Ты не живое существо
Илоне Кейзер 44 года, и пять из них она официально бездомна. Сегодня она получает высшее образование и помогает другим людям без определенного места жительства
Илона приехала в Москву из Петербурга на семинары Школы общественного защитника. После лекции она подошла к одному из адвокатов-преподавателей и очень просто, буднично сказала: «Я хотела с вами посоветоваться. Дело в том, что я бомж».
Ужасный ребенок
Илона рассказывает, что росла в обеспеченной интеллигентной семье в Санкт-Петербурге: дедушка был академиком, мама — кандидатом наук и заведующей большой лабораторией в одном из университетов. Илона хорошо ладила с отчимом и младшим братом, школа-английский-бальные танцы-рисование, все — как положено девочке из хорошей семьи, но мама все равно стыдилась «необразцовой» дочери.
«У меня был диатез, и кожи на лице практически не было. Мама мне вообще говорила: “Что ты ко мне на работу пришла с таким лицом?” В мамину картину мира это не вписывалось: как может быть у такой шикарной мамы такой ужасный ребенок? — вспоминает Илона. — Я была одна, мне было жутко плохо. А во дворе, в компании, когда я употребляла… психоактивные вещества, я была такая же, как все. А если у меня еще и были деньги, то я вообще была авторитетом».
Когда Илоне было 16 лет, ее отчим — с ним девушка как раз ладила — забрал ее четырехлетнего брата и уехал жить в Израиль, а оттуда в Америку. Через год, стремясь сбежать из дома, Илона вышла замуж. Мать предложила: если выпишешься из квартиры — оплачу тебе свадьбу. Илона хотела красивую свадьбу, поэтому согласилась.
Вскоре Илона на год уехала работать в Израиль, кем и где, она говорить не хочет, и подробный рассказ начинает уже с момента возвращения в Россию, когда умерла мама.
Средство от бед
1999 год, Илоне 25 лет, она давно в разводе, одна хоронит мать, живет в одной из оставшихся (мать перед смертью занялась недвижимостью) квартир. Через несколько недель после похорон стало известно о завещании: вся недвижимость и счета достаются ее брату, живущему в Америке. Но в квартиру, в которой была прописана Илона, никто не приезжал, женщина продолжала там жить, работала заведующей магазина, продолжала употреблять психоактивные вещества.
«Ну, я не то что употребляла, а — как сказать. Это был мой образ жизни, мне казалось, что, если я не буду употреблять, то увижу весь ужас своего существования, и мне будет намного хуже, что меня в дурку увезут, — пытается объяснить Илона. — А в 2008 году приехал отчим, сказал, что таких, как я, вообще надо убивать, что я должна убраться из квартиры за 24 часа. Отчим продал квартиру, а меня из этой квартиры выписали. Риелтор, который занимался продажей квартиры, сказал, что если я куда-то дернусь, если в суд подам, меня закопают».
В выходные Илона учится отдыхать, стала выключать рабочую симку. Она счастлива, что у нее появилось в жизни дело — помогать зависимым людямФото: Мария Гельман для ТД
Она уехала в Ленинградскую область к своему знакомому, вышла за него замуж и осталась там жить. К зиме 2012 года состояние здоровья Илоны сильно ухудшилось, она сломала руку. Муж вызвал скорую, женщину госпитализировали в областную больницу, а оттуда перевезли в Санкт-Петербург.
«Мне сделали операцию, поставили в руку железную конструкцию, отпустили домой. А потом эта конструкция начала отторгаться. Я приезжаю в больницу, в которой меня оперировали, а мне говорят: “Мы с гноем не оперируем, поезжайте в гнойную больницу”. Я еду в гнойную, они мне оперируют руку, выписывают антибиотики, а у меня денег на них нет. Через неделю все это опять начинается. И так раз десять мне резали руку, я уже весила около 50 килограмм, каждый раз операция под общим наркозом. Это был ад, это постоянная боль, а обезболивающих нет», — Илона вытягивает руку, которая, как видно, уже полностью зажила.
Пока она моталась по больницам, муж нашел другую женщину. В канун Нового года Илона оказалась на улице, где и прожила следующие четыре года — ночевала в государственных общежитиях для людей без определенного места жительства, на вокзалах, в склепах на кладбище.
В России есть специальные государственные учреждения, которые помогают бездомным людям, в городах работают пункты обогрева и ночные автобусы, бездомный может обратиться за помощью в центры социального обслуживания, приют или дом ночного пребывания (ДНП). В ДНП есть медпункт, санузел, кухня с микроволновкой. Правда, находиться в ДНП можно только с 19:00 до 9:00 и жить в таких домах могут только те бездомные, у которых последнее место регистрации было в Санкт-Петербурге.
Бесправие
С другими людьми, живущими на улице, Илона не общалась — страшно. Как правило, говорит Илона, тебя твой же сосед выкинет, потому что каждый борется за то, чтобы выжить, каждый за себя.
«Меня выкидывали в помойки, выкидывали из автобусов на ходу, меня сбивали машины, и водитель, сбивший меня, чтобы я не подала на него заявление, забрал у меня все документы. После этой аварии меня привезли в больницу, но из больницы выкинули. Бездомный человек абсолютно бесправен. Ты не живое существо. Тебя реально выкидывают из больниц, потому что надо освободить койку, тебе не дают обезболивающее, ты приходишь в больницу, у тебя температура 40, а тебе говорят: “Да ты бомж, тебе вообще лучше уже сдохнуть, иди отсюда”. Мне делали достаточно серьезные операции, но никакого обезболивания не было», — рассказывает Илона.
Илона рассказывает, как она забрела во двор Ашана. Пятеро нетрезвых грузчиков поймали ее, изнасиловали, избили и оттащили за волосы в помойку, отходы из которой спрессовывает специальная машина. Кто-то из жильцов пошел выносить мусор, нашел Илону и вызвал скорую, женщину отвезли в НИИ Скорой помощи им. Джанелидзе.
Илона говорит, что, может быть, и не запомнила бы все это, если бы на следующее утро не пришел врач и не сказал: «Я тебя только вчера доставал из помойки, иди уже употреблять в какой-нибудь другой район города».
«Я осознала, что моя жизнь ничего не стоит. Вообще ничего, — разводит руками Илона. — И если бы со мной что-то случилось, никто бы ничего не расследовал. Ну, бомж и бомж».
В мае 2015-го Илона не выдержала и пришла в один из ДНП. К тому моменту она не разговаривала уже полгода — не было необходимости и было просто трудно из-за воздействия алкоголя и психоактивных веществ. Сотрудники дома отправили Илону в Городскую наркологическую больницу, Илона согласилась туда поехать и там остаться.
Мы молчим, я разглядываю Илону — на ней белая блузка, по-модному рваные джинсы. Она пробыла в отделении реабилитации наркологической больницы семь месяцев. За время, проведенное там, Илона устроилась на работу кассиром в «Пятерочку».
— Почему вы не согласились поехать в эту больницу раньше?
— Потому что мне казалось, что в ней лежат только алкоголики, наркоманы, которые уже совсем, а я, живя на остановке и выпивая третью банку валокордина, не алкоголик, — смеется Илона. — В моей голове это было так. Мне казалось, что я употребляю только для того, чтобы не сойти с ума, а не потому что я зависима.
Два года трезвости Илона отметила татуировкой, надпись переводится как «Любимая богом»Фото: Мария Гельман для ТД
Пока Илона работала и проходила реабилитацию в больнице, она поступила в Государственный институт психологии и социальной работы. Работая кассиром, получала 18 тысяч рублей, пять тысяч из которых каждый месяц надо было отдавать за учебу. Илона снова и снова повторяет, что получила и работу, и возможность учиться только благодаря людям, которые занимались ею в больнице.
«Мне так нравилось жить в трезвости, когда не надо ничего бояться, когда не надо ежедневно бороться за жизнь. И в больнице еще были консультанты, которые смеялись и говорили мне: “Не поступишь, мы с тобой не будем разговаривать”. И я правда боялась, что они перестанут со мной общаться. Я всегда была одна, и в первый раз в моей жизни появились люди, которым было не все равно, есть ли у меня носки. И это круто».
Какой в этом подвиг?
После выписки из больницы Илона жила в ДНП, продолжала учиться, работала и приходила в наркологическую больницу, но уже в качестве волонтера: сначала просто поддержать пациентов, потом начала сопровождать их в суды. Как правило, бездомные попадаются на краже или по статье, связанной с наркотиками, и Илона ходила с ними в суд, чтобы им не было страшно.
Илона получила II группу инвалидности, государство предоставило ей восьмиметровую комнату без мебели, без обоев, с выбитыми стеклами и клопами. Илона живет в этой комнате уже два года, она сама сделала ремонт, купила кровать, поменяла окна, вытравила насекомых.
Последний год Илона работает в благотворительном фонде «Гуманитарное действие», который помогает наркозависимым, женщинам, вовлеченным в сферу оказания сексуальных услуг, людям, живущим с ВИЧ. С сотрудниками фонда она познакомилась, еще когда сама лежала в наркологической больнице. Илона проходит с подопечными все то, через что ей в свое время пришлось пройти одной.
«Мне приходится взаимодействовать с теми же врачами, которые меня выкидывали из больниц тогда. Они меня не узнают, конечно, но мне интересно за всем этим наблюдать, — рассказывает Илона. — Я знаю все ощущения и чувства, которые испытывают мои подопечные. Ну, и конечно, если врач знает, что человека ведет социальный работник, он не будет его просто выкидывать на улицу или не давать обезболивающее».
Сейчас Илона живет в общежитии в той самой восьмиметровой комнате, которую ей предоставило государство. Каждые 11 месяцев Илона должна приносить в МФЦ один и тот же пакет документов: справку о доходах, справку об инвалидности, копию паспорта, заявление с просьбой предоставить ей во временное пользование жилье и т.д. Эти документы в течение двух недель рассматривает специальная комиссия и решает, будет ли заключен договор с Илоной на будущий год.
Алгоритм, по которому принимает решение комиссия, никто не знает. Естественно, нельзя нарушать условия договора: пить, употреблять наркотики, скандалить, драться с соседями, нужно вовремя оплачивать коммуналку. Но, по словам Илоны, бывают случаи, когда из комнаты выселяют абсолютно мирного человека.
Повлиять на решение комиссии Илона не может — кроме указанных документов, комиссия ничего не рассматривает.
«Мне готовы дать рекомендации и наш участковый, и соседи, и коллеги на работе. Я заканчиваю институт, у меня какие-то успехи, но в жилищном отделе моего района мне постоянно говорят: “Ну, вы же понимаете, что эта ваша комната у вас не навсегда?” Я только начала жить, как нормальный человек, и у меня теперь паранойя, что меня лишат этой комнаты и что я вернусь обратно в ДНП. Для меня это будет большой удар. Я, конечно, его вывезу, не пойду употреблять или еще что-то, но это очень подкосит, — говорит Илона. — Я смотрю на свою жизнь, что со мной произошло за четыре года, мне кажется, что я такая молодец, что я такой подвиг совершаю, что мало кому это удается, а на самом деле, как мне одна судья в суде сказала: “Вы, конечно, молодец, но вы стали нормальным человеком. Какой в этом подвиг? То, что вы сейчас делаете, это нормально. Чем вы гордитесь?” И я подумала: “Действительно, а в чем моя заслуга? В том, что я в 44 года заканчиваю институт?”»
В Москву Илона приехала на занятия Школы общественного защитника. Несколько дней подряд опытные адвокаты и правозащитники, бывшие прокуроры и судьи на лекциях рассказывали, как вести себя со следователями и судьями, как писать ходатайства, как отстаивать интересы подзащитного в суде. Теперь Илона лучше знает, как добиваться для своих подопечных того, что им положено по закону. Это не только про знание права, это еще и про уверенность в себе — как вести себя с судьей, который давит на тебя и твоего подзащитного, что отвечать следователю, как не растеряться в непонятной ситуации.
Мы курим у Сахаровского центра, Илона вздыхает: «У вас тут в Москве с бомжами, конечно, полный кошмар, их так много, так много». Я киваю. Илона говорит, что если бы был в свое время рядом человек, который смог бы что-то рассказать, объяснить, то, может быть, с ней не случилось бы столько всего. Зато теперь она все знает и может помогать другим бездомным, у которых родственники пытаются отнять квартиры, оставшиеся в наследство от родителей, мотивируя тем, что «ты все равно наркоман, зачем тебе».
Через несколько часов у Илоны поезд в Санкт-Петербург, она вслух рассуждает, где можно было бы это время переждать. Мы прощаемся, к Илоне подходит женщина, с которой они вместе были на правозащитном семинаре, там и познакомились: женщину зовут Анастасия, она из небольшого городка, уже несколько лет борется за мужа, в отношении которого возбудили уголовное дело.
«Ты сейчас куда? Я тебя жду. Пойдем куда-нибудь вместе, пока есть время до поезда», — говорит Анастасия.
Лекции Школы общественного защитника проходят в Москве и в регионах. На московские занятия приглашают слушателей из других городов. Мест мало, а Школа, к сожалению, становится все более и более востребованной. Для слушателей занятия бесплатные. Но средства нужны на работу координаторов и раздаточные материалы. Пожалуйста, оформите регулярное пожертвование, чтобы готовые сражаться с системой люди оказались рядом в любой точке страны, если такая помощь понадобится нам и нашим близким.
Вы можете им помочь
Помогаем
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
