Этого не вынести в одиночку
Когда дело касается смерти, я хорошо понимаю своих героев. Потому что сама цепенела от недосыпа, исступленно вглядываясь в заострившиеся черты родного лица. Но мне тогда помогли, и больше всего я хочу, чтобы никто не остался без помощи
В стремлении спасти близких люди готовы на многое. Продавать последнее, ехать за новым лекарством на край света, изучать тома медицинской документации. Ждать, терпеть, тянуть, объяснять, просить. Подробно рассказывать — раз за разом — о случившемся, даже если рассказ причиняет боль, даже если напротив не врач, а незнакомый человек с диктофоном, задающий подчас странные вопросы. Но вдруг поможет и он? И люди рассказывают.
***
Весной, во время карантина, встречаться с героями было нельзя. С Мариной, мамой девочки Маши, подопечной Детского хосписа «Дом с маяком», мы говорили по зуму. Маша, которую недавно выписали из больницы с неоперабельной опухолью головного мозга, неподвижно лежала в кровати — я видела ее за плечом Марины. Марина старалась поворачивать тяжелый монитор стационарного компьютера с прикрепленной камерой, чтобы я могла разглядеть еще и окно, шкаф с лекарствами, кошку на кровати рядом с Машей. Изображение было так себе, а звук хороший, и я не видела, но слышала, как Марина в какой-то момент почти расплакалась.
Расшифровывая запись разговора, я била себя по голове: зачем были эти дурацкие просьбы показать, что там за окнами, до того ли Марине?! Когда человек глотает слезы, разве его спрашивают, какого цвета у вас кошка…
Текст вышел, Марина написала мне, что он ей понравился. Чуть больше чем через полтора месяца Маша умерла.
Потом карантин сняли. К семье Артема уже можно было приехать. Артем, как и Маша, был подопечным детского хосписа, но, в отличие от Маши, он ходил и говорил. Правда, ему было больно от любого движения воздуха — противоопухолевое лечение сделало кожу гиперчувствительной. На мои вопросы Артем сначала отвечал односложно, потом перестал отвечать вообще, но не уходил, лежал на диване рядом, молчал. Только когда Люда, его мама, сказала: «Артемка слушает песни этого, странного такого, Моргеншера», — раздраженно поправил: «Моргенштерна!» А я задавала Люде свои вопросы не по делу: «А какие цветы у вас на участке растут?» — «Да вот розы загнулись, ромашек много, хотите, я вам с собой нарву?» — «Ой, спасибо, нет, у меня самой на даче их полно, хуже только одуванчики, ха-ха». И Люда тоже смеялась — женщина, семилетнего сына которой уже нельзя было спасти. Артем умер через неделю после публикации текста. Дома, рядом с мамой, папой и младшим братом.
Анюта вместе с мамой лежала в хосписе. Я приходила к ним во вторник, и Надя, мама, сказала, что нужно готовиться: все может случиться прямо сейчас, а может и через месяц. Анюта умерла в следующий понедельник. На диктофонной записи остался наш долгий разговор с Надей, а до него — слышно, как мы заходим, шурша и дыша, в каюту, как Надя пытается разбудить Анюту, но та лишь невнятно стонет, как Надя вполголоса говорит — мол, устала Анютка, а я — кажется, слишком звонко и бодро — отвечаю, мол, ничего страшного, пусть спит.
После этого текста я перестала морщиться, слушая на диктофоне свои вопросы и уточнения, замирать от стыда, вспоминая, как отреагировала или стормозила. Поняла, что это совсем не важно. Важно только, что я могу попросить о помощи для своих героев.
Просить ее для себя сложно. Три таких простых слова — «Мне/нам нужна помощь» — даются с великим трудом. Чтобы произнести их, приходится признать собственное бессилие перед бедой, согласиться с тем, что она огромна. Но все в человеке сопротивляется этому: беда уже обрушилась, как лавина, уничтожив, покалечив, а человек бодрится — ничего, видали и страшнее, справимся. Тяжело осознать, что — не справимся. Что пришло то, чего не вынести в одиночку.
Я бы хотела этого не знать, но знаю. Уже давно, десять лет назад, мой муж умирал от рака. Несколько лет до этого мы боролись, даже немножко гордясь тем, что подаем кому-то пример. Потом молчали, изо всех сил отворачиваясь от правды. И лишь когда счет пошел на дни, я написала в живом журнале — тогда еще был он: «Мы не справляемся, помогите нам, пожалуйста». Казалось, на то, чтобы напечатать эти слова, ушли последние силы — но тут же меня подхватила, подняла волна помощи от близких и далеких, от тех, в ком я не сомневалась, до тех, кто, как мне казалось, нас уже не помнил. Это были и деньги — но не только деньги: кто-то оставался на ночь в больнице, когда я уже не могла, кто-то за час привозил с другого конца города редкую противопролежневую мазь, а няня друзей передавала для меня борщ в термосе. Мы не победили смерть, но в самые страшные дни наша семья не осталась одна, и я хорошо помню тепло той помощи — оно было сильнее боли.
Я не врач, не миллионер и не сострадающий священник; все, чем я могу помочь, — сложить слова и фразы в нужном порядке, чтобы максимально точно рассказать о своих героях на портале «Такие дела».
О том, как сухо и спокойно, слишком спокойно, Ира говорит о маме, родившей ее в неотапливаемом заброшенном бараке и через неделю оставившей там умирать.
О мягкой улыбке Виталия, с которой он вспоминает день, когда узнал свой диагноз — боковой амиотрофический склероз, и день, когда познакомился с будущей женой, она не испугалась диагноза.
Об отчаянном старании, с каким Костя пытается преодолеть мое непонимание: он говорит, а я не могу разобрать слов, и Костина сестра подсказывает ему, переводит мне.
О чутких, умных пальцах Валерия, бережно касающихся керамических чашек и тарелок, — именно по этой невероятной бережности и понимаешь, что Валерий многое видит руками, не глазами.
О том, как сдержанно и глубоко Оля рассказывает про потерю ребенка, каждой фразой убирая шелуху моих представлений об этом, каждым словом приближая меня к сердцевине своей боли.
Только это я и могу: сначала расспросить, потом написать. И постараться сделать это так, чтобы и до них — моих героев — дотянулись, как до меня когда-то, руки помогающих. Ваши руки.
Я счастлива, что существуют «Такие дела». Что благодаря им я встречаюсь с героями, каждый из которых снова и снова показывает мне, как хрупка жизнь и как силен человек.
Я очень хочу, чтобы «Такие дела» работали, потому что с ними не так страшно. И «Таким делам» нужна ваша поддержка, чтобы они продолжали направлять тепло и силу помогающих к тем, кому нужна помощь прямо сейчас.
Помочь
Оформить пожертвование без комиссии в пользу портала «Такие дела»
Вы поможете нашему фонду, если добавите процент от пожертвования на развитие «Нужна помощь». Мы не берем комиссий с платежей, существуя только на ваши пожертвования.
Общая сумма пожертвования: 1 250 ₽
Скачайте и распечатайте квитанцию, заполните необходимые поля и оплатите ее в любом банке.
Пожертвование осуществляется на условиях публичной оферты
Распечатать квитанциюПожертвования на сумму менее 50 ₽ вы можете оформить с помощью смс или банковского перевода, тогда фонд меньше потратит на комиссию платежной системы.
- Для активации подарочной карты вам необходимо зайти в свой личный кабинет.
- Если вы ещё не зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, пройдите процедуру регистрации.
- В личном кабинете выберите пункт «Подарочные карты» в меню слева.
- Введите код в поле «Код активации» и нажмите кнопку «Активировать».
- Номинал подарочной карты будет зачислен на ваш баланс.
Вы указали новые персональные данные. Хотите чтобы мы сохранили их в личном кабинете?
На вашем счете недостаточно средств для полной оплаты пожертвования. Выберите другой способ оплаты.
Произошла техническая ошибка на нашей стороне, мы уже работаем над ее устранением, попробуйте еще раз позже.
Вы можете им помочь
Помогаем
