«Домашнее задание делала на могиле отца». Как суицид родителей влияет на их детей

По данным Всемирной организации здравоохранения, ежегодно в мире 703 тысячи человек совершают суицид. Значительно большее количество людей предпринимают попытки уйти из жизни. Россия входит в топ-10 стран по общему коэффициенту смертности от суицидов. В среднем в 2019 году в России было зарегистрировано 25 смертей на 100 тысяч населения. Помимо этого, по данным исследовательской платформы «Если быть точным», каждый год в стране «от отчаяния» умирает примерно 70 тысяч человек. В статистике учитываются смерти в результате употребления алкоголя и наркотиков, а также суицида. Сколько среди погибших людей было родителей, неизвестно. «Такие дела» поговорили с психологами о том, как суицид родителей влияет на детей, а также записали монологи людей, переживших смерть своих отцов и матерей.

Татьяна

40 лет, Сергиев Посад

Папе было 33 года. Мне — 10, кажется. За окном злосчастные девяностые. Я бежала со школы, чтобы скорее его увидеть. Ждала, что он спросит, как у меня дела, а мне было чем похвастаться: учительница поставила мне пятерку по математике. Ну и накормит, конечно. Ели мы мало, но вкусно — отец превосходно готовил буквально из ничего: из остатков картошки, колбасы и макарон получалось что-то волшебное. По крайней мере мне так казалось в детстве. Сейчас я бы с радостью сама ему что-нибудь приготовила.

Забегаю в подъезд. Наша квартира была на втором этаже. Лечу по ступенькам вверх, стучусь. Тишина. Я еще минут пять, наверное, стучалась и только потом догадалась подергать ручку. Открылась. 

Мне уже тогда стало не по себе — папа никогда не оставлял дверь открытой, он был буквально повернут на безопасности. 

Первое, что я увидела, — перевернутый стул в гостиной у шкафа. Рядом лежит отцовский ремень [Роскомнадзор]. Папы в комнате не было. В спальне тоже. Из кухни шел дико холодный воздух: было открыто окно. Никакого запаха еды. 

Я нашла отца в ванной. Помню эту картину как сейчас [Роскомнадзор]. Глаза открыты. Я их попыталась закрыть, но не смогла.

Дальше почти ничего не помню. От соседки позвонила бабушке, та прибежала, вызвала милицию. Потом похороны. Жизнь у бабушки.

Матери у меня нет. Сирота, получается.

Поначалу я дневала и ночевала на его могиле. Даже домашнее задание делала прямо там. Бабушка ругалась, но я ее не слушала. Мне было важно оказаться рядом с ним. Пока еще был холмик земли, я его обнимала, думая, что так я обнимаю папу. Жутко рыдала, когда насыпь исчезла. Ровная земля и крест. 

Та квартира осталась моей. Когда мне было 20 с чем-то лет, я пыталась сжечь ее вместе с [Роскомнадзор].

У меня нет своих детей. Не хотела и сейчас не хочу. Да и не могу, наверное. А если я такая же, как отец? Вот рожу детей, и —бац! — я себя убила. Как они без меня?

Лиза

24 года, Пушкино

Маме был 31 год, когда она [Роскомнадзор]. Мне — 11. В день ее смерти меня не было рядом, я тогда временно обитала у тети. До сих пор жутко от мысли, что, когда она умирала, я бегала на детской площадке, смотрела с сестрой MTV или ела мороженое. 

Мамы не стало 16 июня. Я узнала об этом вроде на следующий день. Точно не помню. То время схлопнулось для меня в один большой комок нескончаемой боли.

Все было с самого начала странно. Тети дома не было, только старшая сестра. Она сказала, что нам надо собираться домой, к маме. Я была безумно рада, не описать словами как. Даже несколько дней разлуки с ней были невыносимыми.

Я одеваюсь, как вдруг сестра меня сажает рядом с собой и спрашивает: «Что бы ты сделала, если б с мамой что-то случилось?»

Этот вопрос меня напугал, но не удивил. В то время мама проходила много обследований. Я подумала, может, сестра подводит к тому, что мама заболела. Я ничего не ответила. Просто заплакала.

Когда приехали, сестра пропустила меня вперед. Дом выглядел как один большой коридор, справа от которого было две комнаты: моя и родительская. Сестра осталась в первой. Там в темноте стояли тети. Смотрели вниз. Мне ничего не сказали. До родительской комнаты я не дошла: на меня практически упал папа со словами «Мама умерла». Я там вместе с ней и умерла. Днем позже разве что.

Сначала мне солгали, что мама умерла от болезни. Помню, что я это приняла легко. Подумала: «Сейчас ей легче, ей не больно». Настоящую причину смерти я узнала в день, когда дом освящали. 

Но я и без него это знала. На мое «Я понимаю» он продолжил: «Она [Роскомнадзор]».

Тогда для меня самоубийцы были героями ужастиков, но никак не реальными людьми. Я не верила, что жизнь нашей семьи в итоге превратилась в фильм ужасов.

Мне хотелось говорить со всеми детьми вокруг о том, что моя мама — самоубийца. Мне было больно, непонятно, и мне хотелось разделить это хоть с кем-то. Но дети моего возраста понять меня не могли. Скорее, смеялись надо мной. Папа же и тети закрылись. На мои попытки поговорить о причинах маминой гибели мне отвечали: «Не сегодня», «Не сейчас», «На ночь мертвых не поминают».

До сих пор я не могу представить свою жизнь после 31 года. Все из-за маминой смерти — мне кажется, что и я умру примерно в том же возрасте. По естественным причинам или как она — закончу жизнь сама. 

Поэтому я боюсь заводить детей. Что, если я не выдержу? Что, если мне будет плохо настолько, что даже любовь к детям не удержит меня от суицида? Не хочу проверять.

У меня за жизнь было несколько попыток самоубийства и бесчисленные эпизоды самоповреждений. Дважды я лежала в психиатрической клинике. Мой диагноз — биполярное расстройство. По словам врачей, он был и у мамы.

Получается, мне не так уж и соврали о том, что маму забрала болезнь.

Анна

22 года, Москва

Мне было 10 лет. В тот день папа ушел на работу и не вернулся. О том, что он умер, я узнала сразу. О том, как это было, — лишь в 13 или 14 лет, точно не помню. Мама с сестрой по-черному шутили над папиной смертью, намекая на суицид. Наверное, это была их защитная реакция. Я начинала понимать и, кажется, была готова принять тот факт, что папа убил себя сам. Но я не была до конца уверена в этом, а спросить не решалась. 

Однажды я все-таки подошла к сестре с вопросами. Она не таила — рассказала все в подробностях. Сейчас я рада, что не узнала в 10 лет о том, что папа [Роскомнадзор] на работе. Зашел в туалет [Роскомнадзор] и… Груз вины убил бы меня. Будучи подростком, на фоне шуток в семье я восприняла это более нейтрально. Все потому, что я тогда уже могла понять папу, примерить на себя его чувства.

Конечно, я винила себя. И маму винила. Сейчас я считаю это колоссальной ошибкой. 

Я была привязана к папе с самого детства. Мы оба были творческими людьми, он поддерживал меня в рисовании, письме — во всем, что бы я ни начинала. Я очень ценила наши отношения. Часто переживала, что не успела показать ему мир своими глазами. Возможно, я могла бы дать ему повод прожить чуть дольше, сделать жизнь счастливее.

Мне до сих пор не хватает отца, но со временем я стала благодарить его за свою травму. Она сделала меня человеком, которым мне нравится быть. Папа был в глубокой депрессии. Он показал мне, как бывает больно и тяжело.

Со временем я стала полагать, что суицид — слабость: душевная или физическая — сказать сложно. 

Пережить боль от самоубийства папы мне помогла мама, хоть у нас были крайне тяжелые отношения в период моего взросления. Я была очень похожа на отца и как будто из-за его смерти стала еще больше стремиться к нему, отвергая мать. Думаю, так я чувствовала близость с ним и одновременно с этим так проявлялся мой подростковый бунт, я сепарировалась. 

На фоне его гибели я увидела в маме живого человека, а не ролевую модель. Она по-своему реагировала, отрицала, страдала. Не могла принять, что он умер по собственной воле. Наверное, мне важно было это увидеть. 

Правильным решением стало не выбирать чью-то сторону. Никто не виновен, никто не прав. Так случилось. Я обособлена, мне не нужно ассоциировать себя с кем-то из них. Это осознание очень помогло понять и отпустить произошедшее. 

Мне также помогли мои на тот момент школьные друзья, влюбленности и творчество. Я писала стихи, много рисовала, готовилась стать художником театра и кино. Много смотрела фильмы. В период похорон и чуть позже меня спасали песни Lumen «Гореть» и «Детки» — буквально мои талисманы той мрачной поры.

Кстати, как ни странно, мне сильно помог мозг. Первый год после смерти папы, исключая сам день новости и пару-тройку важных дат, я почти не помню. Сначала меня очень это пугало, но потом я поняла, что это просто работа психики. Это была «уместная амнезия».

За день до смерти папа пригласил меня погулять. Это было немного странно, так как все домашние были дома, а в таких случаях мы обычно выходили вместе. Но он настоял, чтобы мы пошли вдвоем. Только спустя годы я поняла, что он решил со мной попрощаться. Либо я просто хочу думать так. Мне приятно думать так.

Почему после суицида родителя ребенок чувствует вину?

Ребенок ощущает своих родителей по-особенному, объясняет аналитический психолог платформы «Ясно» Елена Мишина. Если мама и папа не в настроении или поссорились, ему кажется, что в этом виноват он. Это же касается суицида. В этом случае вину чувствуют и маленькие дети, и уже взрослые. Однако у ребенка добавляется ощущение, что его не любят, что он недостоин любви.

«Любить его нельзя, потому что тех, кто его любит, убивают, даже если они это делают сами, — объясняет Елена. — Это детское ложное чувство. Оно и больше всего разрушает. Все-таки мама и папа — это две архетипические фигуры. У нас во всех есть частица от одного и от другого. И в итоге трагедию погибшего родителя ребенок несет до конца жизни». 

Перинатальный психолог Дарья Даньшина отмечает, что и маленькому ребенку, и уже выросшему человеку важно слышать, что он не виноват в случившемся. 

«Повторяйте ему: “Ты ни в чем не виноват, — отмечает Дарья. — Ты не мог на это повлиять. Более того, здесь никто не виноват. Так случилось. Это был выбор”». 

Как рассказать ребенку о смерти родителя

По словам психолога, ребенку необходимо понимать, что произошло. Это влияет на процесс принятия горя и на его самочувствие. Поэтому задача близких — доступным для его возраста языком объяснить, что произошло, отмечает Дарья. При этом за взрослым, например вторым родителем, остается выбор —говорить сразу о том, что это был самостоятельный уход из жизни, или нет. Возможно, он решит сначала просто сказать о факте смерти. 

«Я понимаю, что близким тяжело говорить о самой ситуации, о человеке, который совершил суицид, о смерти вообще. Однако у детей абсолютно разного возраста возникает очень много вопросов: почему так? что будет после смерти? почему он/она так поступил/а? больно ли это было? И это не про бередить раны. У ребенка есть потребность разобраться, чтобы впоследствии суметь разложить это горе внутри себя по полочкам. Призываю по мере возможности, но говорить. Отвечать на вопросы, не бояться этой темы. Молчание и табуированность еще больше разрушают ребенка», — считает Дарья.

Как помочь ребенку

Следить за его самочувствием

В этот период у ребенка может нарушиться сон, пропасть или увеличиться аппетит, отмечает Дарья. Если он совсем не справляется со стрессом и его самочувствие ухудшается, необходимо обратиться к специалисту.

Сделать жизнь ребенка постоянной и спокойной

Многие в тяжелое время отправляют детей из дома — например, к родственникам, думая, что так они отвлекутся. Это решение может быть ошибочным, подчеркивает Дарья. Ребенок может почувствовать, что его отделили от семьи в момент проживания горя. 

«В такой период важно сделать жизнь ребенка даже скучной, рутинной. Ничего не должно меняться, никаких потрясений. Это нужно не только для проживания горя, но и для наполнения силами и возвращения к нормальной жизни. У ребенка должно быть время на прогулки с друзьями, новые хобби и увлечения. Вот это действительно может помочь отвлечься», — подчеркивает Дарья.

Дать возможность прожить эмоции

По словам психолога, не стоит диктовать ребенку, что он должен чувствовать и как надо проживать горе. 

«Наоборот, скажите ему, что он имеет право на самые разные эмоции, — отмечает Дарья. — Лучше даже превратитесь для него в зеркало: показывайте ему его же эмоции, а не свои. Вместе с тем дайте понять: вы принимаете его боль и испытываете искреннее сочувствие».

Позволить попрощаться с родителем

Не стоит забывать о том, что у ребенка есть право голоса, обращает внимание Дарья. Это в том числе касается похорон. Если ребенок хочет попрощаться с умершим, не стоит запрещать. 

«Этот вопрос неочевиден, так как в нашей культуре принято, что похороны — не место для детей», — объясняет Дарья. 

Если по каким-то причинам ребенок не был на похоронах, позже важно поговорить с ним об этом. Вместе с ним сходить на кладбище, чтобы он смог попрощаться с родителем, провести там время. Это также необходимо для здорового проживания горя. 

Не настаивать на терапии

«Иногда терапия — не универсальный способ. У меня был случай, когда подросток яростно и осознанно отказывался от нее. Я думаю, это связано с тем, что ему было невыносимо больно соприкасаться с травмой, — рассказывает Дарья. — Все-таки это не взрослая психика, которая может усилием воли обратиться в терапию. Поэтому вот это “отвести ребенка к психологу” — не панацея. Это может принести обратный результат, не тот, который мы ожидаем получить».

Люди, пережившие суицид близкого человека, могут столкнуться с психологическими трудностями — вне зависимости от возраста. При ухудшении состояния важно вовремя обратиться за профессиональной помощью. «Такие дела» создали справочник, в котором собраны бесплатные и доступные сервисы, предоставляющие психологическую помощь.

• Теги:
• психологическая помощь
• суицид