Во дворе трехэтажного дома из белого кирпича на окраине Тюмени стояла скорая. В нее сорокатрехлетней Вере помогали забраться врачи — сил не было даже поднять ногу. Несколько последних дней Вера не могла встать с постели. Приехавший врач быстро пролистал стопку анализов и подписал экстренную госпитализацию. До машины женщину провожал восьмилетний сын Гоша, на крыльце его обнимала соседка. В разрушенной безденежьем квартире затаились кошка Пуха и наряженная искусственная елка. Гоша потом еще вернулся домой, а его мама — уже нет. Это было последнее прощание Араповых.

Через несколько дней Веры не станет, ее похоронят на деревенском кладбище, а Гошу, так и не попавшего на прощание, отправят мотаться из клиники в клинику, из диспансера в диспансер, из санатория в санаторий, из одного центра социальной реабилитации, которые пришли на место детдомов, в другой.

Бесконечные месяцы скитаний превратят Гошу в закрытого неразговаривающего Маугли, пока он не попадет в семью к Ольге Кононовой. Но даже спустя два года в семье его не отпустит история с квартирой в трехэтажном доме из белого кирпича. Потому что на квартире огромные долги, и все они теперь принадлежат ребенку.

Десятки тысяч пеней

За несколько лет до этого квартиру Араповых затопило кипятком: пол, стены, потолок — все вздулось и пошло волнами. Повреждено было и электричество, рабочей оставалась одна розетка — поэтому по всему дому, в самых неподходящих местах, вились десятки удлинителей. Денег на ремонт у Веры не было, что могла — она вскрывала и убирала, но от этого квартира выглядела еще более жуткой. А потом у Веры закончились силы.

Кухня в квартире, где Гоша жил с мамойФото: Дмитрий Ткачук для ТД

От просторной двушки с длинным коридором, кладовками, большим санузлом и кухней остались только стены. На месте коридора — темный туннель, дальше — разрушенная ванная комната, на месте кухни — будто подвал. Обшарпанные стены, гнилая проводка, бесконечные удлинители. Еще заметно, что когда-то в комнатах был достаток. Об этом напоминают платяной шкаф с хрусталем, снимки в альбомах — с радостными людьми. На одной фотокарточке женщина в шубе, смотрящий влюбленно на нее мужчина, шумная компания. В ящике под трюмо — стопка снимков маленького Гоши, простенькое, но наглаженное постельное белье и отутюженные рубашки школьника.

Кажется, только эти вещи сохранили чистоту в окружающем хаосе.
Именно эта квартира и в таком состоянии досталась Гоше и его приемной семье. Долг по ней на конец 2020 года составил больше 250 тысяч рублей. Десятки тысяч — пени. Нереальные и неподъемные деньги для семьи Кононовых.

Скитание по больницам и шлепанцы

Лучше всех Веру помнят соседи по району — Валентина и ее дочь Юлия. Когда-то они увидели во дворе одиноко гуляющего мальчика Гошу, пригласили в гости к своему внуку и сыну Алеше — так и подружились. Вера тоже иногда заходила в гости. Оказалось, семье Араповых почти не на что жить: женщина не задерживалась ни на одной работе.

«Вера знала, что больна и не сможет пройти медосмотр. Нам об этом не говорила. До этого мы верили, что ее то в одном месте сократили, то в другом, то предприятие, где она работала, закрылось, то график не позволял одновременно зарабатывать и воспитывать сына. Так было с фабрикой по лепке пельменей, с магазином продуктов, с кафе, со складом. Она старалась найти место, где не нужно справок из поликлиники», — вспоминает баба Валя, которая последние полгода жизни Веры была с ней рядом и помогала.

ГошаФото: Дмитрий Ткачук для ТД

Гоша жил в доме бабы Вали, когда Вера попала в больницу, когда лежала в диспансере, когда оставалась на ночные смены на новой подработке. Она называла все бронхитом, а о том, что болезнь гораздо серьезнее — что у нее запущенный туберкулез, — не говорила никому.

«Видимо, думала, что лечение для нее будет платным или что Гошу могут у нее забрать. Если бы мы только знали, что она так болеет, — Юля эмоционально рассказывает о Вере. — Ее жизнь сильно потрепала. Она была зашугана. Ни подруг, никого рядом. И ребенок такой же. Разруха в доме, потому что не хватало денег. Только копейки. Ей на проезд дашь 50 рублей, чтобы до работы добралась, а она пешком идет 10 километров, чтобы сыну купить молока и хлеба.

Вера была чистюлей. Вымоет сына, нагладит ему одежду, приготовит из того, что есть. Положит ему в рюкзак хлеб и воду в школу. Мальчик ухоженный был, даже в этой разрухе. А Вера — она жить хотела. Не думала, что умирает. Молодая красивая женщина. Она просто угасла. Все боялась, что Гошу заберут, поэтому не шла в больницу. Никто и не думал, что она так серьезно больна».

Из дома после отъезда Веры Гошу забрали сотрудники опеки. Увели в шлепанцах. В этих шлепанцах мальчик проходил несколько месяцев. Валентине и Юле про мальчика ничего не говорили, но в этом скитании по учреждениям ему иногда встречались добрые люди. Сосед Гоши по палате в больнице, молодой военный, предложил забрать парня к себе, если желающие не найдутся. Другие купили ему вещей. А однажды Гошу усыновили.

Хозяин дома

В семью Ольги Кононовой Гоша попал в начале 2019 года — через четыре месяца после смерти его родной мамы. Точнее, сначала Гоша из санатория попал в дом свекрови Ольги. Баба Лиза (про нее выходил текст на ТД) вырастила десятки мальчишек со сложностями в развитии. Ольга работала по соседству с домом Елизаветы, зашла на следующий день, увидела нового мальчика и попросила: «Отдай мне Гошу». У Ольги с мужем дети уже выросли. Они помогали в чем-то бабе Лизе, но к себе никого не брали. До Гоши.

«Он был зашуганный, замызганный, Маугли такой. Мне говорили, что мальчишка хороший, но сложный. Ни с кем не идет на контакт. Вообще никак. Первое время я его не оставляла одного, ни на миг руку его из своей не выпускала. В нем какая-то звездочка иногда посверкивала, и мы все понимали, что ему нужно время, чтобы раскрыться. Он сегодня в этом доме хозяин, — говорит Ольга. Она мельтешит по дому, накрывая ужин для семьи. — У Гоши такое воспитание, что всему должно быть разрешение. Он себя ведет, как будто у него аристократические корни».

Ольга всегда обнимает детей перед сномФото: Дмитрий Ткачук для ТД

Ольга, ее муж, их кровный сын и Гоша полгода прожили в таком составе. Однажды Ольга спросила Гошу, не хочет ли он, чтобы в их семье появился еще мальчишка. Гоша согласился, но при одном условии: ребенок должен быть младше его. Арабеску (так в семье называют второго приемного сына) из социального центра забирать поехали вместе. В комнате Гоши появилась еще одна кровать, а у него самого — друг.

Однажды сели разговаривать о том, что было в жизни Гоши.

Мама-ангел и мама-человек

Рисунок ГошиФото: Дмитрий Ткачук для ТД

«Он сел на коленочки, такой маленький был. Я говорю: “Гошка, ты понимаешь, с мамой случилась беда. Но ты знай, у тебя теперь две мамы. Одна мама — ангел, а вторая я — мама-человек, буду за тобой ухаживать, буду тебя любить, буду делать все, что бы делала твоя мама. А она будет за нами наблюдать”. Первое время он очень часто видел ее во сне. Мне кажется, даже я ее видела», — вспоминает Ольга.

Гоша долгое время рисовал маму на листочках: выводил черной краской ее силуэт на кровати, рядом — стул, на котором висели его вещи, и себя в уголке.

«Гоша сегодня уже не считает, что он откуда-то. Он стал наш. Но это сейчас. Мы ведь все прошли: он ни в магазины с нами не ездил, никуда не ходил, он готов был остаться дома и нас дожидаться, как кот. А о том, чтобы поехать в их квартиру, речь вообще не шла. Однажды зашел и дальше порога пройти не смог».

Гоше понадобилось время, чтобы освоить территорию нового дома — шаг за шагом, комната за комнатой.

«Теперь он знает, сколько ступенек на лестнице. Знает полностью все, что есть в нашем доме. Я ему показала, что в каждом шкафу, как у меня лежат вещи. Вот так и у него должны лежать: трусики к трусикам, маечки к маечкам, лифчики к лифчикам. Он так смеялся».

И Ольга, и Гоша любят порядок — в этом они сошлись. А сначала никак не могли договориться насчет радиолы: у мамы семейства любовь к музыке — и в каждой комнате стоит по приемнику. А Гоша любит тишину. Даже в машине просил выключить музыку. Правда, недавно попросил маму купить простенький радиоприемник. Несколько дней после этого из комнаты мальчишек раздавались песни — танцевали до отвала ног.

Ольга, Гоша и Арабеска пьют чайФото: Дмитрий Ткачук для ТД

Ольга бесконечно рассказывает про детей: вот Гоша и Арабеска, вот старшая дочь и двое внуков, вот средняя — вроде определилась в жизни, вот младший — восемнадцатилетний Толик, которого в семье зовут только котик, — сел за руль и уехал гулять.

«Дочери выросли, сын — “здрасьте, ага-ага”. Муж у меня не сильно любвеобильный, устанет на работе, придет, посидит с нами тихонечко, поговорит — и все. А вот мальчишки появились — я с ними заново жить начала», — улыбается Ольга, прижимая к себе пацанов.

Долг в наследство

Ольга Кононова не умеет сидеть на месте. У нее решаются сотни дел в минуту: работает ателье, растет огород, пекутся пироги, идут разговоры с мужем, выбираются по видеосвязи сапоги для дочери. И все одновременно. Ольга не может решить только одну проблему — с квартирой Гоши. Хотя дельный план был: сдать жилье знакомому, чтобы он жил бесплатно, платил коммуналку и потихоньку приводил квартиру в порядок. А к совершеннолетию Гоши квартира была бы без долгов и в хорошем состоянии. Но государство не знает такого решения. Из-за тысячных долгов на квартиру в любой момент могут наложить арест и опечатать. Кто захочет в такой поселиться?

В региональном департаменте соцразвития отмечают: когда в семью попадает ребенок, оставшийся без родителей, с ним идет и его имущество. О сохранности которого тоже нужно заботиться.

«Если размер долга превышает стоимость наследуемого имущества, рассматривается вопрос об отказе от наследства. Отказ от наследства совершается с разрешения органа опеки и попечительства», — отмечают в департаменте социального развития Тюменской области.

Юрист из Тюменской области Игорь Тележкин подтверждает: долг матери переходит на ребенка, равно как и на иных родственников, которые вступили в наследство.

Кровать в квартире, где Гоша жил с мамойФото: Дмитрий Ткачук для ТД

«Так как в силу части 1 статьи 1175 Гражданского кодекса РФ наследники, принявшие наследство, отвечают по долгам наследодателя солидарно (статья 323). Каждый из наследников отвечает по долгам в пределах стоимости перешедшего к нему наследственного имущества. А арест как обеспечительная мера накладывается на имущество должника, и совершенно неважно, сколько должнику лет. Это предусмотрено как статьями 139, 140 Гражданского процессуального кодекса, так и ФЗ “Об исполнительном производстве”», — говорит юрист, но замечает, что приемные родители могут сдать жилье с согласия опеки. Если соцорганы откажут в этом праве, решение можно обжаловать в суде либо подготовить новый запрос и подать заново в органы опеки, так как отказ не препятствует повторному обращению: его можно подавать хоть каждый день.

А вот списать этот долг очень трудно, уверен уполномоченный по правам детей в регионе Андрей Степанов.

«Отменить эти долги невозможно. Опекун, взяв на себя заботу о ребенке, подчас не обладает необходимыми денежными средствами, чтобы закрыть долги. Хотя по закону он принимает на себя всю ответственность — и за жизнь и здоровье ребенка, и в том числе за его имущество. И все обременения, которые на этой квартире есть, тоже принимает. Так написан закон, — говорит Степанов. — Опекун совершает гражданский поступок, очень важный и значимый. Он берет на себя заботу о ребенке. И ситуация требует законодательного разрешения. Мы в большой надежде, что станут меняться законы, которые отражают права ребенка в Семейном кодексе, в Жилищном. Потому что не должно быть так, что родители совершают ошибки, а ребенок страдает».

Похожая ситуация не так давно была в соседнем Ишиме. Там вместе с муниципалитетом и управляющей организацией нашли компромисс: не отменили долги ребенка, но, как говорит Степанов, «несправедливость в большой степени устранили». Он предполагает, что и в истории с Гошей семья, органы опеки, администрация города и ресурсоснабжающая организация должны договориться. Но пока этого не произошло и долг ребенка только растет.

Тюменский юрист Евгений Каковкин, занимающийся в том числе гражданскими делами с наследством и недвижимостью, отмечает, что до достижения восемнадцати лет госорганы не смогут изъять из собственности квартиру ребенка, несмотря на накапливающуюся задолженность.

Гоша рассматривает семейный фотоальбом в квартире, где они жили с мамойФото: Дмитрий Ткачук для ТД

Но после совершеннолетия вопрос о погашении долга все же встанет.

«Чтобы на жилье наложили арест, необходимо, чтобы долг был очень большим. Но даже часть из него можно списать или оспорить. Дело в том, что некоторые долги могут простить, если по ним прошел срок давности. Согласно Гражданскому кодексу, в России он в области коммунальных платежей составляет три года. Но это не значит, что можно просто ждать, когда это время выйдет. Оспаривать придется чуть ли не каждую платежку», — говорит юрист.

Самый радикальный метод — отказаться от квартиры с долгами. Но этого делать Каковкин не советует, а рекомендует попробовать обратиться в суд и решать вопрос там.

В Тюмени пока не было случаев, когда семьи с приемными детьми оспаривали бы долги за родительскую квартиру. Возможно, дело Араповых станет первым.

Кононовы не хотят, чтобы Гоша лишился квартиры: в ней мамины вещи, воспоминания о детстве, там он мог бы жить в будущем. Но пока квартира стоит закрытая, разбитая и с большим долгом. И что с этим делать — никто не знает.

«Пока ничего делать не будем. Пусть будет как будет», — говорит уставшая Ольга и переключается на своих приемных родных мальчишек. Теперь в ее доме их четверо.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!