А потом я завела бультерьера

Аудитория в учебном центре «Профессионал» на Рязанском проспекте. Семь вечера. Занятия окончены, но в классе шум и споры: часть людей возмущается и не хочет завтра ехать в Сколково, потому что далеко и долго, часть возражает им — мол, все поедут, и вы поедете. Сквозь голоса слышен один — твердый, спокойный и настойчивый женский голос. Он говорит, что завтра важная выставка и на нее стоит поехать. Это Ирина, преподаватель группы и наставник будущих кадровиков. Спокойная и уверенная в себе женщина. Мать дочери и сына. А еще — человек, который смог уйти от домашнего насилия.

Сначала я надеялась

«Вы не поверите, но меня сейчас всю трясет, — Ирина садится за преподавательский стол в опустевшем классе и начинает вспоминать. — Мы познакомились, когда мне было 23, в аське. На первой же встрече я подумала: “Вот он ты какой, мой муж”, — такого со мной никогда раньше не было. Долго встречались, потом стали жить вместе, вместе же купили квартиру и через три года поженились. Наверное, будь я тогда умнее, я бы заметила сразу — но я не заметила».

Поначалу Алексей не проявлял никакой агрессии к Ире — только к окружающим. Часто бывал резок и категоричен. Ей тогда казалось, что окружающие не в счет, к ней-то он был добр. Но потом постепенно доброты становилось все меньше. Первый раз он ударил ее, когда она была на пятом месяце беременности — ударил по животу. Обсудили, помирились, стали жить дальше. Дочь Злата родилась 11 лет назад.

А через полтора года Ирина снова забеременела. Муж был против ребенка, но она отказалась делать аборт. «Я уже сделала один аборт в самом начале наших отношений, — говорит Ирина с болью в голосе. — Он тогда настоял, а я испугалась и пошла навстречу. Как мне было ужасно после того аборта, я словами передать не могу. До сих пор себе не могу этого простить и, видимо, никогда не смогу. Я сказала ему: “Если ты так против, уходи. Я готова на развод, но ребенка я рожу”».

И Ирина родила Глеба. Муж никуда не ушел, но и отношения не наладились: он по-прежнему не хотел сына, избегал его, злился на жену и обоих детей. Именно тогда она поняла, что надо уходить. Но было некуда: двое маленьких детей, она в декрете, квартира, кредит за которую она помогала выплачивать, была на его имя, своих сбережений не было. «Да, знаю, как это звучит. Да, я была дура», — горько улыбается она сейчас.

Она решила занять выжидательную позицию. Старалась лишний раз не попадаться мужу на глаза, ничем его не нервировать. Днем готовила, убирала и занималась детьми, а когда он приходил вечером с работы, забирала детей и уходила гулять, чтобы он мог спокойно побыть дома. На крики отвечала смиренной улыбкой, на оскорбления не реагировала. Надеялась, что все наладится, когда дети подрастут и перестанут требовать столько внимания. Читала психологическую литературу. Предлагала вместе пойти к психотерапевту.

«Но это я сейчас знаю: чтобы отношения наладились, нужно желание с обеих сторон и готовность над этим работать. А этого не было. Тогда я надеялась, что смогу сама их вытянуть за двоих. Моя мама всегда была боевой женщиной, и папе часто от нее доставалось. Я выросла ее противоположностью, мягкой, податливой, и думала, что терпение и смирение — ключ к семейному счастью. Как же я заблуждалась».

Несмотря на мягкость, Ирина понимала, что надо потихоньку становиться самостоятельной, и начала искать работу. На полдня, пока дети в саду, и рядом с домом. Экономист по образованию и менеджер по туризму в прошлом, она была готова на любую работу, а резюме не только рассылала повсюду, но и ходила пешком в окрестные организации, стучалась во все двери. И параллельно писала курсовые и дипломы из дома — написала их больше 200 штук. В итоге, когда Глебу было полтора года, ее позвали в учебный центр «Профессионал» преподавать трудовое право. Ирина ничего в этом не понимала, но быстро разобралась, и руководство было от нее в восторге.

Но в семье дела не налаживались. Наоборот, становилось хуже — муж все чаще замахивался на нее, а потом извинялся. Периоды агрессии удлинялись, как и степень этой агрессии. А потом случилось то, что случилось.

Потом меня сломали

«Это было 5 сентября 2014 года, — рассказывает она после паузы, набрав в легкие воздуха. — Злата только пошла в первый класс, Глебу было четыре. Вечером была очередная ссора, но криками не ограничилось. Он бил меня и душил, поднимая за горло вверх по стене. Это продолжалось минут 40. Дети кричали, я кричала, он кричал. Я не помню как, но мне удалось выбежать из квартиры к соседям. Оттуда я вызывала полицию. Они приехали и куда-то забрали его. Я вернулась в квартиру и вызвала скорую».

Врачи приехали быстро и сказали, что Ирине нужно в больницу, — ушибы и сотрясение мозга. Но надо было ехать без детей, а оставлять их в квартире одних она отказалась. В этот момент муж вернулся и с криком «Тварь, я тебя сейчас зарою» кинулся к жене. «Слава богу, на скорой было двое крепких мужчин, — вспоминает Ирина. — Они его схватили и сказали быстро собирать детей. В виде исключения согласились отвезти меня в больницу с ними».

Из больницы Ирина с детьми поехала к подруге. Та отвела Злату в школу, дала всем одежду на первое время. Неделю Ирина ходила в очках и гриме, потом вышла на работу. «Хорошо, что я додумалась забрать с собой ноутбук — у меня в нем вся жизнь, вся работа».

А потом муж начал писать сообщения с извинениями. Говорил, что они могут вернуться домой и что он сам уедет. И они вернулись, и он действительно уехал в тот же вечер. Но на следующий же день в пять утра вломился в квартиру и начал кричать, мол, с какой стати он должен куда-то уходить из собственной квартиры. «И мне стало очевидно, что нам надо срочно искать жилье, — говорит Ирина. — Так прошло пару месяцев. Он то наезжал, то извинялся. А в начале декабря снова меня избил. И изнасиловал».

На следующий день, пока муж был на работе, за Ириной и детьми приехали подруги на большой машине и вывезли все, что в нее поместилось. В основном это были детские вещи, одежда и игрушки. Две недели жили по друзьям, а потом Ирина сняла удачную квартиру: неподалеку от детского сада, школы и работы.

«Поначалу денег у меня не хватало ни на что, — вспоминает Ирина. — Чайник, микроволновка, элементарная еда — все нам давали. Это сейчас получше, я даже взяла кредит на машину, правда, подержанную. А пять лет назад было совсем тяжело».

На следующий день после изнасилования Ирина поехала в магазин за продуктами. Три часа на могла выйти из машины — просто сидела в ней на парковке и смотрела в никуда. Чувствовала, что ее сломали, самую суть в ней сломали.

Но через три часа вышла из машины и отправилась в магазин. Ирина ошиблась. Ее не сломали.

Какого черта?!

Ирина подала на развод, и суд развел их только в 2015 году. Муж не отдавал детскую мебель, пришлось ее отсуживать. Он продолжал преследовать жену и избивал даже после судебных заседаний. Ирина писала жалобы в полицию, чтобы доказать факты насилия, но безуспешно. Подавала в суды, но все проигрывала. За полгода, с сентября 2014 по март 2015, у Ирины было три сотрясения мозга, но суд не счел их вредом здоровью, и Алексей избежал наказания.

В 2016 году статья о побоях перешла из Уголовного кодекса в Административный, а в уголовном остались только побои в отношении близких лиц. На тот момент супруги были уже разведены, а значит эпизоды насилия не подпадали под Уголовный кодекс. В итоге Алексей перед законом оставался чист. Лишь один раз суд присудил бывшему мужу 120 часов исправительных работ — но и этот приговор не был приведен в силу.

Поначалу Ирина писала все заявления и ходатайства сама, потому что адвокат стоил дорого. Но в 2015 году знакомый юрист свел ее с Консорциумом женских неправительственных объединений, куда входят десятки организаций, помогающих женщинам, пережившим домашнее насилие. Один из проектов Консорциума — Центр защиты пострадавших от домашнего насилия. Адвокат Мари Давтян, руководительница центра, взялась за дело Ирины.

«С тех пор Мари помогает мне все четыре года, — говорит Ирина. — Она вела три моих дела — это десятки заседаний в судах. А полтора года назад подала жалобу в Европейский суд по правам человека — на бездействие в отношении меня российских правоохранительных органов. Жалоба пока на рассмотрении. Мне повезло, что Мари доводит дела до конца. Без нее я бы давно опустила руки».

Ходя годами по судам и в полицию, Ирина решила получить второе высшее, юридическое. Сейчас, помимо работы по 12 часов в учебном центре, она еще и учится праву. Подумывает открыть кадровое агентство. Они с детьми до сих пор живут в том же районе, что и бывший муж. Уже несколько лет они не виделись — в какой-то момент он нашел другую женщину и исчез из поля зрения.

«Поначалу было, конечно, страшно оставаться в том же районе, — говорит Ирина. — Но вся наша жизнь была привязана к этому месту, поэтому я решила пересилить себя. До развода я бегала — теперь мне страшно быть одной на улице. Но потом я подумала, а какого черта? И завела бультерьера».

Ирина открывает ноутбук и показывает фотографии. Трехцветная девочка Чара, по словам Ирины, добрейшее создание. Хозяйка водит ее к кинологу, но специально не натаскивает на нападение. Достаточно внешности: люди сами обходят Чару стороной. Но главное, Ирине и детям с ней спокойно. «Теперь я выхожу с собакой на улицу одна в любое время суток», — улыбается Ирина.

Что это было

Как и многие женщины, пострадавшие от домашнего насилия, Ирина много думала о том, как попала в такую ситуацию и какие уроки можно из нее извлечь.

«Мне кажется, у нас в обществе заложено, что женщина — жертва, — размышляет Ирина. — Женщина должна не только работать, но и вести быт, обслуживать мужчину. Мне кажется, в этом отчасти виноваты сами женщины, ведь они формируют мировоззрение сыновей: вот, к примеру, она растит сына одна и отдает ему всю любовь — он и самый лучший, и все ему можно, и остальные, включая, конечно, женщин, ему что-то должны. Молодой человек вырастает с ощущением, что женщины должны его обслуживать, подчиняться, принадлежать ему.

Алексея воспитывала бабушка, потому что мама сильно пила. Отец и дед у него били жен. Недавно мои подруги несколько раз видели его с новой женщиной и говорят, что он очень грубо себя вел с ней, орал на всю маршрутку. Видимо, люди не меняются. Поколениями такие мужчины чувствовали свою безнаказанность. Но я хочу это прекратить. Я хочу, чтобы он понимал, что за насилие бывает наказание. Не понимаешь по-хорошему — значит, надо через суд донести это понимание. Но так нельзя. Даже если человек тебя бесит, ты обязан контролировать свое поведение».

По словам Ирины, сейчас ее главная задача — показать детям нормальные примеры хороших, уважительных отношений. Она старается, чтобы они общались только с такими людьми. А если дети видят насилие по телевизору или в жизни, тщательно им объясняет, что это плохо и почему это плохо. «Вот так и живем. Одному внушаю — не смей превращать женщину в объект насилия, второй — не смей превращаться в такой объект», — говорит Ирина.

Несмотря на все, что было, она не против, чтобы дети общались с отцом. Но он не появляется, а они про него не спрашивают. Злата до сих пор его боится, а Глеб просто не помнит. Правда, пару лет назад, когда по телевизору был репортаж про Маргариту Грачеву, которой муж отрубил руки, Глеб повернулся к маме и сказал: «Прямо как наш папа». Ирина тогда похолодела от ужаса.

«Я понимаю, что еще легко отделалась, — говорит Ирина, закрывая ноутбук, собирая бумаги со стола и надевая куртку. — Мне не отрубили руки и меня не убили. Я вовремя соскочила, а он вовремя отстал. Но проблема домашнего насилия в нашей стране так огромна, что ее нужно решать, в том числе законодательными и судебными мерами».

Пожалуйста, оформите регулярное пожертвование в пользу Консорциума женских неправительственных объединений, чтобы он и дальше бесплатно предоставлял адвокатов тем, кто пытается отстоять свои права. Пока в нашей стране нет закона о домашнем насилии, предотвратить его почти невозможно, а наказать виновника — сложно. Но с помощью этих адвокатов — можно. Их работа — это наша с вами надежда на справедливость и возмездие.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!