

7 августа 1987 года,
10:45

Сколько прошло времени? Ей кажется, она уже всю жизнь в ледяной темной воде. Сквозь мутные стекла плавательных очков Линн увидела, что доктор Китинг машет ей. Видимо, опять хочет измерить температуру. В этот раз Линн его проигнорировала. Если она хотя бы на секунду сбавит темп, ей конец.

Внезапно в мерный гул лодок сопровождения вклинился другой звук. И исчез. Линн прислушалась. Вот снова. И он становится громче! Не в силах рассмотреть ничего в тумане, Линн повернулась к своей группе. Все они замерли и вслушивались, как вдруг доктор, а за ним и остальные замахали руками. «Они здесь! Русские! Они нашли нас!»

Линн обернулась и наконец увидела то, что позже назовет «одним из самых прекрасных зрелищ в жизни»: из густого тумана все ярче проступала приближающаяся советская лодка. На борту было несколько военных, а среди них парень с кудрявыми волосами в коричневой кожаной куртке.

«Я Владимир Макмиллан, репортер ТАСС! — прокричал он на английском. — Плывите за нами, уже близко!»

Эта встреча вернула Линн силы. Она принялась плыть с утроенной энергией, и вскоре из тумана показался скалистый берег советского острова. До него было каких-то 50 метров. Каких-то 50 метров до конца смертельного маршрута. Но тут Макмиллан крикнул:

«Мисс Кокс, вы можете проплыть дальше? Советская делегация ждет вас на пляже».

Слова долетели до доктора Китинга, и тот принялся взволнованно отговаривать Линн.

«Ты имеешь право остановиться, ты уже переплыла пролив! Это опасно!»

Но Линн ничего не слышала. В голове пульсировала мысль: «Да, мне холодно, да, я хочу закончить заплыв, но если вместо руки я дотронусь до холодной скалы, в чем смысл того, что я сделала?» Слова вырвались помимо ее воли:

«Мы плывем до конца!»

Команда Линн взорвалась аплодисментами, только доктор выглядел обеспокоенным. Преодолевая боль, Линн продолжала плыть вдоль скал. Через пару минут туман начал рассеиваться, и она рассмотрела белый заснеженный пляж, на котором расположились черные точки. Еще через пару минут точки приобрели очертания людей: они махали, прыгали на месте, что-то кричали.

22 августа 1988 года. Визит Линн Кокс в СССР. Известная американская пловчиха во время пресс-конференции в редакции газеты «Советский спорт»Фото: Виталий Созинов/ТАСС

Линн не помнила, как почувствовала землю под ногами. Трое советских военных протянули к ней руки, чтобы помочь вылезти, и их прикосновения после ледяной воды были обжигающе горячими. Все собрались вокруг Линн, принялись закутывать ее в пледы, и, хотя она не понимала ни слова по-русски, она видела улыбающиеся лица и улыбалась в ответ. Даже что-то отвечала на вопросы, которые ей переводил Макмиллан. Прямо на пляже были установлены столы с самоварами и закусками. Линн оглядывалась, принимала поздравления на непонятном языке.

Она сделала это — преодолела свой детский страх перед СССР, она увидела сама и показала всему миру, что русские — такие же люди, как американцы. Линн не замечала, что стоит босиком на снегу и на ней все еще мокрый холодный купальник.

Читайте также Автобус до Ванкувера   Как шведская воспитательница отправилась в путешествие за справедливостью и стала сначала канадской писательницей, а потом московской бездомной  

Но тут ее решительно взяла под руку женщина, представившаяся врачом Ритой Захаровой. Она фактически вырвала Линн из объятий ее команды и советской делегации и отвела в палатку неподалеку. Там жестами — врач не говорила по-английски — велела снять Линн купальник и забраться в спальный мешок, в котором уже лежали бутылки с теплой водой. Затем сама легла сверху на Линн, чтобы согреть ее еще и теплом своего тела. Так они лежали лицом к лицу и улыбались.

Потом, когда Линн отогрелась, Рита Захарова открыла кошелек и начала показывать ей фотографии детей. Линн знаками спросила: «Дети? Ваши дети?» Захарова замотала головой и на ломаном английском ответила: «Грандчилдрен… Я бабушка». Линн засмеялась: вот она, babooshka, которую она так хотела увидеть.

P. S. 8 декабря 1987 года, ровно через четыре месяца после заплыва Линн Кокс, президент СССР и президент США подписали бессрочный договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. На праздничном банкете в Белом доме Михаил Горбачев произнес речь, которая начиналась словами: «Одна храбрая американка по имени Линн Кокс этим летом всего за два часа преодолела расстояние между нашими странами. На телеэкранах мы видели, какой искренней и радушной была встреча между нашими людьми и американцами, когда она вступила на советский берег. Своим мужеством она показала, как близко живут наши народы друг к другу».

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!