Город демонов

Начало

Я шел по раскаленным от жары гатам в индийском Варанаси. В этом городе я был уже третью неделю. Гаты — это такие небольшие пристани, которых в священном городе смерти Индии насчитывается больше пятидесяти. У меня жутко болела и кружилась голова, как будто кто-то поселился внутри и долбил черепушку чем-то тяжелым. Обычно в Индии я игнорирую такие состояния, потому что факторов, способствующих им, множество — хоть та же жара, — да и хожу я по местам довольно странным. В Варанаси я снимал священные кремации, проводящиеся без перерыва около гата под названием Маникарника, там очень много дыма от костров с человеческими телами. Кстати, быть сожженным у Маникарники — это огромная честь и означает окончательный уход в другой мир, без реинкарнации. Тела здесь горят круглыми сутками. Только прокаженных не жгут, просто выбрасывают в Ганг в мешке. Трупы плывут вместе с лодками, встречая закат.

К вечеру голова заболела еще сильнее. Я лежал в небольшой комнатке у дедушки Рамакришны, слушал, как ритмично крутится вентилятор на потолке, и отмахивался от кучи жирных комаров, которым все время было мало моей крови. На лбу красовалось большое красное пятно, я подумал, что это даже немного красиво и теперь мне не требуется ставить тику — красную точку на лбу, которую в Индии используют для благословения во время пуджи (молитвы).

Город мертвых ВаранасиИллюстрация: Сергей Строителев

Удалось немного поспать, я встал в пять утра, чтобы застать, как поднимается солнце над священной рекой Ганг. Утро было холодным, пар изо рта. По извилистым улицам я пошел к ближайшему гату, чтобы спуститься к воде. В это время уличные псы звереют — и в еще темных переулках все время натыкаешься на чей-то бешеный взгляд. У меня сильно кружилась голова. Я подумал, что атмосфера города давит, оправдывая этим свое состояние. Это была уже десятая моя поездка в Индию, и каждый раз я что-то тут подхватывал, и это тоже вирус или отравление, как пить дать.

Сняв кремации в Варанаси, я решил поменять дислокацию и направиться в другой городок, расположенный около Агры.

Я разделил с макакой лепешку с горохом на перроне станции, потом побрел в вагон и расположился на средней полке. В Индии их три, а не две с каждой стороны купе. Я сразу вырубился, так как чувствовал себя ужасно. Сквозь полусон я слушал индийскую музыку, которую в поездах врубают на нереальной громкости на мобильниках почти все путешествующие.

Город демонов МехандипурИллюстрация: Сергей Строителев

По приезде я направился на автобусную остановку, где перекусил рисом, хотя аппетита не было. Я подумал, что, скорее всего, кишечная инфекция меня скрутила. Знаете, есть такое понятие — «дели-белли» («делийский живот»). Так в индийской столице и других больших индийских городах называют диарею. Я стоял в грязи и ждал. Толстый автобус притормозил около, выдохнув вонючую порцию смрада.

Дальше становилось только хуже.

Город демонов

Она сидела около храма на коленях, худощавая, в ярко-красном сари, время от времени резко поднимая голову, ее глаза были закрыты. Иногда она истошно визжала, закатывая глаза, а потом хваталась за железную ограду и начинала трясти ее, может быть, желая сломать. В моменты просветления она обхватывала руками голову и пускала слюни. Сзади стоял молодой мужчина и смотрел на нее. Иногда он осторожно подходил ближе и смачивал ее длинные черные волосы холодной водой. Я поднял камеру и посмотрел на него, он кивнул. Потом я сел около него на грязный, пыльный асфальт. Он молчал, а потом сказал, что это все зло, которое убивает его сестру изнутри. Они приехали в Механдипур — город, где изгоняют демонов, из Калькутты, специально, чтобы сила храма помогла уничтожить зло.

Я побрел в сторону ночлега мимо длинной храмовой ограды. Одержимые люди лежали прямо на дороге, их крики смешивались в один громкий вопль. Если честно, было не по себе. Возможна ли одержимость злыми силами, или это психические расстройства, диагностированные деревенскими колдунами как одержимость? Кто я такой, чтобы ставить диагнозы. Я достал камеру и начал снимать. Женщина, сидевшая около ограды в форме эмбриона с вывернутыми кистями рук, которые напоминали сломанные крылья, подняла голову и начала шипеть на меня, оскалив белоснежные зубы.

МышкиИллюстрация: Сергей Строителев

Я свернул в переулок, где меня атаковали чумазые и очень наглые попрошайки, которые, по-моему, никогда не видели до этого белого человека. Около стены в тени сидел прокаженный, тряся беспалой рукой в ожидании подаяния.

В грязной комнате небольшого хостела для храмовых паломников я свалился без сил. Поднялась температура, я скинул скомканное одеяло на пол, из него выскочили две мыши и удрали через щель во входной двери. Мне было так плохо, что накатило какое-то странное равнодушие. Желудок крутило. В соседней комнате на двух человек поселилась, похоже, армия, не способная поделить кровать. В голове пищало, давление долбило в висок. Лицо пошло пятнами и стало похоже на мухомор. Закинувшись анальгином, я смог заснуть.

Жар

Наутро я проснулся оттого, что чертова мышь ползала под одеялом. Измерил температуру — 38. Начало трясти. Кое-как я нацепил одежду и выполз в коридор. Около мусорного бака, стоявшего рядом с уборной, ползали крысы, ринувшиеся врассыпную от моих зигзагообразных шагов. Я нашел работника отеля и на языке жестов — прикладывая ладонь ко лбу и качая головой — объяснил ему, что мне плохо. Тут никто не говорил по-английски. Он начал активно жестикулировать и показывать рога на голове одной рукой, а другой указывая на быка, лежащего посреди улицы.

Я побрел в том направлении. Напротив животного я нашел небольшое помещение — что-то вроде проема в доме, без окон и дверей, завешанное цветастой тряпочкой. Внутри сидел мужчина, на его груди красовался отполированный до блеска тонометр. Мужчина писал что-то в блокнотик и накручивал на палец черный ус. Я на языке жестов опять объяснил свое состояние, хотя трясло меня уже значительно сильнее. Он меня осмотрел, измерил давление не без удовольствия своим тонометром и воскликнул: «Фивер!» (с англ. «жар»), открыл ящичек в столе и дал, что было: антибиотики и парацетамол. Назначил схему лечения и отпустил, сказав, что это какой-то вирус.

Я выпил чай масала в придорожной лавке за 10 рупий и попытался поесть риса, но уже не мог.

Бык ПарацетамолИллюстрация: Сергей Строителев

Следующие три дня я усердно лечился от вируса антибиотиками и снимал в городе демонов. Время от времени меня колбасило и трясло. Особенно это касалось вечерних молений около храма, когда вся толпа паломников стягивалась на пуджу. Толпа, напоминающая живую волну, которая поглощает все на своем пути, как цунами, крики и бешеные пляски, десятки людей, потерявших рассудок, и их родственники, сотни разбросанных башмаков, грязь, прокаженные и пасущиеся быки с козлами. Я видел глаза этих людей — они были в трансе от происходящего, который должен был исцелить от зла. Я чувствовал, как моя башка пухнет, а зрачки вываливаются из глаз. Я закидывался парацетамолом, и мне на время становилось чуть лучше.

Антибиотики кончились в итоге, и на четвертый день температура подскочила до 38,6. Я пошел к усокруту в самопальной больнице за добавкой. Он покачал головой и выдал запас на неделю, сказав при этом увеличить дозировку. Но и эта партия оказалась бесполезной.

Я проснулся ночью от высокой температуры. Отворил дверь на общую террасу, чтобы впустить немного воздуха в комнату. Слева в грязном углу забились две макаки, их глаза сверкали в темноте, одна из них приготовилась атаковать, я нырнул обратно в комнату и закрыл дверь. Сердце колотилось. Антибиотики, как видно, не помогли. В городе не было больниц, и моя страховка тут не действовала. Если честно, я подумал, что энергетика храма влияет на меня таким пагубным образом, что именно она причина непонятной болезни, от которой не спасают антибиотики. Я дождался утра, просто лежал и смотрел в потолок, сил больше ни на что не было.

Я решил ехать в Джодхпур, а оттуда лететь в Мумбаи. Рикша выбросил меня на трассе. Автобус должен был подойти через полчаса. Я сел на обочину и понял, что сейчас вырублюсь от слабости: у меня закрывались глаза и я все время заваливался то влево, то вправо, как будто бы изрядно выпил. Автобусы проносились мимо, на них были написаны неведомые мне иероглифы и ни слова по-английски. В итоге мой автобус так и не пришел. Если честно, я не удивился: это Индия! Да и сил не было бороться. Рядом стоял паломник, дедушка в огромных очках-лупах. Он протянул мне шоколадку и погладил по голове. Я решил поехать до Джодхпура на машине вместе с этим дедушкой. Помню лишь то, что дико пугала неизвестность. Обычно антибиотики, выписанные индийскими врачами, работали на следующий день, а тут я лечился уже десять дней, принимая лошадиные дозы парацетамола, — и все тщетно.

Тиф или лихорадка?

Я поселился в какой-то конуре в мусульманском районе Мумбаи. Окно не закрывалось, и через него проникали шум и пыль автострады, но мне было плевать. Я мог только лежать, включив вентилятор на потолке, чтобы не поджариться. На себя я не мог посмотреть в зеркало: глаза еле открывались, огромные красные пятна по всему лицу, которые могли сойти за изюминку на другой планете, однако на Земле не сулили ничего хорошего. Удалось позвать врача через страховую компанию, он приехал лишь через несколько часов, кинул на кровать очередную порцию антибиотиков и парацетамола и собрался уже уходить. Я настоял, чтобы он взял кровь, только не знал на что. Просто попросил взять анализы на что-нибудь. В итоге я отдал три пробирки на малярию, лихорадку денге и брюшной тиф. Как сказал мне доктор Ратнакар, это довольно распространенные инфекции в Индии и если человек не выздоравливает от антибиотиков широкого действия, то желательно взять анализы на эту троицу.

Комар анофелесИллюстрация: Сергей Строителев

Через три часа доктор Ратнакар написал мне, что у меня диагностировали малярию типа p.vivax, что мои тромбоциты и лейкоциты упали до неприличных значений и что мне срочно нужно в больницу. Сказал, что нужно связываться со страховой по поводу госпитализации.

Попытался что-то поискать в инете по теме малярии, но сил не было. Написал страховой, которая в итоге послала меня, посоветовав лечиться за свои деньги, ибо малярия не входит в число страховых случаев. Я опять связался с Ратнакаром с мольбой подыскать мне госпиталь, куда можно обратиться. В итоге я поехал на авторикше непонятно куда через ночной Мумбаи по адресу, который дал доктор по ватсапу.

Имя демона

На обшарпанном пороге госпиталя меня встретила полная бабушка в ярко-оранжевом сари, медсестра. Я сказал, что мне нужен доктор, она проводила меня через пахнущий болезнью коридор, по дороге скрипя зубами и переваливаясь с боку на бок как неваляшка. Я сразу понял, куда попал: это маленькая индийская поликлиника в запущенном состоянии для местных жителей. Упитанный доктор спал, бабушка растолкала его, произнося то ли какие-то абстрактные звуки, то ли ругательства. Доктор почесал голову, глотнул холодный кофе и как-то попытался войти в рабочее состояние. Сказал, что обычно они не госпитализируют: у них нет места, но для меня сделают исключение. Мне поставили капельницу и положили в темную комнату, находящуюся возле операционной. Над кроватью крепился пыльный дефибриллятор. Я понял, что это неиспользуемая реанимация. Из коридора я слышал громкие разговоры. Мой приезд вызвал интерес. «Форейна, форейна (с англ. «иностранец»), — доносилось из коридора, — фром Рушиа». Как я потом узнал, я был первый иностранец, лечившийся тут, в Savvy hospital.

БолезньИллюстрация: Сергей Строителев

Утром ко мне зашел молодой человек в офисном прикиде. Он встал надо мной, грозно сдвинул брови и выпалил на довольно чистом английском: «Сколько воды ты выпил сегодня? Тебе надо много пить». Выяснилось, что это главврач больницы и сегодня его выходной, в который он решил проведать нового пациента. Доктор Акаш сказал, что я, скорее всего, заразился малярией в Варанаси — это малярийный регион, и мне стоило это знать заранее, перед тем как ехать, например, посмотреть на сайте ВОЗ. До поездки, оказывается, стоило запастись противомоскитной сеткой и всевозможными защитными кремами. Удивился, что я был в Индии много раз до болезни и меня ни разу не достал малярийный комарик — самка анофелес. Анофелес? Звучит как имя демона, подумал я.

После укуса начался инкубационный период, который составляет от нескольких дней до двух недель, а накрыло меня уже в городе с людьми, одержимыми демонами, Механдипуре. Оказывается, малярия — это совсем не злое проклятие, о чем я беспокоился, будучи среди демонов, это эпидемиологический бич всей Индии, ведь вся равнинная часть, в особенности города, расположенные рядом с грязными реками, рассадники заболевания: комары размножаются в грязной воде. Сам доктор Акаш болел малярией, и все медсестры поликлиники тоже. Его глаза загорелись, он хлопнул меня по ноге, воскликнув: «На все воля божья!», надел мотоциклетный шлем прямо в палате и удалился. Я понял, что эти люди на малярии собаку съели, а на условия содержания мне уже было наплевать.

Отрицательная динамика

На следующий день мои анализы стали еще хуже. Врач сказал, что так бывает и надо потерпеть, но также добавил, что всякое возможно. Бывает и так, что лечение не помогает. Этот день, наверное, был самым сложным в моральном плане, несмотря на то что температуры не было. Мне объяснили, что малярия p.vivaх накатывает волнами, два дня без температуры, на третий — жар. Это связано с периодичностью, с которой паразиты вырываются из печени в кровь.

Был понедельник, в госпитале царил настоящий хаос. С утра пациентов было битком, лечили от всего и прямо в коридоре. Одному мужику втирали какую-то мазь в лысину, кому-то осматривали катарактный глаз. Я вышел в переулок и увидел сад поликлиники, вход в который был закрыт. За решеткой гуляли очень грязные лебеди и просто гигантские крысы, размером с моего кота. Довольно симпатичные животные, подумал я, кинув им кусочек яблока. Надолго меня не хватило — и я вернулся в палату, полную комарья, к которому я испытывал страх, хотя укусы даже малярийных комаров безопасны во время лечения от малярии. Препараты убивают и новых, и старых паразитов. Просто это был своего рода рефлекс, с которым я теперь не мог ничего поделать.

СлепотаИллюстрация: Сергей Строителев

Очень старенькая, миниатюрная и сухая медсестра Аарти с большущей сережкой в носу сварила мне чай. Женщина очень старалась, и я чувствовал это бережное отношение. Даже когда ставила капельницу, гладила мою руку своей высохшей ладонью и напевала какие-то мелодии. Следующие несколько дней она будет носить мне фрукты с рынка, за что я испытывал дикий стыд, но пройти более 50 метров был просто не в состоянии.

Когда солнце встало, все пошло белыми пятнами перед глазами. Я стал слепнуть. Началась паника, я пытался схватить воздух перед собой. Ко мне подошла Аарти и промочила щеки и лоб холодной водой. Я прозрел от ее доброты.

Возвращение

Это был переломный день в моем состоянии. Еще до того как пришли результаты анализов крови, я знал, что они будут лучше. Я просто чувствовал, как в тело возвращается жизнь. На бумажках все тоже было хорошо. Тромбоциты подросли, и да, я стал спецом по тромбоцитам. Жизнь заставила. Иммунитет стал крепче, организм начал перебарывать паразитов, демонов Анофелесов, с помощью препаратов, которые мне вкалывали ежедневно по два раза, утром и вечером.

Я продолжал тусить с крысами и грязными лебедями следующие три дня и даже придумал крысам имена, чтобы было веселее, — Борис и Эдик. Пил исцеляющий и невероятно сладкий чай Аарти. Даже смог доползти до лотка с фруктами, чем очень обрадовал старушку. Каждый поход за яблоками давался ей с трудом. Наверное, это единственное, что лезло в меня все эти дни.

ЛебедиИллюстрация: Сергей Строителев

На четвертый день я смог помыться во дворе из ведра. Специально для меня накипятили воды. Стало намного лучше, хотя температура пришла по схеме — один через два. Врачи уверили меня, что это был последний из этих жутких приступов жара, которые успели меня изрядно вымотать. Они напоминали костры и накатывали как лава после извержения вулкана.

Лихорадка болот

Настало время выхода на волю. За исцеление пришлось заплатить, но с меня взяли мизерные деньги, чего я совсем не ожидал. Это была благотворительная поликлиника. Я попрощался с докторами и Аарти, поблагодарив их за спасение.

Я вылез на солнце, которое слепило меня, и понял, что это свобода, кошмар закончился.

После того как меня выписали и я добрался до ночлега, сразу запостил в фейсбуке новость о своем выздоровлении. В личке знакомая спросила, каким типом малярии я переболел. Выяснив, что у меня был p.vivax, она написала, что для этого типа характерны рецидивы заболевания. То есть паразиты уничтожены в крови, но гипнозоиты могут спать в печени и вырываться оттуда спустя три — шесть месяцев после выздоровления, вновь провоцируя болезнь. Позднее я прочитал на форумах, что люди никак не могут выйти из этого замкнутого круга.

ГорыИллюстрация: Сергей Строителев

Я с грехом пополам допил курс противорецидивных лекарств и улетел домой перед самым Новым годом, где еще восстанавливался больше двух месяцев психологически и физически. Я был полностью истощен.

Малярия, или, как еще ее называют, болотная лихорадка, на начало XXI века забирала от 1,5 до 3 миллионов жизней в год из 400 миллионов зараженных. Сейчас ситуацию удалось поправить по обоим показателям — до 700 тысяч погибших из 300 миллионов заразившихся в год.

Вам нужно посмотреть эпидемиологическую ситуацию в стране, куда вы летите в командировку или на отдых. В нынешних условиях коронавируса это становится актуально как никогда, ведь рано или поздно границы откроют. Коронавирус коронавирусом, но и малярия, и лихорадка денге никуда не делись и деваться не собираются. Если все-таки летите в малярийный регион — обезопасьте себя с помощью москитной сетки, под которой вы будете спать, и репеллентами. Если вы приехали из малярийного региона и в течение какого-то времени после приезда почувствовали недомогание — сдайте кровь на наличие плазмодиев.

Сейчас я очень хочу вернуться в Индию, но только пока не в равнинную часть, где много малярии. Хочу в горы — малярийные комары гибнут на высоте выше 1,3 тысячи метров над уровнем моря.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!