Спасите меня, пожалуйста

Некоторые имена и фамилии героев текста изменены ради их безопасности

Наши дети никогда не родятся

Переезда в Петербург Маша ждала как праздника. Ей было 17, впереди — учеба в колледже и долгая счастливая жизнь с Романом, самым лучшим и любимым человеком, который уже год был рядом, во всем поддерживал, защищал и опекал.

«Родители отпустили меня спокойно, — вспоминает Маша. — Рома им нравился: старше меня на пять лет, серьезный, старательный и при этом добрый — находка».

Перед отъездом молодые люди договорились: поженятся, как почувствуют, что уверенно стоят на ногах.

«Проблемы начались, когда я поступила в колледж. У меня появился круг общения — однокурсницы и однокурсники, преподаватели. Как-то раз мы с девчонками засиделись в кафе и я пришла домой позже обычного. Рома знал, где я и с кем, но как только я вошла в квартиру, он дал мне пощечину. А потом заплакал».

Рома говорил, что Маша все рушит: у них должна быть семья, дети, а она «шляется неизвестно где, катится, как все бабы, в разврат и пошлость». Но ничего. Она же его любимая девочка, так что он ее обязательно спасет. Маша не знала, что делать, и рассказала обо всем матери, но та поддержала Романа.

«Мама считала, что он серьезно настроен, что он ответственный и надежный, а мне нужно просто успокоиться. Она была уверена, что все случившееся — недоразумение, о котором надо поскорее забыть. А через несколько месяцев я отправилась в поход вместе с однокурсниками. По возвращении Рома ударил меня в живот так, что я отлетела к стене. Потом он снова плакал, говорил: я его довожу, ему не нравится меня бить, он не хочет этого, но я вынуждаю его. Он повторял, что если так пойдет дальше, то наша любовь умрет, а наши дети никогда не родятся. Я не понимала, что происходит. Иногда он был невероятно милым и нежным, рассказывал, как у нас все будет хорошо, показывал фотографии из стран, куда мы обязательно поедем. Я чувствовала себя предательницей: такой прекрасный человек, а я довожу его до ручки. Но где-то внутри крепла уверенность, что это не так».

Маша познакомилась с Наталией случайно — увидела ее посты о том, как пережить насилие, в одном из пабликов соцсети.

«Я впервые задумалась, что и в моей жизни все может быть по-другому. Но обратилась за помощью только после своего двадцатилетия».

В тот день Маша пошла по магазинам — хотела купить себе новое платье. И просто не услышала звонка.

«Я вернулась домой на два часа позже. Рома уже был пьян. На столе валялся рассыпавшийся букет. В тот раз он по-настоящему избил меня — наотмашь ударил несколько раз, а потом ушел, “чтобы меня, дуру, не убить”. Когда вернулся, заявил, что ждать больше нечего и нам нужно срочно подавать заявление в загс.

И тут я поняла, что не готова. Что мне страшно. Рома взбесился, назвал меня шалавой, снова несколько раз ударил по лицу и в ярости хлопнул дверью. Тогда я и написала Наташе и Олесе. Я хотела уйти, понимала, что должна уйти, но не представляла как».

Две задачи со сложным решением

Юрист-криминолог Наталия Семенова и психолог Олеся Жохова создали группу волонтеров, помогающих жертвам насилия, в 2017 году. Девушки привлекли своих друзей и знакомых, те привели своих. К июню 2019 года в их сообществе состояло двадцать человек. Активисты, среди которых есть юристы, психологи, социальные работники и просто неравнодушные люди, сосредоточились на женщинах, пострадавших от любой формы насилия.

За два с половиной года существования группы волонтеры стали свидетелями нескольких десятков страшных историй. Их героинями были избитые, изрезанные, отчаявшиеся женщины, зачастую неспособные переступить порог собственной квартиры.

«Маша была не первой, — вспоминает Наталия. — Первый раз нам написали друзья девочки, пережившей изнасилование. Она не могла ни есть, ни спать, ни выходить из дома. Мы постепенно возвращали ее к жизни. Олеся помогала терапией, другие девочки выполняли роль “старших сестер”: следили, чтобы наша подопечная не забыла пообедать или помыть голову. С того времени я точно знаю: человек в депрессии с помытой головой и человек в депрессии, но с головой немытой — два разных человека».

Волонтеры поставили себе задачи — не только вернуть жертву к жизни, но и привлечь преступника к ответственности.

«Насильник должен быть наказан», — убеждена Наташа.

«Но для этого нужно дойти до полиции, все рассказать, подать заявление. Это очень тяжело, но необходимо», — добавляет Олеся.

Ту, первую, девушку волонтеры уговорили показаться врачам, но подавать заявление в полицию она отказалась наотрез.

«Она боялась, что в отделении ее встретят страшные и злые мужики, которые ничем не смогут помочь, но точно сделают хуже. Так думают очень многие, и, увы, переубедить удается далеко не всех».

Иллюстрация: Катя Куклина для ТД

После первого случая заработало сарафанное радио — на специально созданный для обращений аккаунт скайпа посыпались сообщения с просьбами о помощи. Через несколько месяцев волонтеры скинулись и сняли квартиру. Так появилось временное убежище для тех, кому было больше некуда пойти.

Игорь, что нам делать?

Наталии удалось заручиться поддержкой правоохранительных органов. С майором полиции Игорем Иващенко они были знакомы давно — много лет назад писали статьи в один самиздат, сдружились. Когда Наташа попросила о помощи, Игорь не отказал.

«Сам я пришел в органы в 2001 году, четко понимая одно: есть люди, ставшие жертвами преступления, и есть негодяи. Одних надо защитить, других посадить. Без разницы, кто пострадавший — молодая девушка, мужик-токарь, гомосексуал или “негр преклонных годов”».

Игорь стал для волонтеров главным консультантом по вопросам взаимодействия с полицией.

«Когда я понимаю, что моих знаний не хватает, я звоню Игорю, — рассказывает Наталия. — Мы выясняем, где находится потерпевшая. Если это другой город, могут возникнуть сложности. Если она в Питере, легче. Есть связи. Можно проследить заявление с момента его подачи. Основная помощь Игоря — это бесконечные консультации, четкий алгоритм действий с позиции сотрудника полиции».

О своей помощи волонтерам майор предпочитает не распространяться.

«Мои советы относятся к практической работе, но могут не совпасть с официальной линией партии, — признается он. — Но это тоже работа. И точка. А вот сочувствие обычно прячешь, высунуться ему не даешь, иначе сердца не хватит. К тому же люди бывают разные. Есть те, кому не повезло: оказались не в том месте не в то время, связались не с тем человеком. Но есть и другие — например, провокаторы. В моей практике был случай: жена алкоголика, регулярно устраивавшего дома пьяные дебоши, сама покупала ему выпивку и, дождавшись нужной кондиции, закатывала скандалы. Все для того, чтобы получить удовольствие, глядя, как наши ребята увозят в отделение ее благоверного».

Одна из главных проблем для Наталии и Игоря — страх жертв обращаться в органы.

«Большинство не хочет помощи от полиции, — говорит Игорь. — Возможно, их слишком часто пугали в детстве “дяденькой-милиционером”, поэтому единственная роль, которую они готовы отвести нам, — пугало. Из раза в раз мы сталкиваемся с одной и той же типичной просьбой: “Вы напугайте его, пожалуйста. Только забирать не надо”».

По словам активистов, женщины не пишут заявлений на своих мучителей еще и потому, что боятся равнодушия и грубости со стороны полицейских.

«Это работа, и ничего личного, — объясняет Игорь. — Что для одного человека трагедия, для нас будничная рутина. Обращаясь в полицию, нужно быть готовой к многократному пересказу случившегося и неудобным вопросам. И да, если полицейский не увидит перспективы раскрытия дела или решит, что жертва сделала все, чтобы с ней произошло несчастье, можно нарваться на “полицейский юмор”. Но бороться за то, чтобы преступник был осужден, надо. Нужно идти, подавать заявление или вызвать сотрудников на место. И надо говорить правду, ничего не приукрашивая, иначе доверие к показаниям потерпевшей будет потеряно».

Не понимаю принцип «сама виновата»

Как только Маша рассказала свою историю Наталии и Олесе, они отправились к ней.

«Девочки приехали, помогли собрать вещи и отвезли меня к матери, — вспоминает девушка. — Наконец-то мы смогли с ней по-настоящему поговорить. Она не подозревала, насколько мне было плохо. Потом я сменила колледж, номер телефона, место жительства — сделала все, чтобы Рома не смог меня найти. Но до сих пор я боюсь, что встречу его на улице и он снова меня изобьет».

Когда волонтеры помогали Маше паковать чемоданы, Роман мог вернуться в любой момент. Чтобы к одной пострадавшей не присоединились еще две, Наталия попросила своего друга Михаила Колесова побыть вместе с ними.

Иллюстрация: Катя Куклина для ТД

«Миша и еще несколько мужчин — наши “старшие братья”, — рассказывает Наташа. — Иногда мы помогаем девушке собраться в присутствии ее мучителя. И вот тут может случиться все что угодно. Но благодаря нашим мужчинам все обходится только словесными оскорблениями, обещаниями найти и обезглавить, проклятиями».

«Не переношу, когда мучают беззащитных, потому помочь согласился сразу, — рассказывает Михаил Колесов. — Я не могу представить себе ситуацию, когда насилие в отношениях было бы оправданно. А принцип “сама виновата” не понимаю вообще. Есть, правда, знакомые, которые его придерживаются. Бог им судья и пожелание не оказаться в роли жертвы таких же умников, как они сами».

Лишь однажды в жизни Михаила был случай, когда ему пришлось поднять руку на женщину.

«Это произошло несколько лет назад. Девушка была под наркотиками. Она бросилась на меня с ножом. Пришлось скрутить, оружие забрать, а потом вызвать бригаду санитаров. Я невольно причинил ей боль, но речь шла об угрозе жизни. Тут уже не до сантиментов».

Михаил утверждает: задача для него и его друзей — обеспечить безопасность волонтеров и их подопечной, но никого не бить и не калечить.

«Если мужчина нападет на девушек, конечно, мы его нейтрализуем. Но всех нас ограничивает Уголовный кодекс. Речь не идет о причинении вреда его здоровью. Разбираться с ним — дело правоохранительных органов, а у меня, к примеру, иная, вполне мирная профессия. И, конечно, мы никогда не берем на себя роль мстителей, того самого “добра с кулаками”. Нельзя бороться с насилием, если сам же его и плодишь».

Побег от домостроя

Одной из самых поразительных историй для Наталии и ее соратников стал случай Лены Мареевой, не сумевшей справиться с религиозным рвением мужа.

«Ей было 24 года, — вспоминает Наташа. — Замуж она вышла в 18 лет по большой любви. Ее муж был очень религиозен и стремился построить “правильную православную семью”, где женщина занимается только домом и детьми. Правда, зарабатывал он при этом тысяч 40 в месяц, так что жили они впроголодь. Ее задачей было воспитывать подрастающее поколение, а его задачей — воспитывать Лену. Ну вот он и воспитывал: бил изо дня в день чем придется и как придется».

Девушка решилась бежать лишь после того, как родила третьего ребенка.

«Лена прожила в нашем убежище около полутора месяцев. Очаровательная. Мы все влюбились в нее. Но она ничего не знала о жизни, ничего не умела — муж запрещал учиться и работать. Мы долго думали, как поступить, а потом просто скинулись всем миром и оплатили ей курсы маникюра. Может быть, не лучшее образование, но за счет полученных навыков она могла уже самостоятельно зарабатывать».

Лена выдержала борьбу за свободу. С помощью волонтеров она подала заявление о побоях и потребовала лишить мужа родительских прав.

«Родительских прав его лишили, и в итоге он сел, — вздыхает Наташа. — Но не за жену, не за весь этот кошмар. Он в гневе кому-то постороннему проломил голову. Вот за это получил реальный срок. А за Лену — нет».

После этой истории активисты стали создавать собственную базу вакансий.

«Мы стараемся собирать их по своим каналам, а не просто шерстить тематические сайты, — говорит Наташа. — Мы не можем гарантировать девушкам трудоустройство, но помочь хотя бы в поиске работы, направить в какую-то сторону всегда готовы».

Иногда они возвращаются

Когда в прессе заговорили о деле сестер Хачатурян, а в сети поднялась новая волна обсуждения домашнего насилия, Наталия и ее группа поняли, что пора выходить из тени. Так появился аккаунт «Катя Серова» — их коллективное «я». К тому времени волонтеры провели более 150 юридических и 108 психологических консультаций, помогли сменить место жительства 14 пострадавшим, составить 48 заявлений в полицию, семерых устроили на работу, а в убежище успели пожить 22 девушки.

«Мы не собираем пожертвований, не создаем фонд, не открываем краудфандинговых площадок, потому что стараемся сохранять свою анонимность, — говорит Наталия. — Как только появился аккаунт Кати, в личные сообщения полетели оскорбления и угрозы. Нас обвиняли в том, что мы разрушаем семьи, делаем женщин одинокими, вообще лезем не в свое дело. Не раз мужья и сожители наших девушек обещали найти нас и наказать: оторвать головы, переехать на автомобиле, искалечить. Мы не хотим провоцировать этих людей на переход от слов к делу. Проще и безопаснее сохранять инкогнито».

Иллюстрация: Катя Куклина для ТД

Несмотря на все усилия психологов «Кати Серовой», некоторые женщины оказываются не готовы оставить прошлое в прошлом и начать новую жизнь.

«Пережить насилие, а тем более уйти из токсичных отношений удается не всем, — говорит Наташа. — А иногда происходят ситуации, опасные не только для наших подопечных, но и для других людей. Когда мы снимали квартиру-убежище, очень боялись, что нас выследят. И не без оснований.

Однажды в убежище привезли очередную избитую и напуганную женщину. Двое суток она приходила в себя под присмотром психолога.

На третий день ей вдруг пришло в голову, что мы секта, а наши волонтеры занимаются промывкой мозгов и удерживают ее в квартире силой. Недолго думая, она позвонила своему сожителю и стала просить его приехать и забрать ее. Мы ни о чем не подозревали. А тот мужчина оказался человеком решительным. Он был у нас под дверью в течение часа, с толпой друзей.

Нежданные гости были в состоянии не то алкогольного, не то наркотического опьянения, вели себя агрессивно, сыпали угрозами, а в итоге начали ломать дверь.

Мы вызвали полицию, но ждать ее пришлось 40 минут. Все это время гремела железная дверь, кричала девушка, устроившая весь этот балаган, но хуже всего, что в квартире она была не одна. За день до того туда попала еще одна жертва домашних побоев. И вся эта ситуация напугала ее до такой степени, что нам едва удалось привести ее в чувство. Полиция успела вовремя. По крайней мере дверь осталась цела. Осаждавшая нас группа вместе с вызвавшей их барышней отбыла в отделение. Больше мы не видели эту девушку. Остается только надеяться, что с ней все в порядке».

Это далеко не единственный случай, когда женщина, казалось бы, вырвавшаяся из замкнутого круга, возвращалась назад.

«Когда мы с Наталией создавали нашу группу, мы знали, что нельзя помочь всем, — признается Олеся Жохова. — Женщины возвращаются, это так. Но важно понимать, что возвращаются-то они не к насильникам, а к любимым, но оступившимся мужьям. К отцам своих детей, к своему, как им кажется, будущему. Выйти из этого ада можно, только если приходит понимание. Когда женщина поймет, что перед ней враг, она уже не вернется».

Продолжаем работу

«Если нам удалось помочь хотя бы одному человеку, это уже победа, это больше, чем ноль, значит, продолжаем, — говорит Олеся. — Когда-то я сама решила пойти учиться на психолога, потому что меня домогался отчим близкой подруги. Мне было 15, и я не могла говорить об этом. Казалось, мне никто не поверит, я потеряю подругу, стану прокаженной в глазах близких. Истории насилия очень разные, но все в чем-то похожи».

Но Олеся уверена: единого образа жертвы, единой схемы развития токсичных отношений не существует. И ни одна ситуация не может стать причиной для насилия.

Борьба с последствиями насилия — своего рода контрудар.

«Пока мы живы, у нас есть шанс быть счастливыми, — говорит Наталия. — После рождения сына мой муж потерял работу и впал в депрессию. Я начала зарабатывать самостоятельно, пока он находился в глубоком штопоре. В итоге работы стало много, а времени и сил мало. Муж начал обвинять меня в том, что я не уделяю ему внимания, ревновать, устраивать скандалы. Что-то окончательно сломалось, когда он потребовал у меня телефон, чтобы проверить мои сообщения. Для меня чтение чужих переписок — табу. Я отказала, а он накинулся на меня и начал душить. Через три месяца мы развелись. Сейчас у меня есть насыщенная, интересная и полноценная жизнь. И есть девочки, которым мы сумели помочь. Эта жизнь наполнена смыслом. Вот что для меня счастье. Если девушка стала жертвой насилия, самый главный бой, который ей придется выдержать, — бой против собственного страха».

«Страх — это страх, а не отражение реальности. Понять это сложно, — говорит Олеся. — Но выздоровление начинается, когда понимаешь: моя картина мира не соответствует действительности».

Тема домашнего насилия и насилия в целом пугает многих, но это не повод отказываться от отношений. К тому же, по мнению Олеси Жоховой, сегодня в самой сути этих отношений произошли серьезные и важные изменения к лучшему.

«Нормальных отношений сегодня гораздо больше, чем когда бы то ни было. Кажется, что вокруг много ужаса и треша, но на самом деле раньше о нем просто молчали. Мы учимся обозначать свои границы, самостоятельно делать выбор, говорить да или нет, когда считаем нужным, и понимать, что рядом с нами может быть самый близкий и родной человек, но он все равно другой, он не часть нас самих. Мы просто учимся лучше слышать и понимать партнера. И мой прогноз на будущее весьма оптимистичен».

Автор — сотрудник ИД «Ъ», специально для «Таких дел»

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!