Плоды трудов

В России бесплодны примерно 17 процентов людей репродуктивного возраста. Каждая шестая пара не может зачать ребенка. По данным Российской ассоциации репродукции человека, в 2017 году в стране был проведен миллионный цикл ЭКО — экстракорпорального оплодотворения, в процессе которого созревшую яйцеклетку помещают в специальную лабораторную чашу, затем туда же выпускают сперматозоидов и ждут оплодотворения. В возрасте пяти дней эмбрион переносят в матку женщине, где потом уже он развивается обычным путем.

Наши героини рассказывают, каково это — вступить в протокол ЭКО.

Татьяна, 32 года

«Ты слишком зациклена на детях», «Отпусти ситуацию, ты сгущаешь краски», «Нужно отключить голову, и все получится», «Нужно стараться, и все будет хорошо!» — все эти фразы я слышала многократно, как правило, от тех, кого не коснулись проблемы в репродуктивной сфере.

Когда-то и я думала, что бесплодие — это с кем-то другим. Я же всегда тщательно следила за своим здоровьем, берегла себя. ЭКО было из области фантастики. Но в один миг эта фантастика стала частью моей жизни. Весомой и очень значительной ее частью…

В нашей семье оказалась сложнопреодолимая форма бесплодия. Чуда естественного зачатия, конечно, можно ожидать, но его вероятность была не более 1-2 процентов.

Сначала мы обследовались, проходили весь традиционный путь, который проходят пары, впервые столкнувшиеся с бесплодием. Тяжелее всего — принять ситуацию и смириться с тем, что придется бороться, идти долго и трудно, а иногда и бессмысленно. Но вначале ты этого не понимаешь. Вначале только разочарование и грусть оттого, что будет не как у всех. Что придется пройти через множество болезненных манипуляций. И что даже ЭКО — вовсе не гарантия скорой беременности и рождения ребенка.

Мы сделали три попытки искусственной инсеминации и три попытки ЭКО, потратив сумму, примерно равную стоимости хорошего автомобиля, прежде чем наступила беременность. Я наконец выдохнула, ведь сбылась моя заветная мечта — я беременна двойней!

Но с самого начала что-то пошло не так. На раннем сроке случилось кровотечение — и вскоре мы узнали, что потеряли одного из малышей. Было очень горько, но я взяла себя в руки ради второго. Тогда я осознала, что забеременеть мало, главное — выносить ребенка.

Беременность протекала очень тяжело. Пришлось лежать попеременно дома и в больнице почти полгода. Каким-то фатальным образом на меня обрушился целый ворох диагнозов и осложнений. У моего малыша тоже не все было гладко. Пришлось услышать много ужасных вещей от врачей, которым проще убивать, чем спасать.

В один из вечеров снова началось кровотечение. Муж отвез меня в роддом, и там случилось непоправимое — отслойка плаценты и обширное кровотечение. До последнего я чувствовала сильные и отчаянные толчки своего сына, пока почти полчаса пыталась докричаться до кого-то из персонала. И понимала, что это конец. Спасать нужно было уже меня, требовалось экстренное кесарево сечение.

Испуганные голоса врачей — последнее, что я слышала. Казалось, я была спокойнее их, я-то уже понимала, что это крах и хуже не будет…

«Это не ребенок, таких мы не отдаем и не показываем, — я услышала это от заведующей роддомом спустя шесть часов после операции. — Через год сделаете ЭКО еще раз».

Там, среди женщин с новорожденными детьми, в отделении одного из подмосковных роддомов, начался мой персональный ад и продолжался практически полтора года, пока я смогла взять себя в руки, принять и пережить эту травму. Пришлось пройти через депрессию, отчаянье и злость, прежде чем я смогла спокойно говорить о случившемся.

Спустя полтора года я возобновила попытки ЭКО, но пока они не увенчались успехом. Сейчас я чувствую силы внутри себя, чтобы по возможности помогать другим. Я разместила свою историю на нескольких ресурсах, и довольно часто мне пишут женщины, столкнувшиеся с аналогичным горем. Ощущение взаимной поддержки придает мне силы и наполняет жизнь смыслом.

Светлана, 39 лет

«Светочка, здоровых эмбрионов нет», — говорилось в письме от моего врача. А я с такой надеждой ждала его две недели! В файле, приложенном к письму от генетического центра, проводившего ПГД (предымплантационная генетическая диагностика. — Прим. ТД), было написано, что ни один из эмбрионов не рекомендован к переносу в полость матки. Был указан даже пол одной из моих маленьких «снежинок» — девочка, с которой я уже никогда не встречусь…

Все началось в 1997 году. Мне было 17 лет. Одиннадцатый класс. Тогда я увидела свои первые две полоски на тесте. Шла девятая неделя беременности. Растерянность, страх, страшный скандал в моей семье. Родители не поддержали, мама не могла представить, как она посмотрит в глаза соседям. Закончилось все абортом.

Прошли годы, и вот мне уже 25 лет. У меня давно самостоятельная жизнь, отдельное жилье, работа. Я снова беременна. Радости моей нет предела — делаю тесты, работаю и готовлюсь стать матерью! Но счастье продлилось недолго. Мне стало плохо на работе. Скорая, давление 60/30, выносят на носилках, увозят с сиреной. Операционная, реанимация. Это был крах под названием «внематочная беременность с разрывом трубы и внутрибрюшным кровотечением». Я забываю о планировании на несколько лет.

Когда я встретила своего мужа, мне было уже 36. «Поздний репродуктивный возраст», как часто любят выражаться в клиниках ЭКО. То, что мне именно туда, я поняла в первый же год планирования.

Мой первый протокол по ОМС, в результате которого перенесли два эмбриона, оказался неудачным. Второй закончился удалением оставшейся трубы, что поставило крест на надеждах о естественной беременности. Я понимала, что впасть в депрессию просто не имею права. Надежда, вера и терпение — три основные составляющие ЭКО. Без них даже не имеет смысла проходить через все это.

ЭКО для меня — подарок современной эпохи, благодаря которому у меня до сих пор есть шанс стать матерью.

В новогоднюю ночь я загадываю одно и то же желание — это дети. Я снова встаю на путь планирования и уже жду назначенного дня, готова собирать анализы и ожидать квоту, чтобы опять пройти этот круг.

Алла, 27 лет

О том, что мы с мужем сможем иметь общих детей только методом ЭКО, я узнала в 26 лет. Проблема оказалась в муже. Первой реакцией, конечно, был шок и слезы, но буквально на несколько часов. Я хотела детей именно от этого человека. Он меня не заставлял, не взывал к совести. Муж был подавлен самим фактом бесплодия, но к ЭКО относился спокойно. Я, кстати, не считаю, что в такой ситуации обязана была помогать ему ценой своего здоровья, и, пройдя все это, абсолютно понимаю девушек, которые предпочли развод.

Но я не могла. Я безумно люблю мужа. И только я могла помочь осуществить его мечту. Разве не этому учат в сказках?

Первая попытка состоялась очень скоро, мы не готовились, я была в розовых очках. Меня не пугала возможная неудача, все мои мысли были о том, как наши эмбрионы, которых обязательно получится много, будут храниться замороженными и как потом их всех родить и вырастить.

Читайте также Между правом и стыдом   Татьяна Ткачева в проекте «Между правом и стыдом» дает слово женщинам, которые по этим и другим причинам решились на аборт  

Меня штормило. Как-то я прочла интервью со священником и прорыдала весь вечер, думая, что мы делаем что-то плохое. Но в глубине души понимала, что, отказавшись от мечты, никогда себе этого не прощу. И что большая часть поборников морали, оказавшись на моем месте, изменила бы свои взгляды и бегом бежала на ЭКО.

У меня было много страхов. Думаю, что я не была готова — слишком быстро все произошло. Не знаю, связано ли это, но первый протокол я тяжело переносила физически, у меня были боли, сильные отеки — ноги не влезали в обувь, даже расстегнутую. Я набрала вес. Получили всего два эмбриона, их же и перенесли мне. У нас был только один шанс.

Накануне сдачи контрольного ХГЧ (хорионический гонадотропин человека. — Прим. ТД) я намочила тест, случайно найденный в ванной. И через минуту мы с мужем уже прыгали и танцевали на кухне. Впервые в жизни увидели две полоски. Но мечте не суждено было сбыться — беременность прервалась на очень маленьком сроке.

Это меня добило. Да, я понимала, что может не получиться. Но когда дали надежду, а потом забрали — еще ужаснее. Кроме того, нам снова предстояли гормональная стимуляция, пункция под наркозом… Ведь эмбрионов больше не осталось. Криоэмбрионы можно просто разморозить и подсадить, это переносится гораздо легче. Но нам нужно было делать все заново. Я совершенно не была к этому готова. Мы взяли перерыв, мы даже не говорили ни об ЭКО, ни о детях — от этих тем тошнило. У меня тяжело болел родственник. Помощь родным отвлекала от своей беды, которая была почти непосильной.

Я не верила, что справлюсь. В моей голове было множество мыслей, которыми я не могла поделиться с мужем, понимая, что это его добьет. Он и так считал себя виноватым. В итоге поддержку я получала от таких же девочек, с которыми общалась на форумах, в соцсетях. Они всегда находили нужные слова.

В реальной жизни мы были в вакууме. Мои родственники в приватной беседе периодически намекали мне забеременеть от другого мужчины, «ведь отец тот, кто воспитал». И муж «будет просто счастлив избежать этих ужасных процедур». Моральная сторона вопроса их почему-то не смущала. Свекровь прямо заявила, что не приемлет ЭКО: дети родятся больные, без души, и посоветовала мне держать ноги березкой.

Мы отдохнули, собрались с силами и опять рвались в бой, понимая, что ЭКО — не страшно. Страшно, когда даже ЭКО не помогает. Нам повезло найти своего врача. На этот раз подход был совсем другим, подготовка заняла почти полгода. Муж был на гормональной терапии, от которой у него скакало настроение, появлялась агрессия. Учитывая, что за шесть лет он ни разу не повысил на меня голос, это было неожиданно и обидно. Но мы все преодолели, мы вступили в новый протокол.

В этот раз я буквально бежала в клинику — так хотелось скорее стать мамой, никакие процедуры уже не пугали. Показатели мужа стали намного лучше. Вообще, все проходило как-то легко, я шуршала по дому, носилась по городу, проходя до 10 километров в день, ездила за рулем, хотя в первую попытку лежала пластом. Ложных надежд мы не питали. Получится сейчас — отлично, нет — значит, позже.

Но у нас получилось! Увидев результат ХГЧ, я заплакала, как никогда в жизни, я даже не могла толком сказать мужу, что беременна. Я дрожала, все страхи, все неудачи как будто выплескивались, у меня тряслись руки, я повторяла сквозь слезы цифру в тесте и больше ничего не могла произнести. Но муж все понял. Он меня обнял, и с этого момента началась совсем другая жизнь.

Мы ждем сына. Беременность близится к середине, она оказалась непростой. Не знаю, как бы я справлялась без поддержки мужа, он возится со мной, как с маленьким ребенком. Уверена: он будет отличным папой. Мой постельный режим затянулся на два месяца, вылезло сразу несколько проблем с моим здоровьем, но главное, что кроха полностью здоров и развивается в соответствии со сроком. Когда мы увидели сына на экране УЗИ, мы забыли все, через что прошли за четыре года бесплодия.

От второй попытки осталось пять эмбрионов в крио, мы обязательно за ними вернемся. Мы хотим стать многодетной семьей. Вероятность, что все приживутся, стремится к нулю, конечно (как правило, это 50 процентов в лучшем случае), но для нас важно дать шанс каждому. Мы ведь за них в ответе.

Наталья, 32 года

Наша история начинается в 2014 году. Первая беременность, желанная, долгожданная. Огромная радость, крылья за спиной, счастье, боль в боку, больница, диагноз «внематочная беременность», операционный стол… А дальше как в кошмаре.

Читайте также Дарья Серенко: Карательная гинекология   Как осмотр гинеколога превращается в «проверку на женственность»  

Обследования, анализы, диагноз «бесплодие», странный врач в центре планирования семьи, которая предлагала удалить все женские органы «за ненадобностью». Сказать, что я была в ужасе, — не сказать ничего. Вот знаете, говорят: соцсети — зло. А по факту они меня спасли.

Сейчас перечитываю свои посты на форуме и понимаю, что без поддержки девочек в лучшем случае опустила бы руки, а в худшем попала бы на операционный стол с ложным диагнозом и никогда бы не смогла родить. В сухом остатке к началу 2015 года я имела одну удаленную и одну непроходимую трубу. Так что самостоятельно забеременеть было невозможно.

Решение идти на ЭКО было принято сразу. Захотели получить квоту. Мы жили в Москве, а прописка на тот момент была в другом городе. Собрали папку анализов, созвонилась с заведующей женской консультацией и поехала.

Пришла на прием к участковому врачу: так, мол, и так, вот анализы, дайте направление. И тут папка летит мне в лицо, анализы веером по всему полу: «Ко мне тут годами ходят, ишь ты! ЭКО ей подавай! Иди отсюда!» Под аккомпанемент криков о моем умственном развитии, вся в слезах выхожу с ворохом анализов из кабинета и натыкаюсь на заведующую… И — о чудо! — врач меняется на глазах, заискивающе улыбается и милым голоском говорит, что неправильно меня поняла и если я хочу, то сейчас направление даст. Через полчаса я с направлением на руках ехала в МФЦ подавать документы. Но увы. К тому моменту в силу вступили некие поправки, и в квоте нам было отказано. Мы пошли платно. И с этого начался новый этап нашей жизни — ЭКО.

Июнь 2015-го — первая стимуляция. Знаете, что самое страшное в ЭКО? Поставить самой себе первый укол. Я на это потратила час. А под конец нашей истории могла уже делать это не глядя. Пункция. Результаты отличные: шесть эмбрионов прекрасного качества уходят в крио, а мы начинаем подготовку к первому переносу. Витамины, физиотерапия и слепая вера в удачу с первого раза. Ведь у нас такой «легкий» фактор. И неудача.

Это был шок. Я получила результаты анализа, когда ехала с работы домой. Как раз села в метро на Кольцевую. Не знаю до сих пор, сколько кругов проехала. Все было как в тумане. Потом еще перенос. Снова неудача. Анализы на генетику — ломкая Х-хромосома.

Это значит, что часть моих яйцеклеток бракованная, но какая именно — непонятно. Визуально это невозможно определить. Поможет только ПГД. А это огромная куча денег и новая стимуляция. У нас оставалось еще четыре эмбриона. У меня рука не поднялась отправить их «в утиль». Настояла на переносе, и параллельно начали снова собирать документы на квоту. Еще два переноса — и еще две неудачи. Было ли больно? Да. Очень. Хотелось грызть батарею. Я не могла понять, за что нам (мне) все это. Предлагала мужу развод. Покрутил пальцем у виска.

В какой-то момент я понимаю, что не могу больше. Не могу дальше. Нужен перерыв. Глоток воздуха. Снимаю со счета деньги, отложенные на новую попытку, и покупаю билеты на море. В последующие попытки было гораздо проще разобраться с квотой: я освоилась на форуме, научилась искать информацию, врача в женской консультации считала уже практически членом семьи. Перед вылетом в отпуск отвезла документы и по приезде получила сообщение: «Вам одобрена квота. Ждите финансирования. Мы вам позвоним». Шел июнь 2016-го.

И в конце октября — звонок: «Дали деньги, приезжайте за документами». В конце ноября идем на стимуляцию. Три эмбриона. И только один подходит для ПГД, остальные слабые. А рисковать единственным нельзя. На переносе врач спрашивает: «Ну что? Кого переносим? Одного отличника или двух, которых нельзя отправить в крио?» Вот как можно было своей рукой избавиться от «слабых»? Переносим двоих. Неудача.

Март 2017-го. Решаю вступить в криопротокол с последним эмбрионом. Веры и надежды на удачу нет. Это моя шестая попытка ЭКО. Через три дня после переноса устраиваю генеральную уборку в квартире, строю планы на поездку на море летом, думаю о смене работы. На десятый день после переноса на тесте две четкие полоски. И с каждым днем все ярче. По анализам все отлично. Все получилось!

А дальше была угроза выкидыша, больница, жуткий токсикоз до седьмого месяца и самые легкие роды, которые только можно себе представить. Сейчас моему сыну уже больше года. Все позади. Я не могу сказать, что материнство дается мне легко. Но я счастлива. Откровенно говоря, глядя назад, я понимаю, что прошла бы этот путь снова.

Мои родные и друзья в большинстве своем знают, какой путь мы прошли, но никогда не возникало негатива, наоборот: кто-то поддерживал, кто-то до сих пор спрашивает совета.

Со стороны мужа не знает никто. Мужчинам сложнее делиться такими вещами, видимо. Но без поддержки мужа я бы этот путь не прошла. Он помогал вылезать из самых глубоких ям, в которые я падала после пролетов. Не давал опустить руки, когда казалось, что сил двигаться дальше просто нет. А сил иногда действительно не было. Даже не моральных, а физических. Приходилось вставать в пять утра, чтобы успеть до работы на прием, на анализы, а после работы ехать не домой, а на обследования и физиотерапию. Домой просто приползала.

Сейчас, когда все позади, это как с родами: вроде помнишь, что было больно, а как именно — из памяти стерлось. Так же и тут. Все, что было до двух полосок на тесте, сгладилось, эмоции утихли, боль ушла. И на вопросы, пойду ли я за вторым, готова ли я снова пройти все эти испытания, уверенно отвечаю: да. Готова. Я знаю, что в результате меня ждет такая награда, ради которой стоит побороться.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!